Виктор Ростокин - Снежные обозы

Жена уехала. Неважно
То ль на день, то ль на целый год.
Забыл я тотчас про бумаги —
Еще придет им свой черед.
Кагора проглотил я кружку —
Бутылка спрятана средь книг,
Ее я называю «душка»!
Она – мой лучший светлый миг!

На мне костюм белее снега
И туфли белые, как май.
Уже я «зарядился смехом»,
А жизнь… она ведь сущий рай!
Как это раньше не заметил,
И отдавался я нытью,
И что домашние запреты
Казнили волюшку мою.

Теперь ура – иное дело,
Я грудью полною дышу,
И легче пуха мое тело,
Сейчас высоко я взлечу!
Я выпорхнул из стен постылых,
Я устремился к облакам…
Вернее, улицею стылой,
Как я, к таким же чудакам.

Нас вскоре собралось с десяток,
Утративших на время жен,
И, позабывшие про святость,
Был коей каждый бережен —
Таксист, юрист, по газу мастер
И местной церковки дьячок.
Пошла гульба, конечно, с матом
И с возгласами: «Хам!», «Сучок!»

Естественно, взыграла драка!
И кровь! И синяки. Потом,
Кто рысью, кто шажком, кто «раком»,
Рассыпались… как летний гром.
И я прибился к своей хате,
Помят, побит… зато живой.
И вспомнил я, чем был богат,
Везуч под вечною луной.

Говорите добрые слова,
Даже пусть они звучат, как лозунг.
А гнилые, квелые дрова
Вы отдайте для стихов и прозы.

Повторяйте часто: «Я люблю!»,
«Обожаю!», «Радуюсь!», «Я счастлив!»,
«Я за то судьбу благодарю,
Что ты рядом и что ты участлив!»

Звуки эти выльются в строку,
Что незрима, что в душе глубоко.
Пусть их больше будет на веку,
И беда сокроется далеко.

И ненастный день уйдет за луг,
Защебечут птахи многозвучно,
Будут жить слова: «Мой брат!», «Мой друг!»,
И созреет в поле колос тучный.

Никуда ногою не ступи,
Олигархи чохом все забрали.
Их дворцы красуются в степи
Из стекла, из мрамора и стали.

По грибы, по ягоды в лесок
Лучше и не думай прогуляться,
На тебя ведь там взведут курок,
Из кустов застрелят вместо зайца.

И на то, на это… и на все
Рот не раскрывай – проскочит мимо!
Прозябай на скудной полосе,
Вдалеке от Крыма и от Рима.

Самосад спокойненько кури,
Кровяных мозолей не считая.
Непотребное, блин, не ори
Пред дверьми обещанного рая.

Не нахожу я наслажденья
И не взыскую, не стремлюсь
На всяческие представленья,
Где исполняет Бaxa гусь.
И где в быка метают копья
И, кровью истекая, он
Подспудно силы свои копит,
Чтоб взять решающий разгон
И рог всадить в живот мучителю,
Ретироваться и смотреть
От страха умопомрачительно,
Как мог бы сам он помереть.
Я ухожу от этих, прочих
Притворно-бодро, налегке,
Ни днем, так равнодушной ночью
В укромном плачу уголке.

«Побойся Бога!» – говорят
Друг другу всюду люди.
Но так же вон леса горят,
Озера, пожни губят.

И слышится предсмертный крик
Красивой белой птицы.
Разрушил избу грузовик —
Забавно всей станице!

Мужик с косынкой на челе
Орет: «Я – храбрый воин!»
На небесах и на земле
Гуляют злые волны!

Куда ты ломишься, народ?
С ума ты, что ли, спятил!
Жизнь стала задом наперед,
И что имел – утратил!

Надежды явно никакой
И страха пред Всевышним.
Не жил бы я, народ, с тобой,
Да сердцу нету ближе!

Наверно, кто-то усмехнется:
«Урод, а смотрит молодцом!»
А человек… он не сдается,
Идет себе в толпе шажком,
То позадорнее и стройно,
Что называется, на пять!
Ох, как ему дается стойкость!
Уж точно, многим не понять.
Боль вдоль и поперек… навылет!
Упал бы на асфальт – вон дух!
Венок бумажный ему б свили,
Земля тебе, мол, словно пух!
У нас ведь хоронить умеют,
Как водится, без слез, молитв.
Потом от водки одуреют,
И будет всяк изрядно бит.
Ну а покуда все в порядке —
Шагает бодро инвалид,
Ему вполне живется сладко,
И он судьбой не клят, не бит!

Студеные гроздья калины
И черные капли росы.
А жизнь обернулася клином
На срезе последней грозы.
Картины земли растворились,
Небесной окраины хлад.
Успел кто, до срока простились,
По свету ушли наугад.
А кто задержался, тоскуя,
О летнем расплывчатом дне,
Ущербные листья тасует
В зальделой бессмертной стерне.
А издали плачет калина
И слезы роняет в туман.
И чья-то блукает судьбина,
Где злой торжествует бурьян.

Война, которая сдружила
И побратала нас навек,
Уже далеко, ее силу
И след давно засыпал снег.

Ее гроза померкла в тучах,
Железо ржавчина до тла
Порушила. А щебня кучи
Сокрыла темна мурава.

И лишь, как знак напоминанья,
Как уходящих в тень времен,
Размежевали расстоянья
Края разрозненных племен.

Знать, не навек нас побратала
Война. Курлычат журавли,
Как и тогда… Как в песне старой,
Которую забыть смогли.

Бог глядит, и час от часу
То в озноб бросает, в жар!
Все темней людская масса
Обволакивает Шар.
Сатана, знать, верховодит
Во всю прыть! О, как же Он
Проморгал, в какие годы?!
Грохот! Скрежет! Перезвон!
Что же делать? Что придумать?
Новый Путь избрать какой?
Повздыхал. На звезды дунул
И… на все махнул рукой!

Часовенька в березах,
Ты в мыслях у меня.
Чернее ночи грозы
Прошли, огнем звеня,
Над малой моей родиной,
Над хутором моим
В расстроенные годы —
Остался только дым
Горчащего неверья
В благой порыв людей.
Погублены деревья,
Хожу я среди пней.
Срубил бы я часовенку,
Да поздно уж. Она
Пребудет вещим словом.
Так Богом воздана.

– Есть в России президент,
Газа вволю и железа.
Полицейским назван мент,
Тоже здорово и лестно!
А вокруг поля, цветы,
Кружева туманов ранних!
Что ж ты прячешься в кусты?

– Я смертельно в сердце ранен!
Что за пуля – невдомек.
Кто стрелял? Я чую кожей…
Роковой настанет срок —
И тебя, братан, уложат.

Потому что президент,
Газ сибирский и железо,
Полицейский (бывший мент).
Им с тобой неинтересно!