ПИОНЕР - Пионер, 1939 Октябрь 10

11 октября 1837 года последовал «высочайший» приказ по кавалерии о переводе прапорщика Лермонтова в Гродненский гусарский полк.

Гродненский полк стоял в военных поселениях близ Новгорода.

Майко

Получив разрешение вернуться в Россию, Лермонтов не торопился. «Если бы не бабушка, - писал он тогда Раевскому, - то я, по-совести сказать, охотно остался бы здесь, потому что вряд ли Поселение веселее Грузии».

Задержавшись в Тифлисе, Лермонтов продолжал бывать у Чавчавадзе.

Но откуда мы это знаем?

А вот откуда: недавно, пересматривая рукописи Лермонтова, я увидел, что на обороте листка со стихотворением «Спеша на север издалека» рукою Лермонтова написано: «Майко. Мая».

Майко и Мая - женские имена. Но чьи? Майко - распространенное в Грузии ласкательное имя Марии, Мая - другое женское имя.

После долгих поисков я пришел к заключению, что Майко - это Мария Косроевна Орбелианй, прославленная красавица 1830 - 1840-х годов.

Почему же я думаю, что это именно она? А в этом меня убеждает то, что имена эти записаны вместе. Мая - имя другой красавицы - Май Орбелианй.

Уже в 1882 году, через сорок лет после смерти Лермонтова, грузинский поэт Григорий Орбелианй в письме к своей приятельнице по поводу смерти одной женщины писал, что она была так же красива, как дочери Александра Чавчавадзе и как Майко и Мая Орбелианй.

Но ведь Орбелианй были в близком родстве с Чавчавадзе, а все родственники Чавчавадзе часто бывали в его доме. Офицер Торнау пишет в своих воспоминаниях, что уже с утра в гостиной Чавчавадзе начинали собираться родственники и родственницы, а за обед к столу садилось не меньше двадцати нежданных гостей.

Но, может быть, Чавчавадзе»е были в то время в Тифлисе? Нет, были. Мы это знаем потому, что на четвертый день пребывания царя в Тифлисе грузинское дворянство давало бал, а на этом балу были и Нина Грибоедова и Майко Орбелианй. Значит, Чавчавадзе были в Тифлисе одновременно с Лермонтовым.

Встреча его с красавицами Орбелианй только лишний раз подтверждает это. Значит, эти, записанные Лермонтовым имена доказывают, что я прав: Лермонтов был действительно знаком с Чавчавадзе. В его гостиной Лермонтов записал имена Май и Майко на обороте стихотворения, которое, может быть, даже прочитал там в тот вечер перед отъездом. А если так, то, наверное, Лермонтов познакомился и с другими поэтами Грузии: с Григорием Орбелианй и с Николози Бараташвили.

Эти люди составляли круг тогдашней интеллигенции Тифлиса, все они встречались друг с другом, и, если в Тифлис попадал новый человек, да еще поэт, такой, как Лермонтов, он должен был вскоре перезнакомиться со всем обществом. Поэтому можно предположить, что Лермонтов встречался в Тифлисе и с Вольховским. В Ольховский был лицейским.товарищем Пушкина. За участие в заговоре декабристов он был удален на Кавказ. До приезда царя в Тифлис Вольховский, «старинный приятель» Чавчавадзе, был там начальником Главного штаба.

Лермонтов не мог написать имена всех этих людей сосланному Раевскому. Он упоминал только: «хороших ребят здесь много, особенно s Тифлисе есть люди очень порядочные».

Теперь мы знаем, кого он имел в виду.

Но что же дали Лермонтову эти знакомства? Как отразились они на его творческой биографии?

Надо попытаться установить сперва, как отразились грузинские впечатления в творчестве Лермонтова, и тогда ответ придет сам собой.

Жених Тамары

Над «Демоном» Лермонтов работал больше десяти лет. Он начал писать его еще в то время, когда учился в московском университетском пансионе. Ему было тогда четырнадцать лет.

Он задумал тогда поэму о любви демона и ангела к земной девушке - монахине. Мысль написать эту поэму пришла под влиянием чтения английских и французских поэтов: Байрона, Томаса Мура, Альфреда де Виньи и Ламартина.

В поисках времени и места действия демон долго блуждал у Лермонтова по разным эпохам и странам: сперва действие происходило вне времени и пространства - просто нигде. Потом Лермонтов собрался перенести его в библейские времена, в Палестину. Потом перенес в Испанию. Но вся Испания заключалась в испанской лютне и в лимонных рощах, про которые упомянул Лермонтов. Поэма долго не имела почвы.

Только после того, как Лермонтов побывал в Грузии, он нашел, наконец, обстановку для своей поэмы. Горы Кавказа, Казбек, который кажется пролетающему над ним демону «гранью алмаза», Дарьяльское ущелье, Кайшаурская долина - все это связало поэму с жизнью.

Безликая монахиня превратилась в красавицу Тамару, настоящую, живую грузинку - дочь князя Гудала. В поэме появились картины грузинского быта и природы.

Белинский, прочитав новую редакцию поэмы, писал приятелю: «Демон» сделался фактом моей жизни. Я твержу его себе, твержу другим, в нем для меня миры истины, чувств, красот».

Изменился сюжет поэмы. В поэме появился Сиподал - жених Тамары, сотову народная легенда о любви горного духа Гуда к красавице-грузинке.

Давным-давно, так начинается эта легенда, на берегу Арагвы, на дне глубокого ущелья, образуемого отвесными горами при спуске с Гуд-горы в Чертову долину, в бедной сакле убогого аула, росла как молодая чинара, красавица Нино. Когда она поднималась на дорогу, купцы останавливали караваны, чтобы полюбоваться красотой девушки.

С самого дня рождения Нино ее полюбил древний Гуд - дух окрестных гор. Хотела ли Нино подняться на гору - тропинка незаметно выравнивалась под ее ножкой и камни покорно складывались в пологую лестницу. Искала ли она цветы - Гуд хранил для нее лучшие цветы в расщелинах камней. Ни один из пяти баранов, принадлежавших отцу Нино, не падал с кручи и не стал добычей злых волков.

Нино была царицей всего пространства, где властвовал древний Гуд.

Когда Арагва в пятнадцатый раз со дня рождения девушки превратилась из ручья в бешеный мутный поток, любовь Гуда разгорелась так сильно, что он стал мечтать о том, как сделаться смертным человеком. Но девушка полюбила Сосико, сына старого Дохтуро, сакля которого была рядом с саклей ее отца. Сосико во всем ауле славился силой и ловкостью.