Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

Дэвид отрицал это.

Фарагер в этот момент явно занервничала. На деле в предыдущий понедельник пруд оказался переполнен.

Фарагер оказалась частью группы, которая теперь лгала властям.

Без помощи Стива Дэвида следователям из штата было бы крайне сложно выяснить, сколько менеджеров Koch Industries знали о загрязнении аммиаком. У государства были груды рабочих журналов, показывающих, что сбросы действительно имели место. Но эти журналы рассказывали только часть истории. Не совсем ясно было, кто давал указания делать сбросы, кто давал распоряжения отделу технической безопасности открывать клапаны. Было даже неясно, как часто происходили сливы.

Расследование могло потерпеть провал, после того как команда Koch покинула кабинеты чиновников 8 мая. Пока никто внутри завода не расскажет следователям правду, для MPCA практически невозможным было выяснить, что происходит на заводе. Этого и добивалась Koch Industries [338]. Эрни Тромберг, много лет проработавший оператором и менеджером на Pine Bend и вышедший на пенсию в начале 1990-х гг., рассказывал, что руководство Koch считало, что государство не имеет права знать, что происходит за забором во владениях Koch. Менеджеры соблюдали кодекс молчания, чтобы оградить защитной стеной деятельность Koch. Они не рассказывали о работе компании посторонним. Это было негласным правилом в сплоченной команде лидеров Koch.

Двенадцатого мая Фарагер позвонила Крайенсу [339].

Она сказала, что Стив Дэвид солгал во время их встречи.

Она была готова помогать властям.

Двадцать седьмого мая Крайенс и его команда снова встретились с менеджерами Koch. На этот раз к Дэвиду, Фарагер и Холл присоединился Рус. Крайенс вновь спросил, было ли команде экологов известно о сбросах аммиака до того, как в январе Фарагер сообщила об этом властям штата. И вновь они все отрицали. Но теперь Крайенс знал правду. Во время тайных встреч Фарагер помогла ему узнать об этом.

Расследование штата продолжалось в течение весенних и летних месяцев 1997 г. Koch выстроила правовую защиту вокруг своего завода, нанимая адвокатов по уголовным делам для представления интересов сотрудников, вовлеченных в процесс слива аммиачных стоков. Джим Войлз приехал в Пайн Бенд из Уичито и помогал проводить инструктаж сотрудников, готовя их к интенсивному расследованию MPCA.

Фарагер продолжала ходить на работу каждый день, как будто ничего не происходило. У нее не было особого выбора. Ее беременность развивалась, и она все время помнила, что скоро ей придется заботиться о ребенке.

Счастливые дни начала ее карьеры в Koch завершились.

Чувство сопричастности, софтбольные матчи, посиделки в баре — больше ничего не было. Фарагер заработала определенную репутацию. Она была известна как «стукачка», сотрудница, которая выступает против начальства в вопросе о выбросах аммиака.

На работе в течение долгих летних месяцев Фарагер держала язык за зубами [340]. Было очевидно, что происходит с теми, кто поступает иначе. У Чарли Чедуэлла и Терри Стормоэна, рабочих, которые передали доказательства преступной деятельности Koch чиновникам, а затем сообщили об этом своему начальству, жизнь в одно мгновение и полностью стала незавидной. Чедуэллу объявили выговор после того, как в рабочем автомобиле, которым он пользовался, был обнаружен пепел от сигарет, хотя он утверждал, что курил во время смены, но за территорией завода. Его отстранили от работы. Менеджеры провели с ним дисциплинарные встречи. Адвокат Koch на встрече расспрашивал Чедуэлла о его отношении к экологической политике Koch. Чедуэлл отказался с ним сотрудничать и заявил, что не может ответить на некоторые вопросы из-за кратковременной потери памяти.

После этой встречи Чедуэлл взял больничный, и в ответ Koch потребовала, чтобы он посетил корпоративного врача, который мог оценить его состояние здоровья. Врач Koch направил Чедуэлла к неврологу, который работал на Koch, а тот, в свою очередь, направил Чедуэлла к психологу, также нанятому Koch. Психолог сказал, что на самом деле Чедуэлл не страдает от расстройств, которые могли бы вызвать кратковременные провалы в памяти.

Чедуэлл в ответ пошел на еще большую конфронтацию.

Он взял папку с документами завода и передал их властям штата, после сообщив об этом своим боссам. Его отстранили от работы, заявив, что не восстановят, пока он не вернет эти доказательства. Чедуэлл начал рассказывать людям, что Koch Industries пытается его убить. Он рассказывал, что кто-то взорвал мощное взрывное устройство в его почтовом ящике, и, по его мнению, это организовала компания. 9 декабря Чедуэлл вновь встретился с руководителями Koch. На этот раз он сказал, что лгал насчет взрыва почтового ящика и просто хотел, чтобы его уволили.

Koch удовлетворила желание Чедуэлла 17 декабря. Он был уволен.

Новости по заводу в Пайн Бенде распространялись быстро. История Чедуэлла стала хорошо известна. Такие работники, как Фарагер, видели, что происходит с теми, кто сотрудничает с чиновниками штата из регулирующих органов.

Двадцать седьмого октября Фарагер родила первенца, здоровую девочку. Она оставалась дома, начался декретный отпуск, который продлился больше двух месяцев. У нее появилась возможность подумать. Она сосредоточила внимание на дочери. Она приучала свой мозг избегать думать о Koch Industries. Она думала, что стресс только повредит ее здоровью и, следовательно, здоровью ее новорожденного ребенка. Во время рождественских праздников 1997 г. и новогодних холодов все внимание и мысли Фарагер принадлежали маленькой дочке.

Но проблемы в Koch докатились и до ее дома. 18 марта 1998 г. Фарагер была дома [341] с мужем и маленькой дочерью, когда раздался звонок в дверь. Она пошла открывать и увидела на крыльце хорошо одетых мужчину и женщину.

Эта женщина надолго осталась в памяти Фарагер. На самом деле запомнился пистолет на ее бедре. Пара представилась Фарагер, когда она открыла дверь. Мужчину звали Джон Бонхейдж, специальный агент ФБР. А женщину

— Морин О’Мара, агент федерального Агентства по охране окружающей среды. Они спросили, могут ли войти и поговорить, и Фарагер впустила их. Похоже, выбора у нее не было.

О’Мара прошлась по дому Фарагер с тяжелым пистолетом в кобуре, висящей на бедре. Пистолет говорил то, что двум агентам не было нужды сообщать. Все силы федерального правительства теперь брошены на расследование сливов загрязнений в Пайн Бенде. Фарагер, очевидно, оказалась в эпицентре расследования.

Фарагер села разговаривать с агентами в присутствии мужа Грега. Они задавали ей вопросы о ее работе в Koch и проблемах, связанных со сливами. Они сказали, что хотят, чтобы она сотрудничала с ними и стала государственным свидетелем от штата. Также они хотели, чтобы она держала это в секрете от Koch Industries. Короче говоря, следователи хотели, чтобы она пошла тем же путем, что Чарли Чедуэлл и Терри Стормоэн; они хотели, чтобы она передала им доказательства, которые привели бы к выдвижению уголовных обвинений против Koch Industries.