Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Подвала прохладные своды
Не давят, а наоборот —
Дарят ощущенье свободы,
Забвение мелких невзгод.

Бухгалтер в отсеке фанерном
Сидит за стаканом вина,
Он пьет его нелицемерно —
Все знают, что не допьяна.

Гроссбухи пред ним и бумажки;
На тоненькие стерженьки
Лоснящихся счетов кругляшки
Нанизаны, как шашлыки.

И праздничная, цветная
Колышется жизнь предо мной —
Так пленка блестит нефтяная
Над черной морской глубиной.

Мечтал когда-то он о лучшем...
Увы, уже не первый год
Среди друзей своих везучих
Он неудачником слывет.

С утра до вечера в заботах
Он в учреждении своем —
Все согласовывает что-то
За дряхлым письменным столом

В какой ему забиться ящик,
В какой запрятаться овраг
От требующих и просящих,
От телефонов, от бумаг?

И впрямь — кому какое дело,
Что от него ушла жена,
Что шевелюра поредела,
Что жизнь — на каждого одна?..

Сидит стареющий, недужный,
В табачном мается дыму...
Всем от тебя чего-то нужно —
Лишь ты не нужен никому.

Странник сушит онучи
У развилки дорог.
Он ничем не навьючен
И как перст одинок.

Погорельцем бродячим
Он живет, незлобив,
О минувшем не плача,
О грядущем забыв.

В неуюте и стуже
Он не помнит обид.
«Все могло быть и хуже», —
Он тебе говорит.

И, глубинкой, глубинкой
Обходя города,
Со Вселенной в обнимку
Держит путь в никуда.

Приметы счастливые лживы,
Исход не написан на лбу,
Играю не ради наживы —
Я экзаменую судьбу.

Безумные мечутся числа,
Хихикает хитрый партнер,
И ангелы здравого смысла
Летят в межпланетный простор.

И вновь я в нужде и уроне,
Обобран и поднят на смех;
Все мною проиграно, кроме
Бессмысленной веры в успех.

Глаза виноватые прячу,
Грущу при оплывшей свече —
А серый бесенок удачи
Сидит у меня на плече.

Человек, взрастивший дыню,
Торжествует и поет, —
Как святыню, как святыню
На руках ее несет.

Он несет ее любимой
Мимо сплетен и времен;
Через горные вершины
Перепрыгивает он.

А вокруг добром и злобой
Мир обыденный живет;
Смотрит танк широколобый
На него из-за ворот;

С колокольни накрененной
Звуки медные летят,
Но не ведает влюбленный —
Благовест или набат.

Он идет по белу свету
В самодельных башмаках,
Он шагает через Лету,
Смерть оставив в дураках, —
И, как желтая планета,
Дыня светится в руках.

Мне помнится Старая Русса,
И детство, и плац полковой,
Где так громогласно и грустно
Играл мне оркестр духовой.

Я там у кирпичной казармы,
В земном музыкальном раю,
Забыв о соблазнах базарных,
С портфельчиком школьным стою.

Ловя из грядущего вести,
Из марева встреч и разлук,
Рисует мотив капельмейстер
Тревожным движением рук.

Меня с моим веком венчая,
В банальную музыку он
Включил дисциплину печали
И поступь пехотных колонн.

Певучие взлетопаденья
Я слушаю, будто во сне,
И тайный озноб вдохновенья,
Как льдинка, скользит по спине.

И, лично мне что-то пророча,
Пунктирно гремит барабан,
Ряды звуковых многоточий
Втыкая в весенний туман...

Хороша зимой и летом
И пригодна для жилья
Всенародная планета
Наша матушка-Земля.

До сих пор не обветшала
Крыша синяя над ней;
В странах — комнатах и залах —
С каждым годом все людней.

Где — богаче, где — попроще
Жизнь идет, но с давних пор
Двери все выходят в общий
Коммунальный коридор.

Семьи всех оттенков кожи
Рядышком расселены;
Семьи все на свете схожи:
Не хотят они войны.

Не хотят, чтоб стала тиром,
Превратилась в полигон
Эта общая квартира
Всех народов и племен.

Людям надо непременно
Сохранить свой дом земной —
Ведь у них во всей Вселенной
Нет жилплощади иной.

Целенаправленно стремится,
Торопится поток людской
В леса, в зеленые столицы,
Из глухомани городской.

Но под моторное гуденье,
Под тысячеколесный шум
Банальное предупрежденье
Невольно просится на ум.

Ты, человек, любя природу,
Хоть иногда ее жалей;
В увеселительных походах
Не растопчи ее полей;

В вокзальной сутолоке века
Ты оценить ее спеши:
Она — твой давний добрый лекарь,
Она — союзница души.

Не жги ее напропалую
И не исчерпывай до дна,
И помни истину простую:
Нас много, а она — одна.

Ветеринар — ланцета пролетарий,
Гонитель незначительных смертей,
Последний друг четвероногих тварей
В век нечетвероногих скоростей.

Его портретов не видать в газете,
И слава не гостит в его дому,
Но звери, беззащитные как дети,
Доверчиво вверяются ему.

Для них он добротой своей могучей
Превыше всех хозяев вознесен:
Те их ласкают, учат или мучат —
Но лечит и спасает только он.

Он знает: все подчинено природе,
И в ею запланированный срок
Болезнь и старость не спросившись входят
В собачью будку и в людской чертог.

Пусть мы мудры, удачливы, двуноги,
Истории земной поводыри, —
Для младших братьев все же мы не боги,
А просто самозванные цари.

Недавно в море били громы,
Как будто в бубен жестяной, —
И все вдруг стало по-иному,
Не видно тучи ни одной.

И день предстал в ином убранстве —
Как будто бы со мною он
В другое, новое пространство
Из прошлого перемещен.

Он заново организован,
Провентилирован до дна,
И послегрозовым озоном
Насквозь пропахла тишина.

И яхты так светлы обводы,
Так безбоязненно чиста
Преобразившейся природы
Взъерошенная красота...

Вдали от дорог и тропинок,
Вдали от людской суеты,
Явившись сквозь серый суглинок,
Столпились лесные цветы.