Алёшка Емельянов - Перемена погоды

Ведь действо – шкатулка с цветной балериной.

Лишь после завода играет мотив.

И всё завершается правильно, мило!

Клади ещё сотню и снова крути…

Полине Ъ.

Прохлада воздуха и колкость одеяла.

Промят матрас и смята простыня.

Упавший дух, как лёд морозно-талый.

В окне дрянном заклеена дыра.

Чумазы стёкла, вьёт пыльца от шторок.

Рассохлись рамы, подоконник, дверь.

Бельё лежит подобьем грязных горок.

Я – тлен, ненужная, стареющая дщерь.

Нет женихов уже, родителей, подружек.

Предпенсионный срок морозно дышит в лоб.

А впрочем, мне никто уже не нужен.

Ведь все знакомятся для сексуальных проб.

Мельчает стать мужей и неженатых,

а дети – пасынки, обуза матерей.

Так лучше быть одной, чем пользуемой, клятой.

И проще быть ничьей, чем в стаде злых людей…

В янтарных кружках две пчелиные жопки,

откуда два жала в опасный момент.

А улей кудрявый жужжащей коробкой

глядит на июльский, цветочный рассвет.

Вокруг же роятся лишь слепни и осы,

рой мошек и гнусов, сто мух, оводов.

Как хищники, тянут кусачие тросы,

пуская яд, словно ток из проводов.

Одни лишь её взоры – очи трудяжки -

святой, медоносной и жалящей раз.

Как трутень, летаю вокруг симпатяжки,

с неё не сводя почти дюжину глаз…

Эра

Эра эскортниц, тупиц и халявщиц.

Эра всемирных экранных цепей.

Эра гуляк и надменных начальниц.

Эра не мам, безотцовщин-детей.

Эра диванных философов, трутней.

Эра глумных интернет-знатоков.

Эра рутинных, бессмысленных будней.

Эра разрывов семейных оков.

Эра оплаты за воздух чрез маску.

Эра наживы на бедах других.

Эра покупок затычек и смазок.

Эра невольных, немых и глухих.

Эра певцов безголосых и ярких.

Эра абортов, бездетных людей.

Эра "любви" за услуги, подарки.

Эра убийства логичных идей.

Эра стагнации, краха мечтаний.

Эра болезней из химио-колб.

Эра смертей без войны, истязаний.

Эра создания странных хвороб.

Эра погибели касты рабочих.

Эра бездельников и торгашей.

Эра блажных, бесхозяйственных дочек.

Эра безруких в быту сыновей.

Эра синтетики в вещи и пище.

Эра простых, нечитающих масс.

Эра больших богатеев и нищих.

Эра – поганые действа для глаз…

Застуженной грудью хриплю всем в ответ

и кашлевым громом гремлю над дорогой.

Меняю на серый свой розовый цвет.

В болезни всё чаще взываю я к Богу.

Да все мы такие – дурные дельцы.

Коль рады, то с чёртом, в кабацком угаре.

Коль плохо, то в храм, где икон образцы,

и молимся, лбом исполняем удары.

Гляжу на округу, где плитка, песок,

смахнув с потной шеи испарину жара.

Взираю во тьму, чуть потрогав висок:

валяются пьяный, разбитая тара.

Простудный озноб пробирает по жил.

Симптомы гриппозные рушат все мысли,

что даже себе сам отвратен, не мил.

Слюна меж зубов кариозных закисла.

Молчит телефон, сохраняя заряд.

Застыла идея стиха при моменте.

Забыт я, как мина, копилка и клад.

Но помним одним и родным абонентом!

Мой путь до квартиры, до грелки, микстур.

Хвороба настрой и здоровье всё рубит.

Я понял средь чуждых прохожих, текстур,

что в мире лишь мать одна искренно любит…

Усталая бледность, безрадостность быта.

Тошнотные, гадкие чувства во мне.

Обмякшие мышцы, желудок несытый.

И живость почти что уже на нуле.

Погасший огонь и поникшая бодрость.

Теряемый смысл. Лень правой руки.

Увядшие вкусы и смелость, и гордость.

Томит безучастие к бедам других.

Бесчувствие к запахам, праздникам, войнам.

Неведенья судеб, вестей, городов.

Деяния скудные в думах застойных.

Нескладность идей и рабочих часов.

И ненависть к парам, гуляющим вместе,

и к тройкам, четвёркам, пятёркам семей…

… Но я оживу, обрету своё место,

коль ты прикоснёшь меня нежно к себе!

Просвириной Маше

По виду культурный и чистый мужчина,

красивые рифмы он пишет в строфе,

с такой деловой, образованной миной,

но срёт на стульчак в туалете кафе…

***

А старость несёт собой плесень и грусть,

кладя себя в короб, где рыбы блуждают,

где фрукты несут разноцветности чувств.

И так молодой коллектив загнивает.

***

В поиске лучшей, достойной и равной

я берегу сок, любовь в теплоте.

Но от времён ожиданий, исканий

вянет всё, гаснет, скисает во мне…

***

Картины скрывают отверстия в стенах,

а мазь штукатурки – старьё кирпичей,

косметика прячет лица перемены.

Вот так и улыбки – лишь маски людей.

***

Внизу вены душат тестикулу слева -

мой старый, яичный, больной варикоз.

Теперь геморрой я вправляю так смело.

А сердце – печально-болезная гроздь.

***

Опять здравомыслия нет.

Упадок в уме и в округе.

Застой, относительность, бред.

Отрада в единственном друге!

***

Тоска – отрава. Сам себя травлю.

Грусть – метастазы, будто СПИД и рак.

Я не народ, а личности люблю.

Жаль, их так мало! И любовь редка так!

***

Соития в юности спешны и страстны!

Но редко приводят к созданью семей.

И все эти люди дурны и опасны -

плодят нежеланных, случайных детей.

***

Не будет огня революций, нажима,

пока есть огромный клозет – интернет,

куда люди льют силы, злобу к режиму.

А власть продолжает копить вес монет…

***

Не может долбить и ласкать, целоваться,

но как опускается медленно вниз,

то я могу истинно тем наслаждаться!

Он – меткий, отменный такой пи*долиз!

***

В коробке из липы покой, влагостойкость,

нет смол, что опасны для тела, души.

Душистые стены, где тишь и неколкость.

Ведь гроб – это важно! Мне тут ещё жить…

***

Ну вот наконец-то откашлялся всё же!

Чахоткой уже не дано мне болеть!

Лежу на крахмальном, осиновом ложе.

Меня излечила желанная смерть.

***

Война, болезнь и смерть, тюрьма

ломают суть, ум человека.

Богатство, счастье – рай ума,

что дарят власть, известность, негу.

Пример героизма, возникшего в войнах -

во имя поднятия роты, полка!

Вождизм в революции, бунте и бойне

как первопричина, что так глубока.

А дар музыканта, певца иль поэта

к развитию слуха и слога ведёт.

Тогда от народов различного цвета

отправятся лучшие люди в полёт!

Они ж обретут себя в гнёздах высоких.

Быть может, потомство родят на свой лад.

Другие же будут в навозе, осоке

ужам, комарам и лягушкам внимать.

Сияют, как солнце, луна иль фонарик,

как в пасмурном небе алмазная горсть.