Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Теперь Межрегиональную депутатскую группу называют «бабушкой российской многопартийности» - так быстро меняются в годы перемен политические поколения, протекают ротации государственных деятелей. И все же нет, наверно, в России сейчас среди демократов ни одного направления, корни которого не уходили бы в Межрегиональную депутатскую группу. Взломав грани официально установленных региональных групп, она резко противопоставила себя остальному парламенту, хотя состояла, в основном, из представителей научной элиты, относившейся, как мы знаем, к начальствующему сословию.

Как случилось, что эта небольшая часть начальствующего сословия - ученые-экономисты - приняла на себя роль организующего центра оппозиции, а академики и профессора стали идеологами криминальной буржуазии?

Экономическая наука в СССР была крайне слабо развита - даже по сравнению с буржуазной западной наукой, так как была опутана всевозможными вненаучными догмами, утвердившимися в ходе революции. Для смелого преодоления догм в науке всегда требуются гении; к сожалению, в нужный момент их у нас в наличии не оказалось (а если появлялись - их уничтожали, чтобы не умничали). Те академики и профессора, что имелись в наличии, занимали указанные должности просто за отсутствием лучших кандидатур. Но «партия и правительство» требовали именно от этих эрзац-гениев - больше было не от кого - создать политическую экономию социализма, подобно тому, как Маркс создал политическую экономию капитализма. Марксу было легче: он видел перед собою предмет, который изучал. Наши же эрзац-гении видели перед собою феодализированный квази-социализм, который не лез в рамки никакой науки. Некоторые из них пытались сконструировать политическую экономию социализма умозрительным путем, но такие искусственные схемы были бесполезны для практического применения.

Многие из них и по сей день барахтаются в квази-социалистическом болоте. Другие же в разное время и каждый по отдельности, пришли к отчаянному выводу, что социалистическая идея - иллюзия, что «научный социализм» не менее утопичен, чем «утопический социализм» прошлых эпох, что реального пути к «реальному социализму» не существует. Признать в открытую утрату веры в прежних кумиров было страшно (и не без оснований), поэтому свои новые представления по коренным проблемам политэкономии социализма разочарованные в ней академики выдавали дозировано. Выше уже был приведен пример такого построения буржуазной логики на политико-экономическую тему: «Прогресс в общественном производстве достигается за счет конкуренции между производителями товаров; для конкуренции необходим «свободный» рынок; при отсутствии рынка в экономике неизбежен застой».

Можно привести еще несколько примеров подобных идей. Еще Ленин (на материалах добропорядочной буржуазной статистики) доказал, что капитализм вступил в монополистическую стадию, при которой монополиям сверхприбыли гарантированы, конкуренция не вызывается необходимостью, никакой прогресс монополистам не нужен и, тем самым, экономика загнивает. Ленин не успел сделать следующий вывод: при социализме (которого воочию он не видел) само государство становится гигантской монополией, поэтому экономике социалистического государства присущи все пороки империалистической монополии и рано или поздно экономика социалистического государства тоже должна загнить.

Все дело в том, что при социализме нет класса, экономически заинтересованного в научно-техническом прогрессе, а отставание от мировых темпов прогресса обрекает каждое социалистическое предприятие и всю мировую систему социализма на неизбежный, безнадежный застой. То ли дело - капитализм! Если властью государства ограничить влияние монополий и частично сохранить свободный рынок, то присущая этому рынку конкуренция автоматически, совершенно стихийно заставит предпринимателей-капиталистов постоянно идти (и даже бежать!) в ногу с прогрессом. Пусть предпринимателя никакой прогресс не интересует, им движет чисто шкурный, собственнический интерес, но объективно стремление капиталиста к извлечению прибыли движет вперед и науку, и технику. При социализме же нет заинтересованности в прогрессе, нет - самое главное - конкуренции, и дело его безнадежно.

Слабое место этой «теории» в том, что современное буржуазно-демократическое (экстремальные режимы - не в счет) государство для ограничения деятельности монополий реальной власти не имеет. Современное буржуазное государство фактически управляется представителями крупнейшей монополистической буржуазии или менеджерами, управлять государством именно этой буржуазией уполномоченными. Представители правящей монополистической буржуазии, во-первых, сознавая опасность загнивания монополизированной экономики высокоразвитых стран, во-вторых, из соображений популизма, т.е. обмана своих народов во время избирательных кампаний, сами идут на некоторое самоограничение монополий, сохраняя в небольшой части экономики каждой страны «свободный рынок» вроде заповедника, где монополиями позволено пока резвиться средней и (кому повезет) мелкой буржуазии. В СССР же в конце 80-х годов монополистическая буржуазия еще не сложилась, и приведенная «теория», обожествляя конкуренцию и «свободный рынок», фактически звала страну в стадию домонополистического капитализма.

Или, например, такая «философская» теория (вкратце): «В процессе общественного производства происходит диалектическая борьба противоположностей - Частного и Общественного; все беды нашего квази-социализма проистекают из того, что мы уничтожили необходимую Частную составляющую процесса - осталась одна лишь Общественная; вот по этой-то, мол, причине мы целых полвека и шкандыбаем по полу-социализму на одной ноге».

Или, например, предложение практическое: «Как Маркс считал возможным в Англии выкупить у буржуазии средства производства, чтобы обойтись без революции и избежать гражданской войны; вот бы так и нам в России выкупить бы (государственными деньгами) власть у начальствующего сословия - оно консервативно, мешает прогрессу - и передать власть буржуазии (криминальной!) - она, мол, прогрессивнее». Но где было взять столько денег?

Необходимо еще раз оговориться: эти и подобные им идеи - в основном, доморощенные; это не «тлетворное влияние буржуазной пропаганды», не «перепевы западных теорий». Это наши собственные академики- политэкономы (как правило, представители начальствующего сословия, не имевшие другой собственности, кроме изношенной машины и запущенной дачи) оказались настолько сбиты с толку совершенно немарксистской реальной действительностью - феодализированным квази-социализмом, что сами запутались между классами и сословиями и запутали, еще менее грамотных в политэкономии, руководителей партии и страны. Но встречая в нашей науке идеи и концепции, объективно выгодные буржуазии (в чем их авторы, конечно, не признаются), мы вынуждены идентифицировать их, как буржуазные - тем более, что они сразу же нашли полное понимание не у кого другого, как у нашей криминальной буржуазии.