Вениамин Додин - Повести, рассказы, публицистика

В первые же дни помчался выполнять многочисленные поручения. И мартенсовские — тоже. И чуть было не дал ляпа. Но обошлось. Передал письма. Адресаты несказанно радовались вниманию одного из руководителей известнейшего театра планеты. Не знали куда и как меня усадить, чем угощать… Плакали… И явно стеснялись своей чистенькой нищеты: у одних некогда организовавшая их паства давным–давно улеглась по Галиполийским, Французским и Калифорнийским кладбищам, у других — российская, занята была: растаскивая на лавтаки, делила Россию.

Один из познакомившихся с нами «заграничных» служителей о. Андроник, настоятель Нагорной церкви, заставил таки после трапезы залезть всем в свою довольно тесную машину. И на ней день и вечер возил нас интереснейшей «экскурсией» по Святому Граду и по его не менее святым окрестностям. Время от времени заводя в одному ему известные маленькие и уютнейшие «кафушки». Как у нас в Манитобе, говорил: чайку попить.

Так славно было неназойливое это приобщение нас истории н а- ш е й «ненашим» гидом, в миру профессором искусствоведения… Так волнующе…

Вот только непрерывно следовавшие нам по пятам все те же вьюноши в машинах отравляли удовольствие. Вели они себя нагло, демонстративно «подсекая» нас и беспрерывно фотографируя. Правда, они не знали, что и их ведут ассы японских агентств, запечетлевая слежку за нами дюжиною дотошнейших камер… в качестве деталей вживания нашего в Левант… Любезнейший наш проводник по–своему оправдывал соглядатаев: местные клерикалы в панике, их, за такие деньги и с таким трудом завозимая сюда, еврейская паства стремительно разбегается по христианским церквам. Запреты Шамира на эмиграцию умножают ряды прозелитов… Мы стараемся власти не раздражать. Ну, а католики — они стадами крестят б ы в ш и х иудеев… Оборотитеся–ка: и эти фотографируют!… Месяцем позже, когда японцы начали отрабатывать съемки для телесериалов о нашем «вживании» в Израиль, нам с Ниной пришлось пережить очень неприятные часы просмотра отснятого ими материала: тех самых «измашинных» слежений за нами неких пока не опознанных зло- или доброумышленников, в свою очередь… скрупулезно фиксируемых дюжиною профессиональных телешоуменов страны восходящего солнца.

Кто за нами следил? Зачем? Задачу даже решал: противно такое или смешно?

Рассказал об этом моему родичу — генералу полиции Давиду Додину. Приглашенные им его коллеги на наших глазах провели пристрастнейшее — естественно, беспристрастно — объективнейшее из всех возможныъх расследование «чьих–то» противоправных, как оказалось, действий (в Израиле, оказывается, запрещено кого–либо фотографировать без его разрешения!).

Вызывались и при нас допрашивались какие–то мужики. И сами они меня допрашивали, уточняя ситуации и выверяя факты. «Кино» длилось часа три. Наконец вердикт: «Это — не наши».

Ну, слава Богу! Тогда все о-кей! Тогда порядок! Беседер тогда!…

Но! Но если это «не наши», то чьи?! — А… ихние, оттуда — отвечают. Откуда «оттуда»? Из России? Из Берега Слоновой Кости? Или из единственной дружественной нам державы — Микронезии? И «ваши» (в смысле наши) их в упор до теперь не видели?! Тогда нас всех поздравить остается: мы, оказывается, уже почти не Левант какой–нибудь, а прямо Швейцария! Благословенная страна, где во все времена так свободно и комфортно располагаются все разведслужбы даже самых ленивых режимов. И не на ниве экономики, а… таким вот образом. «Шейн!» сказала бы на идиш Бабушка.

Я окончательно уверился, что все эти «штучки» прямое продолжение московского обещания: «именно там, где вы меньше всего этого ожидаете, вас быстро отучат поднимать хвост на святая святых человечества…». Да, Рапопорт, прокурор Волжской военной флотилии (см. «Бакинский этап»), земля ему пухом, славно отделал семейку!

…Ну, да ладно. Дни бежали стремительно. Тут как раз наша пресса не выдержала напора японской: позу «губы сковородником» сменили маской искреннего»участия» в нашей судьбе. Будто не было никогда полосных полу–пасквилей с теми же тюремными фото. Будто не намекалось «на у г о л о в н ы й характер преступлений», за которые и положены вынесенные мне приговоры по У г о л о в н о м у к о д е к с у (как будто в СССР существовал кодекс политических преступлений!). За те же беспорядки на Бакинском этапе, например (?!). Ведь в нефтеналивных баржах Этапа из Баку, оказалось, люди гибли не по произволу властей. Не от организованного ими голода и удушения! Они, якобы, стали жертвой «неумелых действий руководящих чиновников БЕЗЫМЯНЛАГа и мятежа, поднятого антикоммунистическими… бандитами». Вот это вот «свидетельство» и раскрыло его авторов. Ведь именно оно — слово в слово — было записано в протоколе допроса Флейшера Макса Шлемовича, бывшего начальником Безымянлаговского продснаба во время движения Бакинского этапа. Допрос вел Моисей Саулович Минкин, помощник Рапопорта. Я видел тот протокол. Мне врезалось в память выражение: «поднятого а н т и к о м м у н и с т и ч е с к и м и бандитами». Его же вспомнил и Минкин, когда мы встретились через много лет.

И Минкин, и проведенное нами в 1956 году расследование, и материалы архива Главного Управления пограничных войск МГБ СССР показали: в 1945 году большая группа «ведущих» офицеров НКВД направлена была на Ближний Восток в распоряжение… Хаганы! В этой группе вполне могли быть и Макс Шлемович Флейшер, и политотделец Азербайджанского Управления НКВД Файнблат, сопровождавший этап из Баку. Напомню: К. Л. Файнблат (имя и отчество его в документах не расшифровывались) — зять Натана Шлемовича Флейшера, брата Макса Шлемовича. И, может, жив курилка? И родня его жива–здорова? Как же тогда с их р а с с т р е л о м грозным прокурором?! Как с возмездием?! Как с истиной: «Бессовестных судят бездушные»?! Фантазии Моисея Сауловича Минкина и Галины Белой, сестры Иды Исааковны Волынской (Начальника медсанслужбы Безымянлага)? Никоим образом: в 1956 году Сергей Егорович Егоров, заместитель министра внутренних дел СССР, отыскал для меня «Дело», которое в 1943–1944 годах вел Илья Соломонович Рапопорт, прокурор Волжской военной флотилии. В нем был приговор: всю эту мразь расстрелять…

Значит, помилование… с отправкой на… Ближневосточный фронт?! Нет! Эту сволочь конечно же расстреляли. Но наверняка в Палестину с подачи НКВД слиняла и состоявшая с ней «в деле» ее мишпоха. По принадлежности, еще до начала «репатриации», рванули сюда и толпы воров «в законе», прихватив артельные общаки, уверенные: свои не выдадут! Не ошиблись: здесь всех по–новой регистрировали. Предупреждали: вскоре понадобятся. Напрямую — в ЛЕХИ — откомандировывались «хенты», родичи воров, до завязки груженые «командировочными». Комплектовались они, как правило, из судимых до- и во–время войны за «хозяйственные правонарушения». В отличие от своих социально безупречных попутчиков, отбывавших семьями, эти выпускались в одиночку. Дети, жены, родители — в заложниках. «Командированные», груженые вылютой, работали в стартовом обеспечении разведмероприятий, на подпитке завербованного ишува, на организации антибританских акций.