Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Много ранее, в книге «Гибридизация и этологическая изоляция у птиц» я обобщил, на основе литературных источников, накопленные к тому времени сведения по этому вопросу. Мнения, касающиеся систематики чаек, были крайне противоречивы. Разные авторы насчитывали от девяти до 17 их форм, причем одни исследователи считали, что все они, или по крайней мере некоторые, представляют собой самостоятельные виды, тогда как другие называли большинство форм подвидами некоего единого вида. Причина разногласий таилась в том, что местах, где ареалы тех или иных двух форм граничат друг с другом, часто удавалось обнаружить гибридизацию между ними, которая могла быть в одних случаях сугубо эпизодической, в других – достаточно массовой.

Эта ситуация послужила в период становления новой систематики моделью для формулирования гипотезы видообразования по принципу «кольцевых ареалов». Суть ее в следующем. Формы, произошедшие от общего предка, расселяются в противоположных направлениях от центра своего возникновения и дают начало новым популяциям, которые с каждым разом накапливают все больше и больше генетических отличий от популяций-основателей. Общая область распространения таких популяций разрастается в длину. Ее на этом этапе можно уподобить четкам чередующихся ареалов, каждый из которых занят подвидом, свободно гибридизирующим с обоими своими соседями справа и слева. Но если, в конце концов, эти линейные четки замкнутся в кольцо, его конечные звенья будут, по мнению авторов гипотезы, различаться генетически столь сильно, что гибридизация между ними станет уже невозможной, и такие популяции можно будет считать самостоятельными («хорошими») видами.

Большие белоголовые чайки были взяты примером такого гипотетического развития событий постольку, поскольку многие их формы распространены вдоль побережий Ледовитого океана в обоих полушариях, по всему северу Евразии, США и Канады. Таким образом, их ареал в первом приближении действительно выглядит как некое замкнутое кольцо сменяющих друг друга форм. Но в это кольцо невозможно вписать, например, хохотуний, обитающих далеко к югу, по берегам Черного и Каспийского морей. На мой взгляд, не вписывались в предлагаемую схему без сильных натяжек и некоторые другие чайки, гнездящиеся, скажем, на озерах Казахстана, на Байкале, в Монголии и на островах тихоокеанского побережья Северной Америки.

Короче говоря, к тому времени, когда мы решили приступить к реализации проекта по изучению эволюционных взаимоотношений у больших белоголовых чаек, было совершенно очевидно, что гипотеза «кольцевых ареалов» страдает рядом серьезных дефектов и потому – определенно уязвима для критики. Но помимо того, что в нее не укладывалась фактическая картина географического распространения чаек, неадекватной казалась мне общая постановка задачи: выяснить, какие формы следует трактовать как «виды», а какие – как «подвиды». Мне казалось, что имеет смысл оставить на заднем плане такого рода терминологические споры («вид» или «подвид») [189]и сосредоточить внимание на ана лизе тех факторов, которые способствуют гибридизации или, напротив, препятствуют ей в тех местах, где разные формы чаек так или иначе контактируют друг с другом. Мой предыдущий опыт работы с каменками и сорокопутами подсказывал, что такой подход будет наиболее содержательным и принесет результаты, по настоящему интересные для теоретической зоологии.

Нам предстояло первым делом детально описать характерные особенности как можно большего числа форм, научившись при этом надежно различать их в природе и в музейных коллекциях. Задача это непростая, поскольку подвиды и виды чаек зачастую похожи друг на друга как раз в такой степени, в какой это присуще истинным видам-двойникам. Следовало описать в деталях внешнее строение каждой формы, ее пропорции и окраску, характер сигнального поведения, включая особенности вокализации и, наконец, провести генетический анализ проб крови. Понятно, что измерить птицу и взять у нее кровь можно было, лишь держа ее в руках. Поэтому мы должны были научиться ловить чаек в таких количествах, которые удовлетворяли бы требованиям статистической обработки данных. Предстояло также проанализировать обширнейшие коллекции чаек в Зоологическом музее Московского университета, где мы с Димой в конечном итоге измерили и описали в мельчайших деталях 276 экземпляров разных их форм.

Эти исследования продолжались на протяжении восьми лет, в годы с 1991 по 1998. За это время сотрудники лаборатории провели с десяток экспедиций в разные регионы бывшего СССР. Я принимал участие в четырех дальних и трудоемких поездках совместно с Димой Монзиковым, а самую первую мне пришлось предпринять без содействия кого-либо из моих коллег по лаборатории. Я постараюсь по возможности лаконично описать некоторые забавные ситуации, сопровождавшие эти путешествия, отдавая себе отчет в том, что насыщенность каждого событиями, требующими упоминания, была такова, что подробный отчет мог бы составить тему еще одной книги.

Через Магадан на Аляску и в Берингов пролив

Весной 1991 г. мне предложили присоединиться к группе орнитологов из нашего института, которой предстояло принять участие в советско-американской экспедиции в Берингов пролив. Ее задача заключалась в том, чтобы оценить численность морских птиц и состояние их популяций в прибрежных районах Чукотки и Аляски – по обе стороны морской границы между СССР и США.

Сначала я сильно сомневался в том, следует ли ехать, поскольку сам принцип такого рода исследований («узнать всё обо всем сразу») мне совершенно не импонировал. Но коль скоро все мысли тогда были заняты чайками, я подумал, что стоит воспользоваться случаем в надежде познакомиться с тремя их формами, обитающими в этом регионе. Особенно интересовала меня так называемая тихоокеанская чайка, сведения о которой в сводках по птицам Советского Союза были предельно скудными. Из-за этого неясно было и ее систематическое положение. Одни исследователи считали этих птиц самостоятельным видом, другие же предполагали, что это всего лишь подвид большой морской чайки, обитающей совсем в других местах – в северной Атлантике. Я же понадеялся, что узнав побольше о поведении тихоокеанской чайки, смогу хотя бы отчасти прояснить истинную суть дела.

Проблема состояла в том, что этих чаек я не увижу там, где будет работать экспедиция, в состав которой я направлялся. Они обитают много южнее, по берегам и на островах Охотского моря. Поэтому я решил спланировать поездку так, чтобы заняться ими по пути к месту встречи с американцами на чукотском берегу Берингова пролива.