Василий Макеев - Собор берёзовый

И в силу подлостей крапивных,
И тихой сапой – будь здоров! —
Он посылает кровопивных,
Сосущих душу комаров.

У них пришла пора женитьбы,
Кусает каждый за двоих.
Лепёх коровьих задымить бы
От этих тварей гулевых.

Взамен я мажусь всякой дрянью,
Встаю по первому лучу,
Но всё ж есенинскою ранью
В намёт с конём не проскачу.

Я с мимолётным веком в сшибке
Истратил веру до поры.
Остались ссадины да шишки
Да мудозвоны-комары.

Не спал лицом ничуть от умственных трудов,
Не езжу на моря, зато большой любитель
Речушек разливных и тинистых прудов —
Средь них ещё жива моя обитель.

Они ещё в краю бытуют первозданно:
Порывистый Хопёр, туманный Бузулук.
Они ещё текут вилюче и обманно
Чрез жидкие леса и заповедный луг.

Как хорошо, что нет вблизи больших заводов,
Затоны золоты и отражают высь.
Пичуги верещат в глуби ветловых сводов
И гидроговнюки до нас не добрались.

Я посетитель рек и счастлив неизменно,
Тишком кручу любовь с дояркой до зари!
И в плёсах родовых мне море по колено,
И пятки на мели щекочут пескари!

Шуми, листва, на яблонях понурых,
Косматый ветер, в ставенки стучи!
Вчера осенним холодом пахнуло
От чернобровой пристальной ночи.

Шуми, листва, и солнцу поклоняйся,
Тропинок вязь таи и затеняй,
Покуда дождь – бродяжка голенастый —
Не прибежал по новым зеленям.

Настанет час осеннего паденья,
И сбросит сад резную чешую,
Но хорошо под лиственной куделью
Держать высоко голову свою.

А дымный вечер встанет из канавы,
Затихнет шум испуганной листвы,
Слышней хрустят повысохшие травы,
Смиренней думы вольной головы.

Когда заря на крыльях петушиных
Над кровлей леса сядет на насест,
То тонкий запах бешеной крушины
Неуловимо чудится окрест.

Тогда мирюсь с осеннею печалью,
Рву паутины липнущую нить
И жизнь свою ничем не отличаю
От той, что в листьях тихо гомонит.

Октябрь в казацких шароварах
Сопит на свянувшей траве,
Галда на уличных базарах,
Как гвалт сорочий в синеве.

И я со старческой одышкой
Вдруг замечаю невпопад,
Что пахнет утренней подмышкой
Мой полусонно-дикий сад.

Не стоит плакать о просторе,
О бесприютности вдвоём,
Не мы с тобой друг другу горе,
А жизнь летит за окоём.

Жил не то чтоб широко,
Но и не в нагрузку,
И не лил ни перед кем
Сладостный елей,
А теперь гляжу на мир,
Словно на игрушку,
С ней забавиться и петь,
Право, веселей.
И кладу под голова
Старую избушку,
От игрушечных бревён
Всё-таки теплей.

Этот ветер сорвался с цепи,
Колесом прошмыгнул по округе!
И теперь на берёзе сопит,
Содрогаясь от страстной натуги.

Этот ветер, шатун и нахал,
На шарнирах кружит, на резинке.
Облака по краям распихал,
Не пролив ни единой слезинки.

Воробьёв шуганул со стрехи,
На плетне опрокинул махотки,
И за все продувные грехи
Не попал в милицейские сводки.

Засучив по плеча рукава,
В ус не дует свистун всепогодный,
Не качает впустую права,
Потому что он ветер природный.

Что спрашивать ветер,
О чём он без устали плачет,
Что стоны лягушек
Заучивать в тинном пруду?
Зачем это месяц
Котёнком свернулся в калачик
И ночь напролёт
Караулит ночную звезду?
И что это утро
Трезвонит колодезной цепью,
И с вербовых веток
Небесная каплет вода,
И дым от земли
Вяжет тёплую пряжу над степью?
О, если б я ведал,
Я был бы несчастлив тогда!
Как странно, что в мире
И ласка живёт и опаска,
Дурманы травы
И грозы величавый венец.
Быть может,
Весь мир наш —
Огромная синяя сказка?
А сказке,
Я верю,
Положен счастливый конец.

Омою глаза ли сердечками
Тонкой ноябрьской берёзы,
В траву закуржавленную
Лист иль слезу уроню,
Уже не запустят со зла
Моровые морозы
За пазуху добрую мне
Огневую свою пятерню!

Слыхать: потепленье…
И вышла на паперть погода,
И тучи висят неудойные
Вниз головой.
А что там в закутах,
В запасках у жизни народа —
Кому это знать
И оплакивать разве впервой?

Я рад бы деньгой заручиться
Иль славой какою опальной,
Но мне не грозят ни деньга,
Ни любовь без шиша.
Приемлю в обнимку
Неведомый кризис скандальный,
А тухлость природы
Никак не приемлет душа!

Она не приемлет
Весёлого в мире паскудства,
Чтоб всех обмануть
И куда ни попало позвать,
А надобно вымолвить
Хрустко и бережно-грустно:
Берёза, беда, бедолажность
И благодать!

Заморозки голову замороковали —
Поначалу вкрадчивы и тихи.
Солнышко проклюнулось в лесном прогале,
И опять воинствуют петухи.

В нас же петушиного задора мало,
На пути то пустошь, то городьба!
Родина посулами замороковала,
А потом послала нас – кого куда.

Жили по-хорошему, трали-вали,
И тягались с немочью и журьбой,
Но нежданно сердце замороковали
Вы своей ревнивою ворожбой…

Молодость исхарчена, пиши пропало.
Заморозок совестно берёт за грудь,
А меня бессонница замороковала,
Господи, дай мороку совсем заснуть.

Лишь бы средь степи иль на сеновале
Мне на лик суровый возлегла роса,
Чтоб на веки вечные не мороковали
Ни дубы шумящие, ни голоса…

Смеркается.
В реке вода
Беззвучно стынет за мгновение.
Какое к чёрту потепление?
Пусть расцветают холода!

Перегорели светляки,
Взошла луна траву распутывать.
Какие к чёрту парники?
К чему земную плоть укутывать?

Ведь воля вольному дана:
Реке бежать, стогам покоиться,
Зверью и птице прекословиться…
У нас безбрежная страна!

Кому-то склеп или тюрьма
По жизни выглядят рачительней.
Зима для русского ума
Куда как, право, предпочтительней.

И мы привычны к сквознякам
И часто счастливы в товарищах —
Ударим пылко по рукам
В незаменимых наших варежках!