Анатолий Софронов - Все это было на войне

Хозяйка разрезала пилкой зубчатою
Буханку на равные восемь частей:
Себе, старику да невестке с внучатами,
Две главные доли — для двух сыновей.

Хрустела под лезвием корка пшеничная,
Румяна от жара, вкусна и нова;
Мука удалась, золотая, отличная,
Смололи на совесть ее жернова.

Две доли сыновних остались нетронуты:
Одна — навсегда, а другая — пока
Война не замолкнет далекими фронтами,
Где Висла, где Одер, где Шпрее-река,

Где старший сынок их, четырежды раненный,
Со шрамом на белой казачьей груди,
Идет в наступленье в далекой Германии,
По старой привычке всегда впереди.

И, может быть, в сумке буханка солдатская
Из той же муки да армейских дрожжей
За ужином делится, равная, братская,
Товарищам сына на восемь частей.

И каждый в ней чувствует дали далекие
И шелест пшеницы в просторах степных,
Подруги тоскующей вздохи глубокие
И русые кудри мальчишек своих…

Ребята ведь ждут — несмышленые парубки,
Им все поскорее, немедля давай! —
Вот батька вернется, подымет их на руки
И сядет к столу доедать каравай.

Все меньше оставалось русских рек,
Седее становились брови,
И почернел у Волги белый снег
От нашей и от вражьей крови.

Но, выстояв у Волги, мы вперед пошли
Через пески, заснеженные дали
И жажду истомившейся души
У берегов родимых утоляли.

Некрепкий лед у Дона проломив,
Черпнув воды в солдатский котелочек,
Священное молчанье сохранив,
Стояли под Ростовом зимней ночью.

Но злая жажда нам сушила рты,
Томила души властное желанье…
Донец, Миус! И нет такой черты,
Где б долго длилось грозное стоянье!

Кто помнит, как мы вышли в сентябре
К Днепру, лежал он перед нами,
Поблескивая, словно в серебре,
Между двумя крутыми берегами?

Кто был тогда, кто плыл через него,
На лодке к камышам спешил в потемках —
Тот имя, славу рода своего
Навеки передал своим потомкам.

Вот Днестр и Прут…
Мы движемся вперед.
За нами воды синие Дуная.
За нами Неман. Не окончен счет,
Мы рубежи не все перечисляем.

И жажда сушит, гложет нам сердца,
Святая жажда, грозная расплата,
Вся армия — от маршала и до бойца —
Устремлена к Германии проклятой.

Кто знает час? Но как-то на заре,
Берлин увидев над рекой однажды,
Мы выйдем, выйдем, грозные, на Шпре
И утолим досыта нашу жажду.

Гудит под ногами
Чужая земля.
Шумят под ветрами
Чужие поля.
Трещит черепица
Под сотнями ног.
Пылают зарницы
У черных дорог.
Лежат на дорогах
Чужие тела.
И ночь на дорогах
От света бела.

Нам мало осталось —
Мы много прошли.
Мы старую жалость
В огне погребли.
Днепровские травы,
Руины Ельца
И пепел Полтавы
Стучат нам в сердца.
Гудит под ногами
Чужая земля.
Шумят под ветрами
Чужие поля.
Здесь запахи тленья
Над лесом дрожат —
Здесь вражьих селений
Руины лежат.
Товарищ, ты слышишь,
Как ветер поет,
Как пламя от крыши
Летит в небосвод?!
В лесах возле Гжатска
Дубы шелестят.
В могилах солдатских
Товарищи спят.
На тихом погосте,
Над сонной рекой,
Их белые кости
Стучат под землей.
Кто клятву забудет?
Кто мертвых предаст?
Кто память о людях
Забвенью отдаст?
Гудит под ногами
Чужая земля.
Шумят под ветрами
Чужие поля.
Святую расплату
И праведный суд
Под небом солдаты,
Как знамя, несут.
Шумят под ветрами
Чужие поля.
Гудит под ногами
Чужая земля.

Войны обычно кончаются в полдень,
Пушки замолкнут, рассеется дым,
Солнце, сквозь тучи пробившись, заполнит
Небо и землю огнем золотым.

Нас этот полдень застанет далеко,
Засеребрятся под солнцем виски;
С неба звенящий опустится клекот
И упадет в тишине на пески.

Снова услышим мы шорохи листьев,
Дятла увидим в тени на дубу;
Ветер пройдет над травою по-рысьи,
Волосы русые тронет на лбу.

Мы подойдем к иноземным озерам
И, над прозрачной водой наклонясь,
Радость увидим в немеркнущих взорах,
Сетки морщинок увидим у глаз.

Все это сбудется. Солнце над лесом
Скоро поднимется, станет в зенит.
Воздух наполнен огнем и железом,
Глухо вздыхая, гудит динамит.

Други, товарищи, ратники славы,
Город за городом в битвах падет.
Через пески, через рощи, дубравы
К полдню навстречу, к победе — вперед!

Мелодии победные
Играют трубы медные,
Блестят под солнцем светлые
Кинжальные штыки,
Шумят сады зеленые,
Лучами озаренные,
Идут краснознаменные
Берлинские полки.

От Эльбы и от Одера
Они вернулись бодрые,
Они вернулись гордые
От иноземных рек;
Земли своей хранители,
Солдаты-победители,
Они такое видели,
Что не забыть вовек!

В огне, ночами звездными,
Под ветрами морозными
Они дрались под Познанью,
Под свист фашистских пуль,
Штурмуя вражью сторону,
Они дрались под Торунью,
Сметая силу черную,
Врывались в Шнейдемюль.

Сражались под Остравою,
Под братской Братиславою
И покрывали славою
Знамена и штыки;
Полтавские, варшавские,
Смоленские, одесские,
Орловские и львовские,
Берлинские полки.

Под славными знаменами
Все знают поименно их;
Под красными знаменами
Герои рождены:
Уральские, байкальские,
Московские, ростовские,
Бакинские и минские —
Со всей страны сыны.

Они идут, подтянуты,
Ремнями френчи стянуты,
И на груди брильянтами
Сверкают ордена;
На них глядит любимая,
В огне неопалимая,
В войне непобедимая
Советская страна.

Перед тем как покинуть казармы на Шпрее,
Где мы стали полком в сорок пятом году,—
Я пройду полигоны, обойду батареи
И к гвардейскому знамени вновь подойду.

Постою перед ним, опущусь на колени
И в молчанье припомню былые пути,
По которым пришлось четырем поколеньям
От Москвы до Берлина пройти.

Вновь припомню декабрьское хмурое утро
И полянку в сосновом лесу под Москвой;
Падал хлопьями снег, все туманом окутав,
Непрозрачной лесной синевой.

Клятву Родине все мы тогда приносили —
Неподкупную клятву от сердца всего,—
Дети, матери нашей — великой России,
Все солдаты — один в одного;

На снегу трепетало гвардейское знамя,
Как огонь на декабрьской пороше, цвело,
А потом поднялось, колыхнулось над нами
И на запад бойцов повело!