Эмили Дикинсон - Два Заката

Любовь была до бытия —
И дальше смерти – и
Начало всех творений – все
Призвание земли —

И если я не дам сломаться
Одной из многих воль,
И если остудить удастся
Одну земную боль,
Вернуть малиновке упавшей
Все небо ноября —
Я прожила не зря!

Ниже света и ниже
Еще – под столетним дерном,
Ниже, чем келья жука,
Ниже, чем клевера корни,

Дальше, чем великан
Мог бы рукой достать
Или же луч дневной,
Если б день годом стать

Мог; выше света, выше
Соколиного свода,
Выше млечного дыма,
Звездного дымохода,

Дальше, чем прыгнет догадка
Или домчится знанье…
Где диск, что осилит дистанцию
Меж теми кто был – и нами!

Утес над долом восседал
В своем огромном кресле,
Всю землю видел и следил,
Чтоб было все на месте.

У ног его играли дни,
Терялись годы где-то.
Он был прадедушкой Весны
И дедушкой Рассвета!

Смерть это бесконечный спор.
А спорят Дух и Прах.
Умри, прикажет смерть. А Дух —
Профан в таких делах.

Смерть скажет: Отдохни! Земля
Тебе да будет пухом.
Дух не ответит, и уйдет,
А Смерть займется Прахом.

Пурпур в моде дважды:
В этот вот сезон —
И когда постигнет Дух
Свой священный сан!

Кто этот длинный Господин
В траве, ты, верно знаешь.
Бывает, что найдешь его —
И сразу потеряешь.

Как будто гребнем шелк травы
Расчесан на пробор.
Срастется возле самых ног —
И снова он как вор

Мелькает впереди, шмыгнет
Под пень, что у болота.
Мальчишкой босоногим я
Встречал его когда-то.

Как хлыст, он гибок был и быстр,
Как рябь – неуловим.
Трава, как заговорщик,
Смыкалась вслед за ним.

В природе много у меня
Приятелей – и всех
Встречаю с чувством теплым —
Почти что как родных.

Но если с этим встречусь (как
Его не назови),
То сердце учащает шаг,
И – холодок в крови.

Тихонько так Колокола
Стоят на колокольнях.
Стоят на цыпочках, потом —
Вдруг Небом переполнясь —
Ввысь на серебряных ногах
Подпрыгнут – не достать!

Ни Море, ни Гора
Не преградят мне путь!
Где тот Индийский океан?
Где Гималаи те?

«Я жду тебя, Пчела!
Кому-то, кто вчера
Спросил, когда прилет,
Ответила: «Вот-вот!»

Лягушки, что в болоте,
Те все уже в работе,
А птицы – все почти.
Пожалуйста, прочти!

Да, клевер твой цветет!
Я шлю тебе привет!
Пиши! А лучше в ухо
Жужжи! До встречи. Муха».

Я не видала Гленов,
И не видала Моря.
Но знаю, Вереск как цветет,
Как Океан просторен.

Не говорила с Богом,
На Небе не гостила,
Но знаю тот незримый край —
Как карту получила!

Задернут Свод, и темен Дол.
Бродячий Снега клок,
Уже лететь не в силах,
Присядет на порог.

И Ветер ноет целый день:
Дела на свете плохи!
Природу можно, как и нас,
Порой застать не в духе.

Вот – утро после смерти.
И в доме суета —
Торжественней всех дел земных,
Но в общем-то – проста:

Да, в сердце подмести,
Еще – прибрать любовь. —
Теперь не пригодится аж
До самой Вечности.

Обязанности ветра:
Гнать в море корабли,
Март учредить,
Птиц проводить…
Еще – свободу возвещать
Всем жителям земли.

И тучи шли плечо к плечу,
И мышью свет шнырял,
Леса бежали марафон
И падали вповал.

И гром пророчил всем конец.
Как хорошо лежать
В могилах, где Природы Гнев
Не в силах нас настичь.

Нам собственный неведом рост,
Но встать придет указ.
И если мы себе верны,
Достанем до небес.

Что мыслилось геройством,
Рутиной станет под конец.
Но легче голову пригнуть,
Чем восприять венец —

У Памяти есть черный ход,
И погреб, и чердак —
Где мышь, осиное гнездо
И с хламом чемодан.

И пусть там остаются —
В потемках – и в пыли…
Смотри, чтоб Призраки ее
За нами не пошли!

Дул теплый бриз. Мой дом вплывал
В безбрежный океан,
Покачивался на волнах,
Шатался будто пьян.

Был капитаном – Махаон,
И коком – толстый Шмель,
И был счастливый Экипаж —
Весь блещущий Июль!

Сирень – древнейший куст,
Но есть древней намного.
Вон та небесная сирень —
Опал над тем холмом.

Закат нам этот пир
Готовил – стол накрыт
Для зрения. А для других
Чувств – ничего, запрет!

Сияющая чаша —
Земля, над ней венец!
И венчики, тычинки звезд…
Скажите наконец,

Вы, веры знатоки,
Что – этот древний цвет?
Анализ, синтез – помогли?
Нет, не готов ответ?

То, что не видно оку?
Иль просто слепы мы?
Поможет Откровенье, где
Науки не сильны?

Быстрее книги нет фрегата.
Нет в мире скакунов
Стремительнее, чем в упряжке
Гарцующих стихов.

Билета и не нужно вовсе,
Лишь воля – поспеши!
Как мал, невзрачен и непрочен
Сей экипаж души!

Кто Пауку закажет
Ковер иль гобелен? —
Но у Метлы любой спроси —
Воскликнет: «Феномен!
Да, он художник тонкий,
Непризнанный пока!»
– Ну вот, Изгой и Гений,
Тебе – моя рука!

Как много в этой жизни,
Что длится миг, —
И мало как зависит
От нас самих.

Вчера – История.
Пойди познай.
Вчера – Поэзия —
Безлюдный край.

Вчера – есть Тайна – не помог
Воспоминаний ворох.
«Сегодня – где оно?» – вздохнешь —
И нет обоих.

Вот этот гриб – он эльф
Растений – пилигрим —
То нет его, то вновь стоит
Под зонтиком своим!

И ждет чего-то, медлит,
Меж тем, весь срок его
Быстрее, чем бросок змеи,
Не дольше, чем зевок.

Он – маг, и он – факир,
Пришелец ниоткуда…
Иль просто выскочка, пузырь —
Претензия на чудо?

Его присутствие траве —
Я вижу – даже льстит.
Он как таинственнейший цвет
Тупому пню привит.

Он что-то замышляет!
Но что – скрывает грим.
Природа – он твой еретик!
Но кто поспорит с ним?