Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Удача не оставляла нас: англичане направлялись в Акар-Чешме, мы сели в машину и оказались на кордоне примерно через 8 часов после вылета из Москвы. Приезжим предоставили комнату, которая в наши предыдущие посещения Бадхыза оставалась постоянно запертой. Мы же, как и прежде, обосновались на террасе. На этот раз обеденным столом служил большой фанерный ящик. Субботин добыл для нас плиту с газовым баллоном, и наша половина дома превратилась в кухню. Так что по утрам заспанные операторы BBC , пробормотав « morning », появлялись у нас и завтракали стоя. При этом они не отказывались от наших продуктов, но своими никогда не угощали. Насыпали себе в кружки наш растворимый кофе, но только в них добавляли сгущенные сливки из своих запасов.

В общем, соседство оказалось несколько утомительным, и мы через пару дней переселились в палатки в нашей зеленой долинке. Я занялся наблюдениями за сорокопутами и ловлей черных каменок, а Лариса искала хорасанских агам, но, увы, тщетно. Неудобство состояло лишь в том, что за водой приходилось регулярно ходить на кордон.

В одно из таких посещений мы узнали, что англичане ухитрились перевернуться на своем лендровере. Для нас это не стало полной неожиданностью, поскольку еще при переезде из Кызылджара в Акар-Чешме манера езды водителя этого автомобиля несколько настораживала. На относительно ровных отрезках дороги он мчался с большой скоростью и не успевал сбросить ее там, где начинались участки с более капризным рельефом. Так что местами, по крутому изгибу холма, машина шла юзом.

Операторы после этого инцидента вели себя, как дети. Один из них вырядился в майку, разрисованную неровными красными полосами, изображающими, якобы, засохшие потоки крови. Что же касается руководителя экспедиции, то ему было не до шуток. Он был уверен, что покалеченную машину придется отправить на починку в Ашхабад, а запчасти выписывать из Англии. Но англичане недооценили технических способностей наших соотечественников, которые в те времена были вынуждены буквально на каждом шагу собственными силами преодолевать дефицит нормальных условий существования. Коллеги из отряда Субботина за пару дней отремонтировали лендровер прямо в его лагере. Правда, теперь на двух окнах была натянута полиэтиленовая пленка, так что машина утратила свою пыленепроницаемость, эффективность которой поражала при первой нашей поездке на этом автомобиле.

Как-то раз, находясь возле своих палаток, мы увидели женщину, бегущую по направлению к нам. Это оказалась сотрудница нашего института Катя Елькина. По всему ее поведению с самого начала легко было предположить, что случилось нечто неординарное. «Есть у вас спирт?» – проговорила она, борясь с одышкой. Оказалось, что в соседнем ущелье, примерно в 200 метрах по прямой от нашего лагеря ашхабадского кинооператора слегка поранил леопард. Спирт требовался, чтобы продезинфицировать рану! Как Катя рассказала нам, оператор увидел свежие следы леопарда, прошел по ним всего несколько метров. Неожиданно из-за крутого поворота ущелья выскочила огромная кошка и наотмашь ударила его лапой, после чего скрылась. Так что человек отделался сильным испугом и несерьезной, в общем, травмой.

Неудачи Ларисы в поисках хорасанских агам заставили нас серьезно задуматься о необходимости переезда в Керлек, где эти ящерицы были вполне обычными при посещении нами этого места три года назад. Так и сделали. Палатку поставили у входа в небольшое каменистое ущелье Туранга, и агамы были найдены уже на следующий день.

Еще во время последнего нашего пребывания в Акар-Чешме я познакомился с сотрудником заповедника, орнитологом Леонидом Симакиным. Его страстью были сорокопуты, и мы быстро нашли на этой почве общий язык. В те дни ему было поручено быть гидом англичан в их ознакомлении с природой заповедника. Ему всё же удавалось соединить эту обязанность со своими научными интересами. Однажды я стал свидетелем эпизода съемки молодым оператором Стивом гнезда индийского жулана, найденного до этого Леонидом. Оператор хотел запечатлеть на пленке не только само гнездо, но родителей находившихся там птенцов. А те сниматься не очень хотели и лишь в редкие минуты появлялись у нас на виду. Для Стива ситуация осложнялась еще и тем, что нас окружали тучи мелкой мошкары. Они садились на линзу телеобъектива, что грозило появлением дефектов на очередных кадрах. Оператор был вынужден непрерывно отмахиваться от назойливых насекомых и все время повторял про себя: «Too many flies!».

Мы с Леонидом затеяли совместную работу по изучению индивидуальной изменчивости окраски чернолобых сорокопутов. Ловили их паутинной сетью, тщательно измеряли, описывали детали оперения, кольцевали и метили индивидуально специальными красителями для последующего опознавания. Ту же работу проделали в Керлеке, где Леонид собирался и в дальнейшем, после отъезда англичан, изучать образ жизни этих птиц.

На мое везение прямо рядом с нашей палаткой обосновались на своих индивидуальных участках два самца индийского жулана. Однажды поутру здесь появилась самка, которая никак не могла решить, с кем из них останется и будет в дальнейшем выводить птенцов. Наблюдая на протяжении нескольких часов за этой коллизией, мне посчастливилось сделать несколько редчайших снимков поведения столь мало изученных птиц во время формирования брачной пары.

Стояла страшная жара. О том, чтобы спать в палатке, не могло быть и речи. Промучившись несколько ночей на раскладушке, поставленной между кустиками фисташки рядом с палаткой, я решил подыскать более комфортное место. Остановил свой выбор на ровной площадке у комля толстого тенистого дерева, стоявшего метрах в 50 от лагеря. В сумерках расстелил здесь спальный мешок, покурил перед сном, радуясь своей сообразительности, и вскоре задремал. Но не прошло и получаса, как почувствовал, что кто-то ползает по мне. Засветил фонарик и увидел множество снующих вокруг черных муравьев величиной с ноготь указательного пальца. Днем я их никогда не видел. Итак, я устроился около выхода из нор черных муравьев-древоточцев Camponotus , ведущих сугубо ночной образ жизни. Пришлось быстро собрать свои пожитки и позорно бежать в полной темноте на прежнее место «отдыха».

Чернолобый сорокопут Lanius minor

Примерно через неделю за нами приехал лендровер, и мы переместились на кордон под названием Кепеля, откуда предполагали через неделю-другую возвращаться в Москву. Здесь судьба снова свела нас с оператором Стивом. Его оставили на этом кордоне в одиночестве снимать окрестную природу. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке, и мы с Ларисой пытались, как могли, хоть немного поднять ему настроение. Питаться он был вынужден вместе с нами, в основном гречневой кашей, которая, видно, вскоре осточертела ему. Стив всё время повторял: «Я вынужден быть оптимистом. Если отснятый мной материал понравится начальству, я попрошусь работать в Египте. Там существовать гораздо более комфортно». И он был как нельзя прав – вспомните, чего стоил один только «дом для приезжих» в Акар-Чешме. А здесь, на кордоне, было ненамного уютнее.