Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

Может показаться странным, что консервативный президент-республиканец ввел контроль над ценами и нормами энергопотребления, но действия Никсона выражали устоявшиеся взгляды американской политики в начале 1970-х гг. В Америке существовал масштабный консенсус, который можно было бы назвать «Консенсусом Нового курса», истоки которого возникли еще в 30-е гг., когда Франклин Рузвельт ввел новый режим регулирования.

Политика «Нового курса» полностью изменила деловой мир Америки. В некоторых случаях она заменила свободные рынки контролем цен. Она предоставила очень сильную поддержку профсоюзам, которая помогла рабочим их образовывать. И, что, вероятно, важнее всего, «Новый курс» убедил американцев, что федеральное правительство должно играть важную роль и осуществлять вмешательства в экономику. У последователей Хайека и фон Мизеса это вызывало отвращение.

Действия Франклина Делано Рузвельта были ответом на десятилетия экономической стагнации [166], в течение которых правительство по большей части оставалось в стороне от регулирования рынков и работы крупных корпораций; на эпоху, которая определялась принципом невмешательства государства в экономику. В то время в экономике доминировало новое поколение крупных корпораций, деятельность которых выходила за границы штатов и сферы местного регулирования. Федеральное правительство — единственная структура, достаточно сильная, чтобы сдерживать компании, — отказывалась от этого, предполагая, что сдерживание повредит экономическому развитию. Деятельность правительства также ограничивал консерваторский Верховный суд США, который подавлял деятельность по регулированию после судьбоносного решения, известного как «постановление Лохнера». В 1905 г. суд вынес решение против законодателей штата Нью-Йорк, которые стремились оштрафовать Джозефа Лохнера, владельца пекарни.

Представители штата пытались ограничить рабочий день сотрудников Лохнера максимально десятью часами. Тот же утверждал, что ограничение нарушает Четырнадцатую поправку к Конституции США, которая была принята для защиты прав недавно освобожденных рабов. Лохнер говорил, что Четырнадцатая поправка защищает также и его право, и право его сотрудников заключать такие трудовые договора, какие они захотят. Постановление Лохнера мешало работе законодателей и открыло эру благоприятных для бизнеса правовых решений. В «эру Лохнера» суд отменял законы о минимальной заработной плате, федеральные законы о детском труде, банковские и страховые нормы, а также законы о транспорте. «Эра Лохнера» стала временем процветания, но процветания для узкого круга американцев. В стране наблюдалась огромная концентрация экономической мощи. Горстка «бароновразбойников», таких как Джон Дэвисон Рокфеллер или Корнелиус Вандербильт, нажили огромные богатства, в то время как люди, которые трудились, производя эти богатства, — фермеры, ткачи, сотрудники буровых установок — жили в бедности.

Когда в 1932 г., в разгар Великой депрессии, избрали Рузвельта, эпоха невмешательства подошла к концу [167].

Рузвельт и контролируемый демократами Конгресс, с которым он тесно сотрудничал, запустили масштабные программы предоставления помощи и трудоустройства, чтобы помочь людям, потерявшим работу. Они создали регулирующие органы для контроля за фондовым рынком и запретили банкам спекулировать деньгами вкладчиков. Они основали систему социального обеспечения, или «страхования по старости», которая стала предшественником Medicare, программы бесплатной медицинской помощи для престарелых. Они приняли Закон Вагнера, предоставляющий полномочия профсоюзам, закон о минимальной заработной плате и установили 40-часовую рабочую неделю. Такая активная позиция государства закрепилась в жизни Америки и только усиливалась в последующие 30 лет.

Даже республиканцы, такие как Ричард Никсон, были вынуждены вмешиваться. Никсон подписал законопроекты о создании Агентства по охране окружающей среды в 1970 г. и Федерального агентства по охране труда и здоровья (OSHA) в 1971 г. Он подписал Закон о чистом воздухе и Закон о чистой воде — два важных правовых акта, регулирующих значительную часть экономики США.

Нефтяную отрасль государственное регулирование затрагивало в той же или большей степени, чем другие.

Сложная сеть ценовых ограничений и правил накладывалась на деятельность Koch Industries и, казалось, подтверждала все опасения, которые Чарльз Кох заимствовал у Хайека. Новая целевая рабочая группа в Вашингтоне под названием «Совет по стоимости жизни» пыталась устанавливать цены на нефть и контролировать рынки из центрального офиса. Возникшая в результате путаница мешала таким компаниям, как Koch Industries, и мало помогала в устранении лежащего в основе кризиса.

«Совет по стоимости жизни» создал сложную систему ценообразования, которая делила ресурсы нефти на три класса: «старая» нефть, «новая» нефть и «стриппер»-нефть[16]. Старая нефть — та, что уже добывалась на момент введения ценовых ограничений, большая часть добычи контролировалась нефтяными гигантами, такими как Exxon. Новая нефть — это вся нефть из скважин, пробуренных после введения ценовых ограничений.

Совет установил жесткую ценовую планку на «старую» нефть в размере $5,25 за баррель [168], но позволил ценам на «новую» нефть колебаться в условиях открытого рынка, где важны были спрос и предложение. Как и ожидалось, «новая» нефть в большинстве случаев была намного дороже. Это привело к затруднениям на независимых нефтеперерабатывающих заводах, таких как Koch Industries, которые покупали нефть на рынке, а cами не добывали.

Крупные компании, такие как Exxon, добывали нефть на своих скважинах и отказывались продавать ее из-за ценовых ограничений, которые задавливали рынок.

Чтобы решить эту проблему, Федеральное управление по энергетике (FEA) приняло закон, который фактически запрещал крупным нефтедобывающим компаниям удерживать добытую ими «старую» нефть. FEA в законодательном порядке принудило продать 56 млн баррелей нефти. И это была только одна из программ контроля над ценами на нефть. Другие сложные схемы регулировали цены на природный газ и транспортировку по трубопроводам.

Это возмущало Чарльза Коха [169]. Он назвал Республиканскую партию «банкротом» за нежелание бросать вызов философии «Нового курса» и неспособность устранить ее политические структуры. В 1975 г. Кох написал обращение по сбору средств для небольшой либертарианской партии, в котором говорилось, что усилия республиканцев по регулированию рынков заставили его «отвернуться от них с отвращением». Республиканцы — «союзники в борьбе за свободное предпринимательство не лучше, чем Демократическая партия», — писал Кох.