Вениамин Додин - Повести, рассказы, публицистика

Здесь только сообщу: Фишзон отлично помнил день и обстоятельства встречи с ним чешских офицеров. Встречи, но без разговора — говорить с ними он уже не мог. «Понимаешь», — сказал мне Фишзон, — «чекисты «висели» на мне соплями, воняли в уши. Их и в тот день было полно в моём предбаннике у кабинета. И когда твои орлы ввалились ко мне мимо насторожившихся вертухаев–топтунов, — как в одном из эпизодов с детьми лейтенанта Шмидта в романе Ильфа с Петровым, — оставалось только, подмигнув ребятам, приказать выкинуть их из КПП. Что и было сделано тотчас. Если они те, кем представились, разберутся и слиняют. «Ребята» разобрались и как будто слиняли, но «хвост» чекисты им всё же «пришили».

В тот же вечер на встрече с ещё двумя чехами отряда их всех попытались схватить. Однако «выкинутые» из КПП Мазовецки и Иосиф Лейб, уже побывавшие в переделке на КПП, были предельно насторожены и собраны. И сумели уйти, применив оружие и ранив двоих нападавших. Не ожидавшие такого оборота событий и спокойно встретившие товарищей Земек и Чёрный были схвачены. Тотчас же, в присутствии высшего польского офицера был допрошен чекистами и Фишзон. Его не могли не «расспросить» о двух явившихся в тот день к нему на КПП «неизвестных», при задержании не только оказавших сопротивление сотрудниками контрразведки СССР, но и пытавшихся их убить. И скрывшихся. И потому Фишзон, — тогда объект дипломатической неприкосновенности, — не стал «залупаться» и дал согласие на очную ставку с двумя их товарищами, в связи с которыми обвинить его никак не могут. Чтобы узнать о них что–либо, раз в дело встряли чекисты, и он к происшествию всё же неким образом причастен.

— Ну, — рассказывал Фишзон, — что я их выкинул вон, так это не впервой было, шло ко мне людей день и ночь навалом! Кого–то когда–нибудь надо было выкидывать! А эти ребята, Земек и Чёрный оказались мужиками, что надо! Они заявили следователям — при мне заявили, — что это вы, мол, виноваты, советские власти и сотрудники НКВД, что без этих маклеров–уголовников никак не могут! Они же крутятся возле ВАШЕГО КПП, те, которые и с нас вымогали деньги за «содействие»! И потом в нас же стреляли — а без них никуда у вас не попасть! Даже домой, в Польшу. И в Армию. Даже на ваше КПП не протолкнёшься!

— Понимаешь, они в этом эпизоде подсказали мне, как себя вести. Во как! Потом на меня их не «повесили», когда меня арестовали. Конечно, и я на них не повис. Не знаю, что с ними потом сталось. Но я точно ими был спасён и отделался «четвертаком». А если бы… Тогда мне за чешских шпионов твоих — стенка… Профессионалы! Ничего не скажешь.

С Фишзоном мы расстались летом 1951 года, когда меня этапировали в Красноярскую тюрьму. На ссылку. Больше его не встречал и впоследствии ничего о нём не узнал.

С Козелом, Фишером и Каунитцем мы были в одном лагпункте 4–го района Безымлага до ноября 1943 года, когда нас с Франтой Каунитцем после отказа бригады «разгружать» Бакинский «этап», и после шумка с карателями отправили в Арктику, в штрафняк ЗЕМЛЯ БУНГЕ, на шахту острова Котельный Новосибирского архипелага.

По прибытию на Безымянку Франту как ещё довольно сильного, не приморенного зэка, направили к нам, в бригаду кессонщиков. Мы сдружились с ним, вместе прошли путь на Северо—Восток России, вместе на острове работали в шахте, помогая выжить друг другу и тем, кому было хуже нас. Уже там, на Котельном, он сознался мне, что не поляк он, а чех. И рассказал о своей и его друзьях одиссее, начавшейся в Задне Ходове в Судетах, и для него частью закончившейся в селе под Омском. Франтишек Каунитц погиб в октябре 1944 года в завале. Откопать его нам не разрешили — «план надо выполнять», — сказали…Лежит он в ледяной могиле. Куда медведи за ним не проберутся и при страшном суде…

До начала войны Франтишек Каунитц жил в Праге, по улице Над Водеводем. У него тогда живы были родители — в Чешских Будейовицах и две младших сестры — Мария и Ирджина, незадолго до немецкой оккупации вышедших в Праге замуж…

По иному сложились судьбы Мирослава Козела и Шимека Фишера. В 1949 году оба они были этапированы через Тайшет в тот самый вновь организованный Озёрный №7 лагерь, на «Спецколонну» №008 у посёлка Чекановский Иркутской области, недалеко от Братска. Там в режиме строгой изоляции содержались латыши, эстонцы, литовцы и западные украинцы. Теперь и оба «поляка» — Фишер и Козел вместе с прибалтами и «захидныками» работали на рихтовке путей только что проложенной в тайге железной дороги Тайшет—Братск-Лена. В конце лета 1953 года Козела и Фишера этапом из пятидесяти украинцев, эстонцев и латышей отогнали в самый Северо—Восточный конец трассы на штрафной лагпункт в пяти километрах от посёлка Усть—Кут на реке Лена.

После смерти Сталина и убийства Берии во многих районах СССР начались лагерные бунты, переросшие в восстания заключённых, требовавших прежде всего человеческих условий жизни и работы. Но спровоцировала их куцая послесталинская амнистия. Она освободила армию уголовников, обещала возвращение на родину миллионам депортированных украинцев, прибалтов и других народов. Но совершенно не затронула ещё большее количество — нескольких ещё оставшихся в живых миллионов политических заключённых, основная масса которых продолжала гнить вот в таких «именных» закрытых режимных лагерях–тюрьмах.

Эхо восстаний в Воркуте и Норильске лета 1953 года, на Колыме в апреле и в Караганде в мае 1954 докатилось до Озёрного лагеря. Тогда заключённые «Спецколонны» №008 захватили вахту, «сняли» часовых на всех вышках, обезоружили охранный батальон, освободили всех своих товарищей на этой колонне и попытались обезоружить конвой колонны №001, где содержался высший командный состав Советской армии, прошедшей с боями всю Вторую мировую войну. По плану эстонского руководителя восстания колонны 008 Херальда Танта эти офицеры должны были профессионально возглавить и развернуть общее восстание Озёрного лагеря и перенести его на примагистральные районы страны. Высший комсостав сдрейфил! Насмерть перепуганный таким оборотом событий Иркутский обком компартии и руководство областного МВД бросило на подавление «контрреволюционного мятежа уголовных преступников–рецидивистов» все три полка Заярской конвойной дивизии МВД. После восьми суток немыслимо ожесточённых боёв, массовых облав и прочёсывания тайги и прилегавших к Братску посёлков и зон, восстание удалось локализовать.

В скалах Пьяного острова на Ангаре солдаты окружили последнюю группу восставших. Они сдаваться отказались, несколько раз пытались вырваться с боями. Наконец, в ночь с 11 на 12 мая 1954 года под начавшейся грозой с ливнем осаждённая группа эстонцев и украинцев до сегодня неизвестной численностью скрытно на плотиках ушла в воду, в полукилометре от острова захватила и выбросила в реку команду охранного катера, караулившего их ниже по течению, и ушла вниз по Ангаре к Пьяным порогам…