Светлана Менделева - По одну сторону горизонта

Вольётся точкой твоё окно,
Как пиксель, в его экран.
Внизу — грохочущих улиц дно
И хрупкий подъёмный кран,
Бессонный остров, в любой сезон
Похожий на лепесток…
Когда с одной стороны Гудзон,
С другой стороны восток.

Камня кружево, лета крошево,
Окна стрельчатые легки…
Нет ни будущего, ни прошлого,
Лишь минутного мотыльки.

Мы летим над седой Испанией,
Не касаясь её земли,
Где безумия трон оспаривали
Музы Гауди и Дали.
Мы не помним, откуда прибыли,
И не знаем, куда идти.
Не считаем потери-прибыли,
Только дни до конца пути.

И, прилежно ушами хлопая,
Наспех щёлкая все подряд,
Мы галопом летим Европою,
Восхваляя её наряд!..
Мы, безумные, мы, беспечные,
Мы, счастливые в этот миг,
Всё шагаем за дудкой вечною,
Ощущая себя детьми.

За корридами и парадами
Деловито гудит страна.
Равнодушно-пустыми взглядами
Провожают испанцы нас.
Лица смуглые, песни гордые,
И глаза — виноградный сок.
Но история с волчьей мордою
Чёрной кровью стучит в висок…

Камня кружево, лета крошево,
Века взлётная полоса.
Нет ни будущего, ни прошлого,
Лишь автобуса паруса…
Мы летим над седой Испанией,
Не касаясь её камней.
И, автобусной тенью спаяны,
Наши тени бегут по ней.

Когда воображаю Лондон,
То вижу, бодрый иностранец,
Его стеклянный огурец!..
Холёный парк в окне холодном,
Старушек глянцевый румянец
И солнца бледный леденец.

А он другой, живой и пёстрый.
Веснушчаты его принцессы,
И молод улей деловой.
Бурлит, как суп, великий остров.
Гуляют юные балбесы
По трёхсотлетней мостовой.

Здесь слово ценится на славу.
Считает титулы по древу
Традиционно Старый свет.
Он долгу следует и праву:
Для всех, включая королеву,
Один закон и этикет.

Здесь пейсы крутятся и пенсы,
Здесь франты вертятся и футы,
Фортуны тикают часы.
И деловитый «Маркс и Спенсер»
Колбасы меряет на фунты,
Удало подкрутив усы.

Когда воображаю Лондон,
Над Темзой дождь всегда идущий,
Над площадями пледом ночь,
Ему я предан, хоть не поддан.
И в инкарнации грядущей
Родиться лондонцем не прочь!..

Просто сяду в трамвай
И уеду в Париж
Серым утром в трамвае пустом.
Там под ветреный вальс
Запоёшь, воспаришь,
И кленовым закружишь листом…

Там воздушный, как шар,
День летит в облака,
Электричкой проносится год.
Там дворцы и века
Отражает река.
И гудит над рекой пароход.

В день осенний под зонт
Карусельный вскочу,
На зелёного сяду коня.
И куда пожелаю,
Куда захочу,
Унесет он по кругу меня.

Можно выпить вина,
И каштанов купить,
И уплыть по течению лет…
Только трудно в Париже,
Мой друг, накопить
На обратный трамвайный билет.

Поехали в Лондон!.. Там нежные сети
Осенних предместий, и климат — проказник.
Поехали в Лондон, там чудные дети
Подруги, творящей из воздуха праздник.

Поехали в Лондон. Там дождь и прохлада,
И плечи к прогулке укутаны шалью.
И я, покупая блины с шоколадом,
Калории счастья себе разрешаю.

Сентябрьский воздух, как яблоко, сочен,
У выпечки запах корицы и сливы.
Поехали в Лондон!.. Он чопорно точен,
И жители вежливы и не крикливы.

Под лёгкою курткой мурашки по коже.
На клумбе ромашки, невовремя вроде.
Я в парке английском случайный прохожий,
Я радуюсь пасмурной этой погоде!..

Поехали в Лондон!.. Захватим пуховку,
Билеты и сборы для нас не обуза.
Уже угощение ставит в духовку
Моя современная нежная муза.

Кто это там идёт в толпе
С улыбкою довольной?..
Как Папа Карло, деловит,
И весел, и лукав.
И в брызгах солнечных лучей
На площади Навона
В ладу с величием руин
Его беспечный нрав.
Мы вместе с ним глядим на Рим
Из утренней кантины,
Нам итальянский по плечу
И русский нипочём!
И наши души веселят
Пирожное с малиной
И гладиатор на углу
С пластмассовым мечом!

А у кого ещё жена
Прелестна, как фиалка,
Нежна, как белый креп-жоржет,
Изящна, как лоза?
Ах, рядом с женщиной такой
Цветёт любая палка,
Поскольку ярки, как цветы,
Анютины глаза!..
Переплетаются века,
Как ремешки сандалий,
На декорацию похож
Дырявый Колизей.
Карабинеры на мосту
И Цезарь на медали —
Оживший китчем и дождём
Истории музей.

В пустом кафе официант
Зовёт дружка: «Джакомо!..»
И улыбается не нам,
Но нам приносит счёт.
А время катится легко
И тикает знакомо,
А мы, до крошки всё доев,
Уже хотим ещё!
Кто это там идёт в толпе?
Четыре Буратины.
А город набирает темп
И поправляет грим.
Нанизаны на улицы,
Как бусы, магазины,
Где начинает новый день
Бурлящий рядом Рим!..

Как пронзительно сини его глаза,
В них ультрамарин отражает яхты.
Я взгляну и выдохну тихо: «Ух ты!»
И на шаг отступлю назад.

Но уже не смогу от него уйти,
Остановлена тёмным его магнитом.
И под ветром, летом до дна залитым,
Я застыну в его сети…

Будет день, и, от ярости ошалев,
Я приду к нему, и грозя и споря.
Но меня обнимет безмолвно
Море.
И во мне растворится гнев.

Я в наушниках слушаю Эллингтона
В самолёте, летящем в Мадрид.
Сборы нервные вспоминаю сонно
Под неровный моторов ритм.

И думаю: вот ведь какая штука —
Лето, прошлый век, утомлённое ретро,
Я лечу в самолёте и слушаю Дюка,
И медовы звуки, как губы ветра…

Рядом спят соседи, ползёт столетье.
Пятьдесят шестой год. В Ньюпорте — полдень.
И в нагретой меди мелодий этих
Время кажется медленным, нега — полной.

Я сижу и думаю: вот улыбка
Открывает в дороге другие души!..
Вывод правилен, но обобщенье зыбко:
Равнодушие в Russia воспримут лучше.

Высота семь тысяч, чего — не помню.
Стюардессе можно в модельный бизнес.
Облака внизу. И сейчас легко мне
Улыбаться с неба чужой отчизне.

Но в Ньюпорте полдень и запах сосен,
Океан спокойный и ветер гладкий…
И покорны волны, и скоро осень.
Пристегнуть ремни.
Пять минут до посадки.