Светлана Менделева - По одну сторону горизонта

Что ж, вы выступаете больше многих:
Недавний тур по Европе, два фестиваля.
Внимание: в Бээри сигнал воздушной тревоги.
В Бээри сигнал воздушной тревоги.
Вы ведь не в первый раз, вы у нас бывали…

Согласен, здесь немало намешано всякого,
Но что вам лично ближе всего в Израиле?
Внимание: сирена в Беер-Якове.
Сирена в Беер-Якове.
Вы говорите, жизнь идёт по спирали?..

Напоминаю: сегодня с нами Макс,
Солист ансамбля «Рыбы».
Автор популярного шлягера
«Вырасту, стану неучем».
Да, вы правы. Эти звуки —
Действительно взрывы.
Неподалёку, но обошлось.
Вам беспокоиться не о чем.

Одиннадцатое августа, понедельник.
Мы в Тель-Авивской студии.
Доброе утро, страна!..
Температура: тридцать четыре градуса.
Начало недели
Обещает быть жарким.
Лето на пике, у нас война.

Дожди идут мимо
Покатых плеч крыши.
Поля души минны,
И мы глядим выше.
Пока ясны планки,
Углы зимы резки,
Голубоглаз ангел
На золотой фреске.

Останутся лица
В кувшине вин тонком,
На черепках блюдца —
Орнаментом только.
И косточкой вишни,
И каплями пота.
Все праздники вышли.
Осталась — работа.

Она говорила:
— Обними меня, как облако обнимает рощу,
Нежней и проще,
Чтобы ветки, как вены, насквозь уходили в кожу.
Здесь слишком шумно.
Для слов нужна тишина,
Серёжа.

Она говорила:
— Шорох шагов по снегу — он слепок звука.
Но стрелы уже покинули ложе лука.
Летаем, пока не видим, сплетая руки,
Ждущей там, за плечом разлуки…
Обними меня, как дерево обнимает осень
В дождь, на старое фото похожий
Очень.

Она говорила:
— У нашего ангела — складной перочинный ножик.
Он разрежет нас, как яблоко. Брызнув соком,
Спелые косточки высыплет плод на землю…
У нашего ангела — всё же бандитская рожа…
Но может,
Из косточек вырастет яблоня здесь,
Серёжа.

Джавахарлал Неру
Во всём ценил меру.
Он не менял веру,
Но гордо шёл в гору.

А Николай Гоголь
Не ведал про Гугл.
И хоть творил пугал,
Глаголом так трогал!..

Володечка Ленин,
Хоть был в быту скромен,
Был к мятежам склонен
И миражам верен.

Они в одной драме
В Торжке, в Агре, в Риме
Нашли своё время
И угол свой в раме.

У самого синего моря
Пена в прибрежном соре…
И хриплый говор нетороплив,
И нежноголос прилив.

У самого синего моря
Написано «X» на заборе.
И медленно курит в кофейне Сарит
И с кем-то смеясь говорит.

У самого синего моря
Круглы кренделя историй.
И страсти взбухают на белом песке,
Как в школьном мирке — Пирке.

У самого синего моря
Нет победителей в споре.
Смывает прибой языком воды
И этих, и тех следы…

Я хочу быть рядом с тобой.
И на этом магните
Наши дети и наши свободы.
Я хочу быть рядом с тобой.
На терпения нити,
Как баранки, нанизаны годы.
Я хочу быть рядом с тобой.
Но мучительны тихие
Наши уступки,
И иллюзий скорлупки
На берег выносит прибой…
Я хочу быть рядом с тобой.

Я хочу быть рядом с тобой.
Время смотрит несыто,
Обещая большие невзгоды.
Я хочу быть рядом с тобой.
Эта нежность добыта
Трудом, как руда из породы.
Я хочу быть рядом с тобой.
Кто легко позавидует —
Скоро осудит.
Хеппи-энда не будет,
Вам сказочник скажет любой.
Я хочу быть рядом с тобой…

«Я хочу быть рядом с тобой» —
Станет эхом однажды.
Только память останется дрожью.
Я хочу быть рядом с тобой.
Между дружбой и жаждой —
Непросто решить, что дороже.
Я хочу быть рядом с тобой.
На любом полушарии,
Там, где печали короче,
Делай всё, что захочешь,
С нелепой своею судьбой!..
Я хочу быть рядом с тобой.

Пробки.
Условий скобки.
Душа в коробке,
Вражда в глазах…
Нервы
И напряженье.
И всё движенье —
На тормозах.
Частный,
Кривой, но честный,
Мой путь напрасный,
Сумбур в душе…
Красный,
Конечно, красный
На светофоре.
Опять клише…

Выйти
И хлопнуть дверью,
И бросить келью,
Сачок судьбы.
Войте,
Вы злы, как звери.
Я всё сумею,
Решиться бы…
Стар ты.
Никчемны старты,
Желанья стёрты,
С собой раздор…
Жёлтый,
Куда б ни шёл ты,
Тревожно жёлтый
Твой светофор.

Рыжий,
Я вечно рыжий,
Как чижик-пыжик,
Как Шапокляк.
Ближе
Гудят бесстыже,
Но едет всё же
Мой саркофаг.
Бунт мой
Неутолённый,
Мой шторм солёный,
Фантазий плод…
Хватит.
Пока зелёный
На светофоре,
Пора вперёд.

Ничто не проходит мимо.
А только насквозь, навылет.
Нескладна картина мира,
И пазл сложить не выйдет.

Лишь боль и любовь — со мною.
И войны, и смерть, и старость.
И дудочки голос Ноев,
Зовущий забыть усталость.

В сиротстве разъездов праздных
В долину взгляну со склона:
Мы — дети кварталов разных
Огромного Вавилона.

Излишне прозрачной коже
Удобно под слоем грима.
Всё мимо идёт. И всё же
Ничто не проходит мимо.

Античная ваза, рисунок изящен и тонок.
Суровая Спарта, две тысячи до Рождества.
Наивные греки. Видны под летящим хитоном
Лишённые эроса признаки их естества.

Атлеты курчавы, и правилен профиль точёный.
Литые тела повторяют полёт колесниц.
Нежна обожжённая глина, оранжево-чёрным
Горит терракотовый контур коней и возниц.

Мы так же на амфоре тёплой танцуем по кромке,
Где в стиле Матисса стилом нанесён силуэт.
Сплетаем телами орнамент, тревожный и ломкий,
Скрывая в шкафу улетевших столетий скелет…

Античная ваза, обводы круглы и пологи.
Кифара в руке у гречанки, ведущей дитя.
Мы с ней не похожи ничуть.
Но далёкие боги
Нас так же и судят нестрого, и любят шутя.

Когда с одной стороны Гудзон,
С другой стороны восток.
Стекает небо за горизонт,
И лиц розовеет сок.
Марионеток идёт толпа,
Кофейный стакан в руке,
Из люков уличных жирный пар
Уносит муссон к реке…

Когда с одной стороны Гудзон,
С другой стороны восток.
Здесь одиночества сладок сон,
Победы глоток жесток.
Тебе споёт у метро пророк,
Что всё-таки Бог велик,
Когда осветит бетонный блок
Стекла многотонный блик.