Александр Рыбин - Современный кочевник (дневник на Дороге)

В сыром и холодном вечере. На охотском, западном, побережье Камчатки. Море грохотало в черный песчаный пляж. Пустой многокилометровый пляж. Желтое заходящее солнце отражалось в мокром песке. Чайки стирались в обрывках облаков. Я и француз Маню попытались искупаться в море. Но оно вышвырнуло нас на берег. Вспененная вода отхлынула, и я поднялся - к телу прилипли песчинки. Не обтираясь полотенцами, мы спешно запихивали себя в одежду: зимние штаны, носки, кофты и утепленные куртки.

Мы с французом пили водку из металлических нержавеющих кружек. Выплескивали из бутылки на полкружки. И залпом в себя. И суповой ложкой в красную, кижучевую, икру. Жевали под грохот. Ветер трепал дым над костром. Палатка с утра так и не просохла - ночевали в лесу, шел дождь. До следующего утра точно не просохнет. Пили водку, ели икру, подкладывали дрова в костер, вяло рассуждали о судьбе мира. И вроде бы больше ничего и не нужно.

Позади три недели по Камчатке. Золотая осень у подножий белогривых вулканов. Пьянка в первые дни с хиппарями на Верхне-Паратунских термальных источниках. С тремя десятками хиппарей. Разлеглись лепестками, по кругу в парящем источнике. Голые. Ох, уж эти девушки-хиппушки - страшненькие, но обожающие раздеваться. Хлестали винище. А звезды капали в лес. Утром палатки в инее. Стеклянный воздух и хрустящая трава. Бежали в источник. Сидели в нем, пока солнце не растопит иней, пока не прогреет воздух.

Угрюмые поселки к северу от Петропавловска-Камчатского. Мильково, Ключи. Брошенные, с чугунными взглядами люди. Они жаловались на жизнь, на власть, на суровую природу. Ныли. Хотели бы уехать на "Большую землю", а возможностей нет. Разбитые, будто молотом на наковальне, здания бывших колхозов и рыбообрабатывающих предприятий. Маню, российский корреспондент французской "Libération", уподобил потом в статье жизнь на Камчатке "ржавеющей подводной лодке". Жизнь, а не природу. Не надо путать.

Пересыхающие, сезонные реки. Смотрели по карте, в 5, что ли, километрах, уже за Ключами, восточнее обозначена река. А трафика не было. Ни одной машины за 30 минут. Ветер только пылил в глаза. Ключевская сопка, - как гриб, накрыта шапкой из плотной облачности. Пошли. Чего стоять. Может по пути, чего интересное увидим. А то здесь поселок - концентрированное уныние да вспоротые собранным урожаем гектары гряд. Шли. Час. Ни на встречу, ни по пути - ни единого автомобиля. Мост. Под мостом сухие камни. Русло, следы некогда бурного потока. И мост монументальный - чтоб потоком не вырвало и не унесло. Вообще никаким. До следующей реки два километра. Потопали. Такой же мост, такое же сухое русло. Водитель - наконец-то, попутный, через 4 часа ожидания - объяснил. Это сезонные реки. Весной и летом, когда ледники на вулканах тают, русла наполняются мутной быстрой водой. А осенью и зимой реки совершенно мелеют.

Первый снег. Поселок Эссо. Популярный у туристов. Местные жители другие. Не собираются уезжать с Камчатки. Для них полуостров прекрасен в каждом своем проявлении. В центре поселка бассейн с термальной водой. Парил среди белых сугробов и крикливых, катавших снеговиков детей. Деревянные, надтреснутые идолища эвенов, собранные в краеведческом музее. Табуны гуляли за поселком. Под обрывом, на берегу реки Быстрой. Серый жеребец разбивал речку в блеск брызг. И над всем этим нависал остров Ичинского вулкана. Маню целый день потратил, чтобы "поудачнее отловить" в свой фотоаппарат остров-вулкан.

С Маню я познакомился через другого француза - Винсана. В свое время я "вписывал" Винсана во Владивостоке. У современных кочевников масса сайтов в Интернете. Где мы находим "вписки", попутчиков, узнаем у бывалых, где и как получить нужную визу... Самый известный международный - couchsurfing.org. Российский - bpclub.ru. Винсан нашел меня через bpclub.ru. Потом с его другом, Маню, мечтавшем попасть на Камчатку, я сговорился отправиться туда вместе.

В сыром и холодном вечере. На охотском, западном, побережье Камчатки. Море грохотало в черный песчаный пляж. Мы пили с Маню водку и ложками заедали красной икрой. Оцени провинциальный размах!

Я спросил француза, зачем он путешествует.

Зачем путешествую? Ну, можно уже сказать незачем, я не ищу ничего, никакого ответа на какой-либо вопрос. Уже нашел. Отвечал Маню с ошибками и по-французски многословно. Я знаю, что смысл моей жизни - это быть рядом со своими, им помочь. Также попробовать делать что-то для человечества - на уровне своей стране, создавая газета. А для этого путешествовать не нужно - в смысле постоянно. Почему сейчас путешествую, и, можно сказать, уже пятый год? Потому что нравится приехать в новое место, нюхать и чуять это место, вникать в его суть. Но это уже литература, в самом деле я немножко устал от этого. Мне тоже нравится жить на ходу, кочевать. Но опять же, сейчас мне больше хочется точки опора, семья, друзей, с кем можно строить отношения, а не отвечать на те же вечные вопросы, и делать то же самое. Так что можно сказать, что пришел к концу своей путешественной жизни. Я буду еще путешествовать, но это не будет больше занимать все мое время

В Синьцзян-Уйгурский автономный район моя Дорога заворачивала трижды. Самый проблемный регион Китая. Мусульманский. Родина вспыльчивого и хитрого народа - уйгуров. Мастеров ковать кинжалы "пичах" и сабли. Чародеев, повелевающих джиннами и песчаными бурями. Торговцев до мозга костей. Их религия не мешает им хлестать вино и пиво. Литрами. А пьяными затевают драки. Достают "пичахи"... утром битое стекло витрин и пятна крови на месте драки. В ночных клубах охранники обязательно спрашивают: "Пичах бар ма?" ("Кинжал есть?"). Каждого мужчину. В ночных клубах играет национальная музыка или русская попса. Уйгуры и уйгурки, раскинув в стороны руки, накручивают "восьмерки" традиционных своих танцев. В городах ближе к Киргизии и Казахстану одеваются на европейский манер. Девушки в джинсах и кофточках с надписями "LOVE" - по две буквы на каждую грудь - или "Kiss me". В селах и городах ближе к Пакистану и Афганистану - больше национальных, по-мусульмански целомудренных нарядов. Там и народ религиознее, по пятницам мечети битком, и ночных клубов гораздо меньше. Встречаются женщины, накрывающие головы плотными коричневыми или черными платками - даже глаз не видно.

Треть автономного района занимает бледно-серое сухое море - пустыня Такла-Макан. "Вошел - не вышел" переводится "такла-макан" со староуйгурского. 300 тысяч квадратных безжизненных километров. Вся Польша уместилась бы. Песок нагревается до 60 градусов по Цельсию.

Великий Шелковый путь расслаивался у северо-восточного края Такла-Макан на два. Один обходил пустыню с севера через Турфан, Урумчи и Кучу. Другой - с юга через Хотан и Яркенд. В Кашгаре оба пути смыкались, объединялись в один. То есть вокруг пустыни постоянно двигались торговые караваны, а иногда и военные экспедиции. Уйгуры расселились как раз вокруг Такла-Макан. Построили города. Основали государства - каганаты. Смешивали свою кровь с кровью купцов и авантюристов с запада. Смешивали и культуры. Огромный миксер протяженностью в тысячи километров и сотни лет. Китайцев, ханьцев, и их культуру уйгуры воспринимали враждебно. Видимо, от того, что ханьцы упорно, как никто другой, пытались завоевать уйгуров. Последнее независимое уйгурское государство, Восточно-Туркестанская республика, было упразднено китайскими коммунистами. После окончания Гражданской войны, в 1949-ом. При поддержке Советского Союза. Причем, возникла Восточно-Туркестанская республика тоже при поддержке Советского Союза. Рассорившись с Чан Кайши, советское правительство помогло в 1944 году уйгурам выбить из нескольких районов на севере Синьцзяна военные части Гоминьдана. В ноябре 44-ого была провозглашена Восточно-Туркестанская республика. Министром обороны свежеобразовавшегося государства стал советский генерал-майор Иван Полинов, начальником генштаба - генерал Варсонофий Мажаров. В армию тысячами принимали "добровольцев" из СССР - их на самом деле по разнарядке отправляли из Союза. Дед моего друга уйгура Анвара - из числа этих "добровольцев". В 49-ом власть в Китае захватили Мао Цзедун и его коммунистическая партия. Восточно-туркестанское правительство в полном составе погибло в "авиакатастрофе" где-то между Иркутском и Читой. Авиакатастрофа - официально. Как все произошло и сейчас толком неизвестно. Самолет просто пропал на отрезке между Иркутском и Читой. Новый руководитель республики, большевик-татарин Бурхан Шахиди согласился на вхождение республики в состав Китая на правах автономного района. Дед Анвара не захотел уезжать на Родину. Занялся торговлей. С его внуком я познакомился в той самой Куче, где прожил почти два месяца. Анвар помог мне найти временную работу - преподавать английский в частном образовательном центре. Мы с ним почти каждый вечер пропадали в ночных клубах или ресторанах. Директор образовательного центра рассчитывался со мной ежедневно. Ежевечерне я спускал все заработанное.