Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Механизм этого явления, именуемого миграцией генов , достаточно очевиден. Весной, возвращаясь на родину с зимовок, некоторые особи завершают путешествие, не долетев до места своего рождения, в ареале другой разновидности. Я уже упоминал, что при первой моей поездке в Бадхыз видел черного самца – пришельца, возможно, из Бадахшана. Правда, он пробыл тут недолго и, вероятно, продолжил свой путь на родину. Такого же самца я видел здесь через шесть лет, в 1982 г. Эта птица закрепилась на новом месте гораздо более прочно, она была в паре с типичной самкой белобрюхой разновидности. Первая семейная пара черных каменок, которую я увидел, добравшись в 1972 г. до области гнездования черной разновидности в Памиро-Алае, состояла из белобрюхого самца и самки явно местного происхождения. В их гнезде я нашел тогда вполне жизнеспособных птенцов.

Такие единичные случаи успешного гнездования пришельца издалека в ареале другой разновидности играют роль своего рода «затравки». Далее процесс распространения чуждых генов в данной популяции уже неостановим. Гибридные потомки смешанной пары передают их по эстафете своим отпрыскам, так что концентрация чуждых генов должна возрастать в ходе смены поколений. В отдельных случаях этот процесс может стать со временем лавинообразным.

Вероятно, именно это и случилось в той части ареала черных каменок, где некогда началась экспансия черной разновидности на север, в область распространения разновидности белоголовой. Сформировавшаяся в результате полиморфная популяция сегодня процветает, занимает весьма обширный ареал. В 1984 г. мы с Ларисой посетили одно из мест ее обитания в Нуратинском заповеднике, расположенном в 220 километрах от Ташкента. Соотношение в числе белоголовых, черных и черно-пестрых самцов здесь оказалось примерно таким же, как в долине реки Ширабад, отстоящей к югу почти на 500 километров.

В 1985 г. на помощь мне в изучении этих гибридогенных популяций пришли два молодых орнитолога, позже ставшие моими аспирантами – Александр Матюхин и Сергей Любущенко. Они выбрали местом постоянного исследования окрестности аула Дарбаза, в 40 километрах к северу от Ташкента. За четыре полевых сезона (1985–1988) они поймали и окольцевали 235 взрослых особей (192 самца и 43 самки). Из них 127 были пойманы повторно и оставались под наблюдением в последующие годы. Кроме того, окольцевали 233 птенца (48 позже гнездились здесь же). 28 птенцов Любущенко вырастил в неволе.

Птиц метили индивидуально стандартными аллюминиевыми и цветными кольцами. Многие из них после отлета на зимовку возвращались на свои территории в следующем году, что дало возможность проследить судьбы конкретных особей. Так, из 31 самки, которые, согласно обширнейшей базе данных, гнездились в Дарбазе дважды, только 9 (29 %) на второй год выводили потомство со своими прошлогодними партнерами, а 18 изменили предыдущим супругам. Из пяти самок, гнездившихся три года подряд, две оставались с одними и теми же партнерами по два года, и меняли их на третий, одна же выбирала нового каждый год. Две самки выводили птенцов 5 лет подряд. Одна из них в первый сезон пребывала в союзе с одним самцом, три сезона – с другим, а пятый год провела с третьим; вторая два года гнездилась с одним самцом, следующий год – с другим, а четвертый и, возможно, пятый год – с третьим.

При живом прошлогоднем партнере самка может приобрести на следующий год нового, сменив территорию. И что особенно интересно в контексте нашей темы, она при этом полностью меняет свои пристрастия, выбирая очередного супруга с совершенно иной окраской, чем предыдущий. Например, самка, гнездившаяся один год с черным самцом, в следующий сезон размножения выбирает в качестве супруга белоголового. Выяснилось, что окраска отца самки не влияет на ее выбор полового партнера. Статистический анализ данных показал, что в изученной популяции самки, в общем, не избирательны в отношении внешнего облика партнера, так что вероятность того или иного альянса определяется частотой присутствия в данном месте самцов с разными вариантами окраской оперения.

Что касается особей, гнездящихся впервые в своей жизни, то они, чаще, чем можно было бы ожидать, формируют пары со своими сверстниками. Из 15 самок, окольцованных птенцами, 13 в свой первый сезон гнездования объединились в пары с самцами-первогодками, причем пять таких пар состояли из птиц, родившихся в данном поселении.

Сергей Любущенко брал птенцов из гнезд и выращивал их у себя дома в Виннице. Особенно интересно было узнать, повторяет ли окраска самцов ту, которая была свойственна их отцам. Это можно было выяснить лишь спустя три месяца после вылупления птенца, когда тот сменял свое ювенильное оперение, одинаковое у самцов и самок, на наряд взрослой птицы. Так удалось достоверно установить, что в потомстве черных самцов могут быть белоголовые сыновья, и наоборот. В итоге, мы подтвердили гипотезу, согласно которой белоголовая разновидность в результате длительной гибридизации с черными пришельцами перестала существовать в качестве независимой генетической системы.

Для полного подтверждения моих предположений о ходе эволюции черных каменок недоставало лишь одного маленького штриха. А именно, хотелось найти в их ареале такое место, где полиморфная популяция того же характера, как населяющие долину реки Ширабад и окрестности Дарбазы, вступала бы в контакт с «чистой» популяцией черной разновидности. Я предполагал, что такую точку следует искать на крайнем юге равнинного Таджикистана, немного западнее предгорий Бадахшана. С этой целью весной 1988 г. мы начали свой маршрут, прилетев на самолете в Душанбе. Здесь нас уже ждал Сергей Любущенко, который ранее пообещал присоединиться к нашему отряду из трех человек: Ларисы, Васи и меня.

Задача была равноценна поискам иголки в стоге сена. Нам нужен был автомобиль, на котором мы могли бы совершить несколько дальних экскурсий в разных направлениях, в надежде обнаружить поселения каменок. Остановились на базе нашего института, где нам обещали на следующий день предоставить ГАЗик для первой такой поездки. Я предполагал, что искомый участок может находиться где-то в окрестностях города Куляб, к юго-востоку от Душанбе. Туда-то мы и отправились, но этот первый опыт окончился полным провалом. Никаких каменок мы там не увидели. А машина не отвечала даже самым скромным требованиям протяженных поездок по горной местности. Не найдя ничего нужного за целый день, решили возвращаться в Душанбе. В полной темноте автомобиль вдруг отказался ехать, и при свете ручного фонарика нам пришлось толкать его вниз по крутому серпантину. К счастью, встречных машин в этот поздний час на дороге не было.