Журнал «Пионер» - Пионер, 1939 № 12 Декабрь

Все вздрогнули. А на столе подпрыгнула бутылка с чернилами; карандаши и ручки разлетелись в стороны. Даже бледнолицый человек подскочил на своем стуле, побледнел еще больше и выронил папиросу изо рта,

- Нет, этого не будет! - завопил Пат неистовым голосом. - Ни один из сыновей О'Рейли не допустит, чтобы при нем обирали малых ребят. Грязная твоя душа! Мерзавец! Я блюститель порядка. Я арестую тебя за оскорбление, за грабеж, за насилие, за…

Хрипя от гнева, Пат наступал на бледнолицего человека, который уже пятился в испуге к дверям соседней комнаты.

Саджо и Шепиэн стояли с вытаращенными от изумления глазами.

Но что намеревался предпринять неистовый потомок О'Рейли, так и осталось неизвестным; дверь из соседней комнаты открылась, молодой человек наткнулся на кого-то, путь к отступлению был отрезан.

- Прошу прощения, - раздался спокойный голос, и в комнату вошел худой высокий человек с седой головой.

Он остановился и стал смотреть поверх своих очков на присутствующих, потом кашлянул и снова заговорил:

- Извините, если я помешал. Прошу сесть, - добавил он вежливо.

Пат все еще продолжал рычать и уничтожать взглядом своего противника, который, отвернувшись, стал зажигать дрожащими руками новую папиросу.

- Прошу вас сесть, джентльмены, - снова предложил седоголовый человек.

Все сели. Это был сам владелец увеселительного сада - мистер Нэльс.

- Ну, давайте теперь потолкуем обо всем, - сказал он, сначала взглянув на ирландца, потом на управляющего, на детей и снова на ирландца. - Вчера, когда вы звонили мне по телефону, я обещал выслушать вас. Но теперь я все уже знаю, мне все было слышно в той комнате. Я слышал, какой далекий путь проделали эти дети, сколько лишений перенесли, чтобы отыскать своего четвероногого товарища. Однако из осторожности я должен был выждать. Я не понимаю их языка и потому, опасаясь обмана, решил проследить за их поведением. Мне необходимо было составить свое мнение, иначе не стоило бы и вмешиваться в это дело. Теперь мне все ясно, и, должен сказать, я считаю положение вещей очень трудным для себя.

При этих словах своего шефа управляющий окинул присутствующих самодовольным взглядам, будто говоря: «Ну что, разве я не говорил об этом?»

Мистер Нэльс тоже взглянул на собеседников и, постукивая очками по колену, продолжал:

- Надеюсь, все слушают меня. Не так ли? Ни для кого не оставалось сомнения, что этот человек привык, чтобы его внимательно слушали. Он поднял очки, точнее говоря, пенсне, и, придерживая их большим и указательным пальцами на тонкой переносице, снова посмотрел на всех по очереди.

Его взгляд показался детям очень неприятным.

- Итак, - сказал он, убедившись, что все его слушают, - эти индейские детишки предлагают отдать другого бобренка, чтобы зверьки не были одиноки. Это похвально. Но здесь следует задуматься о моих интересах. Как Жорж уже сказал, бобра мы купили за наличный расчет, это стоило мне изрядной суммы денег. Я не могу решить этот вопрос опрометчиво. Больше того, нехорошо,.когда люди, и Особенно дети, беспрепятственно получают все, что им только захочется; другое дело, если они расплачиваются за это собственным трудом…

И он довольно строго посмотрел на детей через свое пенсне, которое опять надел себе на нос.

- Ну, и чего же вы хотите? Что вы думаете делать, сэр? - вмешался О'Рейли, с нетерпением ожидая, чтобы старик бросил свои фокусы с очками и перешел к делу.

Но мистер Нэльс обратился теперь к управляющему:

- Ты хороший делец, Жорж. Иногда мне кажется, даже чересчур хороший.

- Это мой долг! - с гордостью ответил управляющий.

- А, долг! Да, - пробормотал мистер Нэльс. - Ладно, не в этом дело.

- Но что же вы соблаговолите сделать? - снова спросил Пат, сгорая от нетерпения.

- Что сделаю? - сказал словоохотливый старик. - Что? Ах да. Мне кажется, я уже решил, что делать, - вот что!

Взяв корзиночку с Чилеви, он протянул ее детям.

- Возьмите, - сказал хозяин приветливо.-Вот ваш маленький друг. А теперь, - он вдруг принял строгий, деловой вид и стал писать что-то на листке бумаги. - Теперь отправляйтесь в сад вместе с мистером О'Рейли и возьмите другого. Вы заработали свободу для маленького бобренка.

Он протянул Пату свою записку. Шепиэн смотрел на него во все глаза, полуоткрыв рот: не обманул ли его слух? Так ли он понял этого странного белого человека?

И Саджо в полном смятении, прижимая к груди корзинку с бобренком, воскликнула:

- Шепиэн, Шепиэн, что он сказал, что он сказал?

Видя, что дети не совсем поняли, в чем дело, мистер Нэльс хотел было заговорить снова, но Пат опередил его.

- Прошу прощения, сэр, - я объясню им по-индейски, - сказал он и обратился к Шепиэну на своем ирландском жаргоне. - Этот человек, - торжественно заявил О'Рейли, - хороший парень. Очень знатный вождь, очень добрый. Кэгет! Кэгет, мои малыши! Слышите, кэгет, - говорит вам О'Рейли!

Тут с торжествующим видом -ирландец обернулся к старику и подмигнул ему:

- Ведь поняли, а? Должен признаться, сэр, у всех нас, О'Рейли, природный дар к языкам.

- Вижу, вижу, - сказал мистер Нэльс, с улыбкой провожая своих гостей к дверям.

Потом старик потер рука об руку, словно он заключил выгодную сделку, и сказал сам себе:

- Забавные ребята. Не беда, что я в проигрыше остался.

Вряд ли Саджо и Шепиэн заметили что-нибудь на своем пути до того момента, когда Пат показал им ворота, видневшиеся уже невдалеке. Саджо пустилась бегом. Ее щеки раскраснелись, глазки сверкали радостным блеском. Шаль спустилась с головы, за спиной метались две черные косички, а маленькие мокасины все быстрее топали по мостовой. За ней следовал Шепиэн. Ему трудно было угнаться за сестрой с корзинкой, в которой Чилеви просто неистовствовал, пытаясь вырваться на свободу. Пат О'Рейли, красный, как кумач, спешил за детьми без шлема, вытирая красным платком лысину и пыхтя, как буксир.

Несколько прохожих остановилось и смотрело с недоумением, как бегут маленькие дикари, очевидно, преследуемые постовым.

Они услышали также пронзительные крики бобренка, которому, повидимому, совсем не нравилась тряска и вообще вся эта гонка по городу.

Прохожие повернули обратно и присоединились к странной процессии, во главе которой со всех ног мчалась маленькая черноголовая девочка.

Вслед за ними, далеко-далеко позади, показался еще один пешеход, высокий медно-кожий. Он продвигался легкой поступью, очень быстро. Этот человек выглядел таким суровым и мрачным, что люди невольно отступали в сторону, давая ему дорогу.

- Кто он такой? Что это за человек?

Но пешеход даже не взглянул ни на кого из них.

У входа произошла некоторая задержка. Сад еще не был открыт для посетителей. Однако О'Рейли быстро сообразил, как выйти из трудного положения, и показал свой служебный билет. Его пропустили вместе с детьми.