Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

По его словам, он проработал в таких условиях еще шесть лет. Он прекрасно понимал, из-за чего у него на работе возникают проблемы. «Пока я остаюсь главным переговорщиком, у меня будут проблемы». Представители Koch Industries утверждали, что Фрэнзен не подвергался дисциплинарным взысканиям за нарушения системы организации труда, по их словам, ему лишь было сделано «последнее предупреждение» за то, что он вышел из себя при общении с коллегой. Компания уволила Фрэнзена в начале 2018 г., когда тот не вернулся на работу после того, как взял отпуск для получения трудовой компенсации.

Кен Харрисон ушел на пенсию в 2012 г. и открыл консалтинговую фирму по вопросам трудовых соглашений.

Когда его спрашивали о работниках IBU, Харрисон выражал искреннее сочувствие. Но Koch Industries определила рыночную стоимость их труда и именно столько платила. «Люди всегда хотят большего», — сказал Харрисон. Неясно, знал ли вообще Чарльз Кох о битве, которую вела Georgia-Pacific за укрощение IBU. Это был всего лишь один из многих примеров переговоров по контракту. Но, несмотря на то что борьба с IBU была лишь каплей в океане деятельности Koch Industries, она представляла собой миниатюрную модель большого сражения, в котором начинали участвовать Чарльз Кох и его компания.

Чарльз Кох был обеспокоен избранием Барака Обамы и приходом к власти в Америке либералов [627]. После выборов 2008 г. глубочайшие опасения Чарльза Коха подтвердились, а затем еще более усилились. План стимулирования, принятый в начале 2009 г., вызывал тревогу. Он подтверждал тот факт, что федеральное правительство играет значительную роль в решении экономических проблем и в то же время значительно увеличивает объем государственного долга. Чарльз Кох считал, что каждый лишний доллар долга только увеличивает вероятность дальнейшего повышения налогов.

И этот план был лишь началом. Обама инициировал национальную кампанию по преобразованию системы здравоохранения, которая не слишком отличалась от противостояния Кена Харрисона и Стива Хэммонда в отношении программы медицинского страхования IBU.

Обама настаивал на создании национальной системы здравоохранения, в основе которой были те же идеологические принципы, что и у программы IBU. Закон о доступном медицинском обслуживании основывался на принципах солидарности. Предполагалось, что план будет иметь скользящую шкалу стоимости, поскольку он направлен на обеспечение каждого американца медицинским обслуживанием, независимо от его дохода.

Для поддержания такой системы с самых богатых американцев, таких как Чарльз и Дэвид Кохи, будет взиматься больше налогов. Закон о доступном медицинском обслуживании полностью противоречил всему, за что боролся Чарльз Кох. Вместо того чтобы заставить людей самим платить за медицинское обслуживание, чтобы мотивировать их не злоупотреблять услугами, программа медицинского обслуживания укрепила и усилила систему государственного субсидированного страхования. Это негативно влияло на цены и разрушало правильные экономические стимулы. В марте 2010 г. Закон о доступном медицинском обслуживании был принят.

И на этом все не заканчивалось. Программа Обамы продолжила развиваться, поддерживаемая демократическим большинством в Конгрессе. Теперь администрация нацелилась на банки, вводя новые правила, чтобы сократить спекуляцию и торговлю производными инструментами.

Представители Комиссии по торговле товарными фьючерсами начали обращаться в Koch Industries и задавать компании вопросы касательно ее стратегии торговли нефтью. Щупальца правительства дотянулись почти до всех отраслей промышленности, в которых вела деятельность компания Koch.

Но все это не имело никакого значения по сравнению с самой главной угрозой, самой масштабной битвой, очертания которой начали вырисовываться перед Чарльзом Кохом в 2010 г. В планах администрации Обамы было атаковать самое сердце бизнеса Koch Industries. Следующим пунктом в программе Обамы было снижение выбросов углекислого газа в США и во всем мире. В случае успеха этой кампании было совершенно неясно, как Koch Industries сможет продолжать существование в нынешнем состоянии.

Любое жесткое ограничение выбросов углерода могло стоить компании Koch Industries сотни миллиардов долларов, если не больше.

Программа Обамы заставила Чарльза Коха занять непривычную позицию «саботажника». Теперь именно Обама и его сторонники пытались проложить политический путь, основанный на голосах в Конгрессе, и привести Америку к будущему, которое видел Обама. Это будущее меньше зависело от использования ископаемого топлива.

Чарльз Кох намеревался помешать Обаме следовать по этому пути.

Казалось, что Барак Обама неудержим. Однако не было никаких признаков того, что это пугало Чарльза Коха.

Возможно, дело было в том, что он готовился к этой борьбе 20 лет, ведя в Вашингтоне работу по укреплению политического влияния, не имевшую аналогов в современной Америке. Когда пришло время Чарльзу Коху сыграть роль «саботажника», он был полностью к этому готов.

Каждый год в декабре Чарльз Кох устраивал у себя дома частную вечеринку [628]. На ней собиралась элита компании Koch Industries — сотрудники, которые пожертвовали Комитету политических инициатив Koch Industries максимально допустимую по закону сумму денег.

По мере наступления вечера вереница машин проезжала через ворота на засаженную деревьями территорию дома детства Чарльза Коха. Посетители парковали автомобили аккуратными рядами на просторной лужайке и, обдуваемые зимним ветром, поднимались по подъездной дорожке на теплое, ярко освещенное крыльцо.

Внутри не умолкал веселый гул: около 200 человек сновали по просторным комнатам и коридорам. Гостями вечеринки были одетые в лучшие праздничные наряды сотрудники и руководители компании и их супруги. Они угощались экзотическими закусками, которые подносили им на подносах одетые в униформу официанты. Чарльз и Дэвид Кохи приветствовали приглашенных в гостиной, иногда стоя рядом друг с другом, когда гости по очереди подходили к ним, чтобы выразить уважение. Чарльз был вежлив и улыбчив. Однако у него также была привычка управлять вечеринкой, как корпоративным собранием.

Когда Дэвид Кох и кто-нибудь из гостей слишком долго говорили о художественной коллекции Дэвида, Чарльз Кох их перебивал и напоминал паре, что за ними в очереди ждут другие гости. «Чарльз говорил: “Дэвид, не стоит медлить”, — вспоминал один из гостей. — Это очень похоже на Чарльза. Он будто говорил: “Это церемония. Мы всех приветствуем. Немного разговариваем. А затем двигаемся дальше”».

Было ощущение эксклюзивности, особой принадлежности, которое объединяло и вдохновляло людей в комнате. Праздничная вечеринка проходила примерно во время ежегодного заседания директоров, поэтому многие члены правления и высшее руководство находили время для посещения. Чтобы получить приглашение, сотруднику было необходимо в течение года пожертвовать $5000 в комитет политических инициатив компании Koch. Деньги собирались и массово перечислялись политическим кандидатам, которые пользовались благосклонностью представителей комитета. Было понятно, что комитет всегда нуждается в пожертвованиях и что Чарльз Кох пристально следит за его работой. Наличие твоего имени в оглашенном списке людей, участвующих в федеральной кампании, было чем-то похоже на членство в загородном клубе для избранных. Это выглядело хорошо. Было и еще одно, негласное преимущество: если твоя фамилия была в списке, это означало, что у тебя был успешный год и солидная премия, которой не стыдно и похвастаться. Когда сотрудники в течение нескольких лет отсутствовали в числе приглашенных, создавалось впечатление, что, возможно, их премии не были такими уж и крупными.