Анатолий Софронов - Все это было на войне

Искала долго свой очаг
Седая женщина в пыли.
Печаль и гнев в ее очах
Вперед на много дней легли.
Вдруг увидала: средь камней
Стояла вишня в двух шагах,
И догадалась: перед ней
Лежал ее жилища прах,

Но рядом вишня так цвела,
Ветвями так к себе звала,
Что пепел женщина смела,
Шатаясь, к вишне подошла,
Припала к ней…
И с той поры
Здесь зазвенели топоры,
У вишни тонкой, вкруг нее,
Над Волгой — новое жилье.

Не спит мальчишка в хате темной,
Глаза откроет, и в окне
Он видит заревом огромным
Огонь за хатой в стороне.

Он мать зовет, дрожит в испуге:
— Ой, мамо, ворог…
Спрячь меня…
Но мать спокойна: то в округе
Горит пшеничная стерня.

Готовит поле для пшеницы
До снега раннего колхоз,
Сверкают в небе над станицей,
Переливаясь, нити звезд.

Сын плачет, вскрикивает, стонет,
Сжимает влажную ладонь;
Он видит мертвых на затоне
И вновь — огонь, огонь, огонь

Опять горящую станицу
Опять безрукие тела,
И перекошенные лица,
И над телами — шомпола.

Мать, от бессонницы слепая,
Глаза сжимая, как в дыму,
Лишь на рассвете засыпает,
Склоняясь к сыну своему.

И в этот час, когда ровнее
Сын спит, разжав во сне ладонь,
Отец его на батарее
Вдали командует: «Огонь!»

И вверх летят накаты, бревна,
Тела фашистские, бетон…
Но снова слышен голос ровный,
Отец командует: «Огонь!»

Дрожит земля, качая воздух,
Взлетают в небо сталь и бронь,
И снова слышен голос ровный:
«Огонь!»
«Огонь!»
«Огонь!»
«Огонь!»

Весны знакомые приметы
Лежат пред вами в трех шагах;
Игра теней, мельканье света
На обнажившихся холмах.

Грачиный крик на перепутье
У придорожной колеи,
Лозы оттаявшие прутья
И говорливые ручьи.

Высокий звон, неодолимый,—
Средь покоренной тишины,
Летящей с юга по долинам
Казачьей всадницы-весны.

Дымок над кузней синеватый,
Соломы желтая труха;
И в кузне свекор бородатый
Кует у горна лемеха.

Пригреет солнце — у калитки,
Вдыхая запахи земли,
Орденоносцы-инвалиды
Сидят, сложивши костыли.

Они табак неспешно курят,
Неторопливые в словах,
Но отраженье грозной бури
Еще горит у них в глазах.

На площади станичной старой
Непререкаемо с утра,
У деревянного амбара,
Рокочут ровно триера.

И в сапогах, в косынках пестрых,
В солдатских ватниках простых
Стоят казачьи жены, сестры
С утра до ночи возле них.

Пусть от работы поясница
Болит и ноет, в полуночь
Мужская ласка долго снится,
И отогнать ее невмочь.

Потом проснутся и услышат,
Как над просторами земли,
Над самой хатой, по-над крышей
Летят, курлыча, журавли.

Вздохнет и, ватник натянувши,
Казачка выйдет за порог
Далекий шум в ночи послушать,
Во тьме идущий от дорог.

И на какое-то мгновенье
Она услышит вдалеке
Того, кто снился, в поле пенье
И отзвук песни на реке.

Горн пропел за окном —
Я вскочил, как бывало,
И потертым ремнем
Затянулся, как встарь.
Песня грянула в дом,
Налетела обвалом,
Заиграла под солнцем,
Как старый янтарь.

Пионерская песня…
То отряд собирался —
Загорались косынки
Лучами в окне…
А недавно
По трубному звуку я мчался
Пригибаясь над холкой,
На рыжем коне.

А недавно
Горели, как алые маки,
Наши шашки под солнцем,
Как наша судьба,
И, бросая нас в пекло
Свистящей атаки,
Пела в небе багряном
Казачья труба.

А теперь —
Я поднялся по пению горна
И стою, одинокий,
У желтых ворот…
Это сын мой,
Мальчишка
Веселый, упорный,
Однолетков своих
Под знамена зовет.

Вот построились дружно
И тронулись с места.
Мне мигнул незаметно
По пути мальчуган.
Барабан пионерский
Заменяет оркестр,
Он гремит неумолчно,
Гремит барабан!

Я стою у ворот,
Взглядом их провожая,
Пыль клубком поднялась,
На ходу взметена…
Начинается жизнь
У мальчишек — большая,
Как когда-то у нас
Начиналась она.

Мы играли в лесах
Пионерские зори;
Алый флаг поднимали
Весной в лагерях;
Мы бродили в горах,
Мы стояли в дозоре,
Мы купались, ныряли
В прозрачных морях.

Юность, юность, куда же
Умчалась ты, скрылась?
И какой же по счету
Нам год миновал,
Сколько весен прошло,
Как же это случилось,
Что взошли мы уже
На крутой перевал?

Но я слышу звучание
Медного горна.
Он сверкает под солнцем,
Как осени лист, —
Это в бурке лохматой,
Простреленной, черной,
Приподнявшись на стремени,
Песню играет горнист.

Так звучи же, труба,
Над землей, золотая,
Словно горн пионерский,
Утрами буди!
Пусть, как прежде,
От песни взлетая,
Сердце воина дрогнет
В солдатской груди.

В это время тополя
Шелестят ветвями.
Дышит черная земля
Теплыми парами.

Посмотри на степь. Над ней —
Тонкое дрожанье.
Пахнут стены куреней
Сладкими дрожжами.

На скрещении дорог,
Раздувая ноздри,
Золотистый стригунок
Ржет в весенний воздух.

А потом, задравши хвост,
Мчится что есть силы,
Бьет копытками о мост,
Дробно по настилу.

Домовитые грачи
Вдоль дороги ходят
И пшеничные харчи
В колее находят.

Здесь везли на степь зерно,
Жито золотое,
Жизнью новою оно
Туго налитое.

Разгорается восход
В утреннем тумане.
Песня девичья плывет
На бригадном стане…

Где бы ни был я вдали
От родной округи,
Я тоскую в эти дни
По весне на юге,

По курганам, по степи,
По дорожным вехам,
Что ни пеши не пройти,
Ни верхом проехать,

По горячим табунам
На степном раздолье,
Где пришлось когда-то нам
Воевать за волю!

Мы идем с тобой в едином строю,
Цель одна у нас в труде и в бою:
Мир построить на земле навсегда,
Светлый мир людей труда.

Дай руку, товарищ далекий,
Мы рядом с тобою стоим,
Единой судьбой,
Единой борьбой
Союз наш непобедим!
Дай руку, товарищ далекий,
Ведь наш союз непобедим!

Чтобы день наш был, как юность, хорош,
Прочный мир оберегай, молодежь!
Чтоб фашизму никогда не бывать —
Будем на посту стоять!