Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

На тихое их совещанье
Пришел я, непрошен, незван;
Стою на секретной поляне,
Как будто глухой истукан.

Я чувствую к ним уваженье, —
Их юные стебли умны,
Их скромные телодвиженья
Наследственным смыслом полны.

Земли благонравные дети,
Явите свою благодать
И кодом открытым ответьте —
Смогу ль вашим тайнам внимать?

И слышится шепот: «Ты лишний,
Мы старше, ты нас не поймешь.
Мы к солнцу весеннему вышли
Оттуда, куда ты уйдешь».

Событья бродят табунами —
То ни единого, то вдруг
Нагрянут в топоте и гаме,
Берут нас, бедных, на испуг.

Не спрячешься в чащобах быта,
Не отсидишься за стеной...
Одна лишь есть от них защита —
Встречать их грудью, не спиной.

Подытожь меня, художник,
Сотвори на склоне лет
Из набросков всевозможных
Мой законченный портрет.

Начинай с того, приятель,
Как в орлянку шла игра
На асфальтовом квадрате
Петроградского двора.

А потом вокзал и пристань,
Ильмень, Новгород, Валдай
В беспорядке живописном
На бумаге раскидай.

...Избы, крытые соломой,
Нянино веретено,
Старорусского детдома
Монастырское окно...

И, снабдив буханкой хлеба,
Возвращай меня скорей
В Ленинград эпохи нэпа
И последующих дней.

...ФЗУ, рабфак, заводы,
Первые черновики,
Топки и паропроводы,
Кочегарские очки,

Тесный стол редакционный,
Рукописная тетрадь,
Лейтенантские погоны,
Госпитальная кровать...

Нет, рисуй не только это!
Ты еще изобрази
Много фактов и предметов
В отдаленье и вблизи.

Воссоздай приметы быта,
Суету любого дня —
Даже то, что мной забыто,
Ты припомни за меня.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А закончив рисованье,
Погляди издалека —
И возникнут очертанья
Паруса и рыбака.

Не попутный дует ветер,
Мало шансов на улов,
Но рыбарь бросает сети
В глубь неведомых миров.

Написаны не от руки
Ушедших подземные письма.
На кладбище возле реки
Во сне осыпаются листья.

Они что-то шепчут сквозь сон,
В них жалобы чьих-то молекул,
А ветер — слепой почтальон —
Ссыпает их сотнями в реку, —

И мимо почтовых контор,
Прочтений, надежд, узнаваний
В морской уплывают простор
Флотилии тайных посланий.

Все мы в чем-то виноваты,
И за это день за днем
Старый Рок, Судьба и Фатум
Судят всех своим судом.

Дарят горькие сюрпризы,
Шлют нам тысячи невзгод,
И хотят, чтоб маслом книзу
Падал каждый бутерброд.

Но не зря с улыбкой юной,
Без дорог и без орбит,
Бродит девочка Фортуна,
Беззащитная на вид.

Вдруг, забыв про все препоны,
Выручает нас шутя
Статистическим законам
Неподвластное дитя;

Обезвреживает раны,
Гонит хвори со двора,
Отклоняет ураганы
И спасает крейсера;

И отводит все напасти,
И отпетых бедолаг
Отоваривает счастьем
Не за что-то — просто так.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Чтобы меньше было плача
И нечаянных утрат,
Ходит девочка Удача,
Всех прощая наугад.

Вспоминаю время дальнее:
В марте, третьего числа,
Санитарка госпитальная
Нам посылки принесла.

В дни холодные, несытые
Разлучали нас с бедой
Те, холстиною обшитые,
Чудо-ящички с едой.

Я кусал ржаные пряники,
Я поспешно пировал,
Торопливо, будто в панике,
Птицу-курицу жевал.

Ах, подарочки военные,
Сколько было в вас добра, —
Снеди необыкновенные,
Самосадная махра!

Вы летели к нам, желанные,
В наши гиблые места,
На крылах из домотканого
Деревенского холста.

Есть за Старою Руссой проселки,
Где я хаживал в давние дни.
Говорят, там бродили и волки,
Только мне не встречались они.

Там, в закатном лесном полумраке,
Где с тенями деревья слились,
Столько чудищ мерещилось всяких —
Будто страшные сказки сбылись.

И шагал я, как в вещем кошмаре,
Как холоп на неправедный суд, —
Не ко мне ль безымянные твари
Из кустов, пригибаясь, ползут?

Но вечерние отсветы гасли,
С ними гибли чудовища те,
И казалось куда безопасней
В стопроцентной ночной темноте...

И не стоит под старость бояться
Или верить надежде пустой,
Что нездешние сны нам приснятся
За последней, за черной чертой.

По дороге шагая осенней,
Не страшись убывающих дней, —
Перед тьмою сгущаются тени,
Но во тьме не бывает теней.

Напраслинка-малютка,
Как быстро ты растешь!
Вчера звучала шуткой,
А завтра бросишь в дрожь.

Порхая пестрой птичкой
Вкруг нашего стола,
Ты злобное величье
И когти обрела.

Сидим за разговором,
Бутылки — не пусты,
И, каркая как ворон,
Над нами вьешься ты.

Кому-то станет тяжко,
Кого-то ждет тоска...
А ты ведь легкой пташкой
Слетела с языка.

Кого-то нет, кого-то нет...
В одной квартире старой
Висит гитара давних лет,
Умолкшая гитара.

Ее владельца ожидать
Нелепо, бесполезно, —
Унесена его кровать
К соседям безвозмездно.

Но кто-то все не верит в быль,
Что нет его навеки,
Но кто-то отирает пыль
С потрескавшейся деки.

И, слушая, как вечерком,
Не помня песен старых,
Бренчат ребята за окном
На новеньких гитарах,

Все смотрит вдаль из-под руки —
Во мрак, в иные зори —
И ждет, что прозвучат шаги
В пустынном коридоре.

«Печали, печали, печали
На сердце твоем и лице.
Печали полегче — в начале,
Печали похуже — в конце.
А жизнь догорит, как цигарка, —
И в ящик сыграешь, дурак...»

«Ну чем ты пугаешь, цыганка, —
Я все это знаю и так!
Я тоже немножко умею
В своей разбираться судьбе...
Цыганка, гадай пострашнее —
Тогда я поверю тебе».

Жил человек в селении одном,
Бесхитростно трудился день за днем,
Ни злата не имел, ни серебра,
Был незлобив и всем желал добра.