Сергей Буркин - Что случилось с Россией

В эпоху Застоя по всей России в летние месяцы можно было встретить бригады или артели «шабашников», состоявшие, большей частью, из горцев Северного Кавказа (обычно, независимо от национальности, их всех называли «чеченами»). Наверно, не от хорошей жизни разбредались они по стране вплоть до Сибири и Дальнего Востока: острое малоземелье в горных ущельях, крайне медленные темпы развития промышленности и в итоге безработица - вот что толкало «чеченов» в «отход», а вовсе не погоня за длинным рублем. Нельзя не отметить высокое качество построенных «чеченами» объектов: в отличие от русских подобных бригад - ни малейшей «халтуры», никакой «халявы».

Низкие темпы развития национальных республик не случайны - они являются естественным следствием нелепого, в какой-то мере даже шовинистического порядка управления хозяйством этих республик из Союзного Центра. Во всех республиках в первую очередь финансировались и развивались отрасли всесоюзного значения. Но предприятия такого рода подчинялись непосредственно Москве. Произведенная ими продукция распределялась союзными органами; средства, поступавшие в оплату за эту продукцию, шли в союзный бюджет. Республика же, на чьей территории, из чьих природных ресурсов и чьими жителями продукция изготовлена, - республиканский бюджет за нее не получал ни рубля.

Например, экономика Туркменистана в течение всей эпохи Застоя держалась на производстве двух главных продуктов - газа и хлопка. Но только за хлопок вырученные деньги Туркменистан мог использовать для развития республики, а добывавшийся туркменами газ как бы вовсе туркменскому народу не принадлежал. Со дня пуска первой скважины и до 1990 года включительно - за десятки лет - из туркменских недр выкачано 1,5 триллиона кубометров газа, 90% которого по газопроводам ушло в другие республики, а Туркменистан за все эти годы в свой бюджет за газ не получил ни рубля. Марксисты привыкли ставить в вину колонизаторам неэквивалентный обмен товарами с народами колоний, когда «белые» торговцы выманивали у негров слоновую кость за стеклянные бусы. Но как назвать тотальную экспроприацию всех природных богатств национальных территорий всесоюзной властью?

Что же касается хлопка, то и он уходил, большей частью, за пределы хлопкосеющих республик едва обработанный и, следовательно, дешевый. Совершенно очевидно, что хлопчатобумажную промышленность рациональнее было бы развивать поближе к хлопку, но, торгуя плохоочищенным сырцом, хлопковые республики имели слишком тощий бюджет и не могли строить современные хлопчатобумажные комбинаты за свой счет. А за счет союзного бюджета такие комбинаты где только ни строились: в Камышине и Барнауле, в Омске и Херсоне, в Энгельсе и Алитусе, в Чебоксарах и Краснодаре, в Ярцеве и Калинине и др. Не просматривается никакой закономерности - полный волюнтаризм, т.е. предприятия понастроены там, чей местный руководитель сумел выбить в Госплане необходимые капиталовложения для большой престижной стройки. А пряников..., то бишь, капиталов никогда на всех не хватает, поэтому хлопковым республикам - кукиш!

Такие особенности управления квази-советской экономикой, когда главное богатство республики - туркменский газ, узбекское золото и т.п. - изымалось из-под власти республики и не использовалось для развития республики, оставались неизвестны народам республик и даже национальной интеллигенции. Но как только представитель национальной интеллигенции (даже если до этого он был самым правоверным интернационалистом) получал работу в аппарате управления и узнавал о том, что в его республике природные богатства находятся в распоряжении Москвы, а не республики, - он, возмущенный, немедленно превращался в националиста.

Других представителей нерусских наций привели в ряды националистов трудности, возникавшие для национальных партгоскарьеристов, в связи с незавершенностью «коренизации» партийно-государственного аппарата. В 20-е годы большевики-интернационалисты помогали в каждой республике создавать кадры из «коренных» национальностей, чтобы в каждой нации имелись коммунисты из «нацменов», способные управлять своею республикой. Национальные кадры в каждой республике были созданы, но «коренизация» не была доведена до конца: Сталин, никогда и никому не доверяя, ввел такую «традицию» - к каждому руководителю из «коренной» национальности полагалось заместителем назначать русского (или хотя бы славянина в неславянских республиках).

Сталин давно умер, а «традицию» начальствующее сословие постаралось закрепить; пережила она и Оттепель, и Застой. «В русских протекторатах, вместо национальных эмиров, фактически правят русские наместники», - ехидничали западные «Голоса».

Национальных кадров, способных стать чиновниками, постепенно подросло и накопилось предостаточно, но про «коренизацию» старались не вспоминать, потому что, хотя национализмом страдали все, но проявлять его открыто было опасно. Между тем, освобождение от русских сулило сделать вакантными все должности заместителей, т.е. половину всех чиновничьих мест. Привлекательно! - особенно для молодежи начальствующего сословия республик азиатских, где проникнутые национализмом вузы год за годом «ковали» заведомый избыток национальных кадров. Что же касалось правящих кругов национальной части начальствующего сословия в республиках, то корни господствовавшего, но все еще тщательно скрывавшегося национализма питались страхом перед возможностью социального взрыва в остальном Союзе, особенно в России. Вполне допуская такую возможность, начальствующее сословие каждой республики считало необходимым быть начеку, чтобы успеть вовремя от России отделиться и у себя в республике сохранить власть в своих руках.

В квази-советском государстве вся политическая жизнь была сосредоточена в квази-коммунистической партии; не удивительно, что в партии (особенно в компартиях национальных республик) были сосредоточены все наиболее активные элементы общества. Поэтому распад СССР начался с распада КПСС, в частности - национальных компартий. 21 декабря 1989 года съезд Компартии Литвы объявил о независимости этой партии от КПСС; часть делегатов съезда не согласилась с таким решением, партия раскололась; но литовские коммунисты-националисты оказались в большинстве и на съезде, и в партаппарате, и в первичных организациях. Весною 1990 года таким же образом раскололись квази-коммунистические партии двух других прибалтийских республик. Впервые за десятки лет, с конца 1989 года численность КПСС стала сокращаться.

Горбачев сам признался однажды, что он не ожидал такого накала националистических страстей во всех уголках Советского Союза. Пока он пребывал в растерянности, взять инициативу в свои руки попыталась военщина, вдохновлявшаяся партгосаппаратом и в центре, и в республиках. События в Тбилиси, в Баку, а впоследствии - в Вильнюсе и Риге, разыгранные генералами из разных военных округов, но по сходным сценариям, заставляют предполагать, что подобные диспозиции были заготовлены для каждой республиканской столицы, а этого никто бы на периферии не посмел без санкции центрального командования. Вот только интересно, знал ли в какой стратегии упражняются его подчиненные Верховный Главнокомандующий - Президент СССР?