Андрей Драгунов - Сам по себе

Никуда, никуда, никуда…
Даже в Рим не ведёт эта тропка.
Всё кончается там, где вода
отражается в небе – неловко,
как-то скомкано, словно волна
набегает на облако. В белом
отражаются только слова,
что дрожащей рукой неумело
новый мальчик выводит, смеясь
своим мыслям и первым ошибкам,
но уже появляется связь,
но уже в отраженьи улыбка.
Но ещё не усмешка – пока!
Время, время… Волна за волною
отражаются, но облака
не за нами уже – за тобою.

Прощайте, Катерина М. Увы,
вы выбрали не тот объект желаний.
За наше время утекло воды
достаточно, чтоб вспомнить о страданьях
других живущих. И теперь следы
всё дальше в лес – да, да о пропитаньи
теперь заботы. Замутнённый глаз
выискивает что-нибудь съестное,
но натыкается обычно в голубое
пространство неба, как в последний раз!

Прощайте, Катерина М. Теперь
покой и сон единственная радость
на склоне лет. Количество потерь
перевалило за черту. Осталось
век коротать, не закрывая дверь
на всякий случай, впрочем – это малость,
соизмеримая с покупкой эскимо
в далёком детстве, где ещё все живы
и счастливы… А братские могилы
встречаются лишь в хронике. В кино.

Прощайте, Катерина М. Когда
прочтёте вы послание в бутылке,
я буду далеко. Кругом вода
холодная ещё. Ещё в затылке
пока болит, но это ерунда,
в конце концов. Сто граммов по старинке
и всё пройдёт. Прощайте, Катя М.
Вода холодная всё смоет, даже память
о пережитом мною, вами. Нами…
И всё закончится, как в книге перемен.

Вглядись в стекло раскрашенных витрин —
там все наоборот, не так, как в жизни.
Там, даже ты, среди других картин
становишься моложе и капризней,
как будто в детстве. Дотянись рукой
до отражения, почувствуй перемену
в изображении, как будто бы водой
размыло задник, исключая сцену
перед самой витриной. Улыбнись —
единственная собственная радость,
когда вокруг тебя, как не вертись,
ни близких, ни любимых не осталось.
Когда единственная радость – лечь на дно
и сквозь прозрачную холодную водичку
смотреть на мир, как будто бы в окно,
как будто бы в витрину, по привычке.

Словно бабочка вылупился понедельник
из воскресенья. Крылышки ломкие.
Сутки на жизнь!

Воскресный полдень. Жуткая жара.
Вчера у родственников был на дне рожденья.
Теперь от этого озноб. И голова
гудит – последствие похмелья.
Был щедрый стол. Был крабовый салат,
солёная форель, куски свинины,
какие-то закуски – виноват,
всё не запомнил – всё же именины.
Вино лилось рекой, точнее, – спирт —
приметы времени. Отсутствие прогресса
в процессе пития нам говорят
лишь об утрате к жизни интереса.
Всё было, как всегда – еда, питьё.
В курилке – болтовня о смысле жизни,
о том, что жизнь всегда берёт своё,
от этого становится капризней
само существование. Увы,
такие разговоры повсеместно
рождают только раздраженье от игры
словесной, если честно…
Был день рожденья. Был субботний день.
Всё было, как всегда – ничто не ново
в таких собраниях. Полуденная лень…
Несъеденный салат. Трава у дома
не сломана. Такси везёт домой.
Жена ругается, что выпил слишком много.
И я сижу с больною головой.
Жена корит и смотрит слишком строго.

Всё было так, как ты сказала мне,
когда мы расставались после школы —
я начал жизнь с трагедии. В ответ
на все вопросы получал уколы
новые от жизни. Мне тогда
ещё казалось, что со мной случиться
уже ничто не может… Ерунда —
жизнь не имеет правильных традиций
по отношению к живущим. Долог век,
чтобы понять, что с нами происходит.
Приходит в жизнь хороший человек,
а в завершеньи в одиночестве уходит.
Один приходит и один в конце пути…
Трагедия в начале – только повод
не сбиться с курса, если впереди
горит звезда, а не банальный довод,
что «жизнь прожить – не поле перейти»…

Я вернулся в свой город детства спустя полжизни.
И, наверное, здесь уже навсегда останусь.
По крайней мере, пока только эти мысли
посещают вечером. Скорее всего – это старость…
Или что-то другое… И только в названиях улиц
узнаю своё прошлое – столько всего случилось! —
в этом городе, но птицы крылом коснулись
и снесли на задворки старым врагам на милость —
неизжитую память. Старый фонтан у дома
с водой цвета хаки помнит мои страдания
по уже ушедшей из жизни одной знакомой…
Кто теперь скажет, во что обернулись скитания
по чужим континентам. Глядя на своё отражение
в грязном фонтане, попробуй найти своё прошлое
в мутной водице. Испей из копытца для продолжения
забавной истории – может быть, выйдет хорошее
окончание сказки… Снуют незнакомые лица
взад и вперёд, и дела им нет до истории…
Знать, действительно, верно, что курица вовсе не птица.
И в фонтан не войти второй раз в ожидании нового.
Я сижу на скамейке. Мне кто-то сказал: «Ты приехал,
вот твой дом, сохрани навсегда свою память»…
Не для вечности может сгодиться, так хоть для смеха,
чтобы было потом до чего дотянуться руками.
Я смотрел на название улицы, где я родился,
вспоминал мелодии автора – тот, что в названьи —
из «Щелкунчика», может быть, что-то для встречи сгодится, —
«Вальс цветов», например – кто там вспомнит теперь о страданьи.
Кто припомнит меня, если только, конечно, не чудо…
Время лечит, опять, даже старую добрую память.
Я вернулся в свой город откуда-то из ниоткуда.
Я сижу у фонтана и трогаю воду руками.

Лицо человека, спешащего на работу —
скорбь и печаль, востребованные заводом
или фабрикой, лавкой, где вся забота
дожить до вечера – так год за годом.
Тому способствует сама природа:
дождём и снегом. Такого рода
теченье жизни – конец исхода,
где изначально была свобода…

Выбегает мальчик мне навстречу —
по асфальту босыми ногами.
Смотрит на меня… И будто вечность
смотрит на меня его глазами.

Может быть, мне кажется, но это,
как в кино – ты в зале, а картинки
раскрывают тайны и секреты,
полоская белую простынку.