Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

До сих пор не освобожден от жильцов чеховский домик на Садовой – придется написать Молотову или Сталину, иначе не с места. После собрания меня увез к себе Сахновский – ужинали, болтали до 2-х часов. Вчера была Лизавета. Софа испекла чудесный пирог с яблоками с цифрой 46! Говорили все время о тебе, о нашей чудесной жизни в Ялте. Маша, стоят у меня хвои из ялт. сада, и я с любовью смотрю на них и вспоминаю чудесный сад – как ты сидела в саду со штопкой, а я тебе читала Чехова – все, все вспоминаю с любовью и благодарностью за такой необыкновенный отдых.

Успела побывать у П. Маркова в театре [827]с Левой и Софой – слушали «Моцарта и Сальери» и «Кащея» – интересно, Паша без умиления не может вспомнить свое ялтинское пребывание, после спектакля пришел к нам, ужинали, пили водку (не трепещи) и приятно болтали до 2-х часов.

Тюляевы сегодня на «А. Карениной», попрошу их позвонить к нам, чтоб условиться, когда они могут быть у нас. Федя за ними ухаживает.

Пожалуйста, поцелуй от меня Марию Михайловну. Я все жду весточки от тебя – как наладила жизнь после отъезда нижних жильцов. Всем рассказываю, как ты спускалась вниз к обеду и как вообще мы уютно и хорошо жили. Передай привет беспокойной гречанке [828], милой девушке Ксении и Марии Цезаревне [829]. Напиши об атмосфере. Приехала моя Анфуса, вернулась Евгения Митрофановна, надеюсь начать массаж.

Лева и Маша без конца рассказывают об Иране. Маша хочет послать тебе свое фото. Лева опять собирается куда-то ехать, не то с композиторами командируют в Ереван и Тифлис, не то хочет попасть на фронт. Маша едет в начале ноября к матери в Тифлис. Андрюша с ней дружит.

Ну, Машенька, извини за мой скверный почерк и за необстоятельное письмо. Целую тебя крепко, не теряй бодрости духа и юмора. Твоя Оля .

Получила ли ты открытку с подписями? [830]

29 окт. 44 г. Ялта [В Москву]

Милая, моя дорогая и прелестная Олечка! Я получила от тебя и от пухленькой Софочки 4 открытки и одно закрытое из Симфер. Коллективную открытку от 19 окт. я получила только вчера! Боже мой, как я обрадовалась и как позавидовала вашему окружению!! Левочку, его добрую Машу, Андрюшу, с его взрослым уже почерком, родственно благодарю и жалею, что не могу их, вот сейчас, прижать всех к своему больному сердцу! Еликончику моя благодарность и сильное желание повидать ее и поговорить с ней о своих трепещущих делах, в связи с Биб-кой… Любочку буду всегда сердечно вспоминать и приносить ей большое спасибо за хорошее отношение.

Что же касается ВоВо, то мне кажется, что уже наступила самая настоящая пора, подходящая, чтобы нам поговорить по душам и поумозаключить… Vous comprenez, Madame? Вот только почерк у него ужасный – я вывихнула себе глаза, пока все разобрала, что он пишет! Марину нежно целую вместе с ее Анночкой и желаю ей полного счастья и благополучия. Хотя один вечерок посидеть за круглым твоим столом и повидать всех упомянутых в этом письме! Не забывай меня, родная, я очень тоскую и скучно мне без тебя. О, расстояние! Целую. Маша .

Софочка, напишите мне поскорее. Нежно обнимаю. Мапа

5 ноября 44 г. Ялта [В Москву]

Прекрасная и родная моя Олечка, твое письмо, помеченное 23 и 28 октября [831], я получила только вчера! Не мудрено, что вы моих писем еще не получили, когда ты писала мне. На открытку с подписями я радостно ответила в тот же день, как получила, и еще писала тебе и Софе.

А у нас чудесная осень, после дождей оживились кусты и деревья – листья еще не собираются спадать. Ты бы сказала – «как жарко». А я зябну.

Обещания, конечно, не исполняются – Литературный музей должен хлопотать о домике Чехова на Кудр. Садовой. Напомни им. Я буду счастлива, если останусь в Ленинской биб-ке. Я послала туда телеграмму с просьбой прислать денег – у нас все вышли. Если тебе не трудно, позвони Крутицкому и узнай – получена ли телеграмма? Если хочешь, поручи это дело Софе.

Сегодня я спускалась вниз, чтобы поискать какую-то маленькую мельничку, вами забытую, и кстати посмотреть на груши. Мельнички не нашла, и груши еще зелены. Пошла в твою комнату, приложилась к образку Н.Ч. [832]и хотелось заплакать…

Я предупреждала вас, чтобы закрывали окна, – вероятно, Аннушка соблазнилась и продала на рынке… [833].

Олечка, хлопочи о другой квартире – побольше, чтобы и на мою долю была комнатка. Пусти в ход и мое имя. Я бы могла с легким сердцем приехать к тебе, не боясь стеснить. А мне так бы надо было, хотя на время уехать и переменить атмосферу, как ты пишешь. Она всё еще сгущена! [834]

Я «оформляюсь» и принимаю как будто бы прежний вид, и возможно, что и сил у меня прибавится к весне и я смогу приехать к Вам, многоуважаемая моя невестка!

Прошу тебя, не увлекайся ночным бдением, ложись пораньше, не уставай и вообще береги свое здоровье. Кланяйся Анфусе и Евгении Митрофан. и скажи им, чтобы они хорошенько тебя соблюдали.

Разреши доктору Иванову – он главн. врач Управл. ВЦСПС всех госпиталей Крымского побережья – передать тебе твою вазочку и устрой его в Худ. театр, хотя на один спектакль. Это врач времен Альтшуллера, Зевакина и проч. А может быть, с ним пришлешь кофейку и сахарку малую толику. Он тебе позвонит…

У нас во вторые рамы стекла еще не вставлены, только обещание! В своей комнате фрамуги хочу забить холстиной – очень, очень боюсь холода…

Продолжаю на листочке «суббота» [835]– читай.

Желтый котик пропадал больше недели и сегодня пришел, вымазанный сажей. Он очень вырос, я его накормила, и он ушел через крышу неизвестно куда. Полинька его не любит. Трезор поголадывает, т. к. нижних жильцов нет – они уехали в Москву…

Мария Цезаревна готовит мне вкусные обеды и шлет вам сердечный привет. Мария Мих. от души благодарит за память и поклоны.

Ну, будь же здорова, дорогая моя, кланяйся всем своим родным и друзьям. Софу обнимаю и крепко целую. Тебя же прижимаю к своему сердцу и нежно целую. Твоя Маша

[До 9 ноября 1944 г. Москва – Ялта]

Маша, дорогая, все жду весточки от тебя и до сих пор ничего. Как ты живешь после нашего отъезда? Что делаешь, кого видишь?

Эти дни у нас был ремонт, столовую перекрасили из белой в оранжевую. Представляешь себе Софину адовую активность! Сейчас тишина, Фомка лежит на столе в столовой, где я пишу, всем своим огромным телом и клюет носом. А я все еще вспоминаю Крым и сад, вспоминаю каждое дерево, каждый уголок. Жива ли моя лягушка? А рыжий подхалим прижился? Кто тебя навещает? Увидишь Марию Мих. – скажи, что я ее целую. Передай привет Ел. Фил., Полиньке и всем. Целую. Оля

Датируется временем получения, т. к. штемпель московской почты не прочитывается.