Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

Комната для совещаний, по сути, была импровизированным торговым залом. У Харрисона и его команды сформировалась точка зрения на большую, многолетнюю торговлю, которой они занимались в Koch Industries. Они определили многолетнюю сумму, которую Koch Industries должна была заплатить за труд работников IBU, и отнеслись к этой сделке точно так же, как Koch Industries относилась к многолетнему хеджированию цен на нефть. Они получали данные из различных источников, таких как федеральная статистика труда, частные финансовые фирмы и даже другие профсоюзы. Опираясь на графики и таблицы команды аналитиков, они проанализировали рынок и определили свою точку зрения на то, какой должна быть истинная цена рабочей силы.

Koch Industries пользовалась этой технологией как минимум с 1990-х гг. Рэнди Полман, бывший руководитель отдела кадров компании, сказал, что, даже когда переговорщики работали в соседней комнате, в комнате для совещаний команда Koch Industries трудилась над электронными таблицами, чтобы подкорректировать и адаптировать цифры.

Когда Харрисон и команда определили цену за труд работников IBU, было решено не платить им ни центом больше. Хотя Кох не предлагал команде Харрисона никакой радикально новой тактики переговоров в Georgia-Pacific, новые владельцы тем не менее поставили новые приоритеты: «Более эффективная работа за более низкую цену». Из-за миллиардных долгов, которые Koch Industries пришлось заплатить за Georgia-Pacific, Харрисону было поручено помочь везде, где это возможно, снизить затраты и накладные расходы. (Кох позже сказал, что начальство Харрисона не помнит, чтобы давало ему такое указание. Но компания все-таки приняла стратегию повышения эффективности работы Georgia-Pacific.) Это объясняет глубокую пропасть между тем, чего хотел IBU, и тем, что готова была предложить Koch Industries. После того как процесс затянулся на месяцы, команда IBU применила уроки, которым их научила Линн Фикин. Они решили сражаться за пределами комнаты переговоров.

IBU организовал большую сцену на площади Пайонир-Кортхаус-сквер в центре Портленда [619]. Площадь была похожа на неглубокую чашу, окаймленную плавными склонами со ступеньками, на которых сидели любопытные зрители и смотрели представление. Бакнум и Дэвид Фрэнзен пришли на митинг, неся в руках плакаты с деревянными ручками, на которых была изображена эмблема IBU и виднелась надпись: «МЫ ЕДИНЫ —

УВАЖАЙТЕ НАШИ ПРАВА». Другой протестующий нес транспарант с надписью: «МЕНЯ ТОШНИТ ОТ

КОРПОРАТИВНОЙ ЖАДНОСТИ».

Это был современный эквивалент линии профсоюзного пикета, то есть вообще не было пикетом. Митинг IBU проходил в сотрудничестве с местной прогрессивной политической группой «Портленд Райзинг» и национальной группой «Работа и справедливость». Это было похоже на цирковое представление и было призвано привлечь внимание общественности и пристыдить Koch Industries, чтобы компания согласилась на лучшую сделку. IBU не обладал достаточным влиянием, чтобы объявить настоящую забастовку, и члены профсоюза знали это. Митинг был направлен на то, чтобы получить огласку, и не являлся экономическим оружием.

Перед маршем со сцены было произнесено несколько речей. В воздух были подняты кулаки. Несмотря на наличие рядом микрофона и подиума, говорили в громкоговоритель.

Корпоративная жадность была осуждена. Качества рабочего человека превознесли. Бакнум сидел рядом со сценой, и на лице его была сардоническая улыбка, когда его кто-то сфотографировал. Его выражение лица было почти болезненным. В митинге, да и в протесте в целом, было чтото такое, что не вписывалось в общую картину современного американского политического курса. Даже в эпоху Обамы американский образ жизни стал ориентирован на индивидуальные достижения. Это была страна, которая боготворила своих предпринимателей, своих звездных спортсменов и своих знаменитостей, которые всего добились сами. Было что-то почти… неприличное в таком публичном собрании людей, требовавших большую зарплату. Возгласы и крики раздавались над площадью, отражались от ближайших небоскребов и растворялись в пустоте. Освещение в СМИ было крайне вялым, внимание к митингу было минимальным.

Наверное, самым главным было то, что мероприятие прошло в нескольких милях от склада. Марширующие прошли по улицам центра города, но их целью было привлечь внимание, а не замедлить производство. О митинге Кен Харрисон узнал от знакомых в Портленде. «Я живу в Атланте, — сказал он. — Это никак на меня не повлияло».

Протест не нанес никакого вреда Koch Industries, но зато он не дал угаснуть огню [620] в сердцах членов IBU. Хэммонд и Бакнум решили использовать это. Они назначили голосование по условиям контракта, которые предлагал Кен Харрисон. Если бы члены профсоюза проголосовали против, это могло бы усилить позиции IBU, привлечь внимание общественности и заложить основу для забастовки.

Голосование по контракту состоялось в большом зале на первом этаже зала здания Профсоюза портовых рабочих.

Помещение представляло собой архитектурное воплощение профсоюзной борьбы. Вдоль одной из стен висел большой белый баннер, на котором был текст стихотворения в прозе «Скэб» писателя и журналиста Джека Лондона. Первые слова были такими: «После того как Бог закончил сотворение гремучей змеи, жабы и вампира, у него осталась немного отвратительной массы, из которой он сделал скэба». Так стихотворение начиналось, и по мере продолжения автор все злее отзывался о рабочих, которые готовы пройти сквозь ряды протестующих. На другой стене сентиментальная фреска запечатлела дни славного прошлого Профсоюза портовых рабочих: на ней были изображены фигуры рабочих, мужественно и уверенно стоявших среди подъемных кранов и грузовых судов.

Похоже, что, когда работники Georgia-Pacific пришли голосовать за подписание контракта, они были буквально опьянены окружающей обстановкой.

Тем не менее результаты голосования удивили всех. Все рабочие до единого участвовали в голосовании, и ни один из них не поддержал подписание договора. «Портовые рабочие… были просто потрясены его условиями. Никогда они не видели ничего подобного», — вспоминал Хэммонд.

Профсоюзные рабочие вышли из зала ликующими. Они были полны решимости победить братьев Кох. IBU проинформировал команду Харрисона о случившемся.

Команда планировала вернуться за стол переговоров, у нее появились новые инструменты воздействия и силы продолжать борьбу. «Все они буквально светились от удовольствия», — вспоминал Фрэнзен. «Ну мы им сейчас все выскажем, мы им покажем. Мы своего добьемся», — говорили члены профсоюза.

А затем случилось то, чего не ожидал никто. Кен Харрисон отказался с ними встречаться. По мере того как время шло, а Харрисон не приезжал, боевой дух профсоюза начал утихать. Фрэнзен и его коллеги получили то единственное, в чем они нуждались меньше всего. Им дали время, чтобы все обдумать. И Koch Industries знала, как заставить их задуматься.