Вениамин Додин - Повести, рассказы, публицистика

А «писатели» все писали. В раздражительном тоне, с ожесточением на невозможность написать «всю правду» выдержаны были повествования всех полутора десятков «писем в газету», что пописывали сидельцы финских лагерей 1939–1940 годов парой десятилетий позднее.

Разительнейше отличались от них «свидетельства» пленных советских евреев во Второй мировой войне. У этих обида была на финнов особенная: «попрали их свободу!», угнетали «барачной атмосферой» и «однообразным питанием». Всеобязательно — это сквозит со страниц всех «воспоминаний–жалоб» — «унижали советского человека физическим трудом»! Писали–то опять же те же Гербсты, Рохлины, Броневицкие, Котлярские, Гринберги, Ураны — (или Урманы-) Урмансоны в полной убежденности, что физический труд не для них… Если только не в ГУЛАГе. Потому «советского человека» зацепили они напрасно: проще и честнее написать бы «нашего человека»… В смысле вашего… Извини…

(Распечатывая откровения Карла, я проверял все им сказанное по источникам, если такие наличествовали в природе. И вовсе не потому, что не доверял ему, а по натуре — я же исследователь и имею обыкновение подвергать сомнению каждый мною лично не прощупанный факт.

Не поленился и тут: съездил на Левобережную. Сошлось все: Маркус Гербст «отличился» в «Московской правде», Лев Котлярский — в «Водном транспорте», Рохлин Лев — в «Венгерском обозрении» (эвон куда заставили человека написать!), Давид Уран—Урмансон — в «Комсомольской правде»…)

В качестве «гневного обвинения» белофиннам во всех опусах — о «растоптанном достоинстве советских бойцов и командиров… самим фактом… содержания… их за проволокой»! Понял, дядюшка? Это — о радетелях и защитниках свободы и независимости Финляндии, пытавшихся «отстоять» ее — к счастью, безуспешно — аж в трех войнах!

Меж тем время напомнило и о долге победителей перед жертвами союза СССР—Германия. Перед населением немецким — перед миллионами стариков, женщин, детей рейха, живьем сожженных в результате налетов на его мегаполисы в 1943–1945 годах десятков тысяч английских и американских бомбардировщиков. Перед жителями Токио и десятков других огромных и перенаселенных японских городов, задолго до Нагасаки и Хиросимы превращенных американцами в погребальные костры, — истинные Холокосты и Шоа!

Напоминальщикам напомнили: победителей не судят!

И немедленно — в который–то раз — возобновился «поиск», где бы чего бы еще поотгрызть у побежденных!..

С ходу отпала Япония, потребовав международного расследования гибели ее населения. Ну, с немцами — с этими проще: виноватые во всем, они законодательно начали компенсацию пострадавшим от их рук. С попытками ободрать чешских, словацких, французских, итальянских и прочих фашистов не выгорело: они или в победители махнули, или стали аж дважды демократами.

Вот тут снова о финнах вспомнили: «Друзья Германии!», «Союзники Гитлера!». Что особенно возмущало: с евреями у финнов получилось почему–то не по–правильному, не как у всех нормальных людей! Не по–человечески как–то! Подумать только: еврейская община Финляндии как вошла в войну, так и вышла из нее — невредимой и процветающей! Надо ж так!

Единственное место в Европе, где евреи жили себе, поживали, добра наживали, и даже свободно — по службе (!) — с немецкими коллегами якшались. Как же это дикое обстоятельство пропустить и финнам не нагадить! Тем более если нагадить можно без опаски и безнаказанно. И вновь всплыла из нетей легенда о «депортации евреев из Финляндии». И за развернувшейся провокационной кампанией против финнов снова оседлана была байка о «тайне» организации «еврейских зон» в лагерях военнопленных. И угрозы: «Разберемся! Докопаемся! А нет — мы прессу поднимем…»

…Вновь прерву Карла.

Сказанное выше — это не домысел его, но слова конгрессмена Мокли, друга моих родичей в США. И произнес он их — и не однажды — во время наших с ним бесед в доме моего племянника Женни Ахтер в Гетесборге, в штате Мериленд. Он «залетал» туда ночами, чтобы пообщаться с нами — с сестрой и братом близких его друзей и… избирателей.

Мысль ободрать «этих финнов» захватила его. Сам ли он был автором идеи? Или подхватил ее у постоянных искателей «где и что плохо лежит»? Не знаю. Но ухватился за нее с хорошо знакомой мне нахрапистостью и напористостью. Я почувствовал это сразу, еще во время поездок по своим родичам там, в Америке. И по приезде в начале декабря в Москву тотчас налетел на свежайшие публикации в советской прессе, не оставившие никаких сомнений в том, что кампания «по обдиранию» уже организована и стремительно набирает темпы. Сердцевиной этой новейшей антифинской провокации стало всплывшее из свидетельств бывших военнопленных–евреев в Финляндии упоминание о существовании в 1942–1944 годах еврейских лагерных зон. Они действительно были — эти зоны. Их организовали в начале или в середине 1942 года.

Зачем? С какой целью? Кто? Это требовалось срочно прояснить!

«Правильный» ответ на вопросы обернулся бы для теряющего избирателей конгрессмена Мокли свежим электоратом! И потому авторы «страшной» сенсации уже пригвождают «финских нацистов» глубокомысленным утверждением: «Эти зоны организованы были лишь с одной целью — собрать в них военнопленных евреев и выдать их немцам!» Не очень понятно, правда, зачем было устраивать мороку с организацией «еврейских» зон для «последующей выдачи евреев Германии». Ведь за взятых в плен, в том числе за евреев, финны в «амбарных книгах» у своих советских оппонентов не расписывались. И каких–то четыреста или даже триста плененных ими евреев — о чем разговор?! — всего и нужно было согнать в ближний лесочек и «поостудить», как практиковалось «белофиннами» в 1918 году по отношению к излишне, не по северному климату, разгоряченным кровью мародерам — российским ли, своим ли, еврейским. Лес кругом — шлепай не хочу! — так нет же, «еврейские зоны создавались Маннергеймом, чтобы отобранных передавать немцам»! Но передали–то всего восьмерых подонков. «Но евреев! Евреев!!!»

— Я с порога отметаю эту подлую дискриминационную философию: немца–эсэсовца передавать русской охранке следует непременно, а комиссара–подонка — немцам, потому что еврей.

— Боже упаси! — перебил меня Карл. — Наш добрый знакомый Ионас Якобсон — глава еврейской общины Финляндии в годы войны и даже коллега деда по правительству — просил старика позволить финским евреям шефство над евреями советскими, из военнопленных. Тогда–то и узнал маршал о плененных евреях. Замысел он, конечно же, одобрил, предупредив о возможных сложностях: евреям община поможет, а неевреям? Тотчас обида, зависть, юдофобская реакция…