Андрей Драгунов - Вид с той стороны балкона. Стихотворения

Кораблик мой, уткнувшись в этот берег,
увяз в песке, траве, в словах прохожих —
так! – возмущённых… что число истерик —
сравнимо лишь – с иголками – под кожу —
не лучший вариант для воплощенья
на новом берегу, на новом месте,
где, видимо, не вымолишь прощенье,
но, может быть, к обеду – не повесят…
как заячий тулуп на ржавый гвоздик.
как некую вещицу из кладовки,
то есть, какой-нибудь – совсем ненужный зонтик…
в отсутствии дождя, когда ты в лодке —
на берегу… и видишь – только – воду,
в которую – опять – не окунуться…
и не напиться! – зрителям в угоду…
Вода течёт – чтоб больше не вернуться,
как ты хотел бы… пальцами потрогать —
не более – чтоб сохранить на память —
холодный, в воду перелитый – воздух,
который больше никогда – руками.

В сердце надежда тускнеет годам к сорока…
после – подавно – больница, анализы, утки —
не перелётные – дальше – чем местный вокзал,
где для встречающих – злые – смотрителя шутки…
и отраженье в витрине – пустые глаза —
всё, что тебе остаётся, что – точно увидишь! —
слившись с пейзажем, где медленные облака
пересекают – ту самую линию жизни…
с юга на север – расставив все точки над i-
плюс запятые, в которых – когда-то – надежда,
но не теперь – на вокзале – куда ни гляди…
лишь чемоданы, набитые старой одеждой…
голуби, сбитые с толку скопленьем людей —
как приезжающих, так и – уже – восвояси…
то есть – туда, где надежда – короче теней,
а у смотрителя – шутки – по поводу счастья.

Ношу ботинки от другого человека —
какого-то знакомого – не помню —
он, кажется, куда-то переехал…
в другую сторону. Где он теперь – сегодня
глотает пыль?.. С кем коротает время…
кто говорит ему – Живи – не бойся!..
ботинки – лишь – его стоят у двери,
но их не он – другой хозяин носит…
растаптывая камушки и глину,
вчерашнюю траву, сухие листья —
из прошлогодних, что слетали – в спину
и растворялись, как дурные мысли…
теперь чужим ботинком о дорогу —
асфальт – не принимает извинений —
ни от кого… в перечисленье строгом —
лишь вариант какого-то волненья
по поводу разношенных ботинок
с чужой ноги… как будто бы чужую
вытаптываешь жизнь – своим пунктиром…
но выбираешь сторону другую —
для проживания. Водичка камень точит,
тем более – подошва – о суглинок —
стирается – как будто – между прочим,
распоряжаясь временем ботинок,
отпущенным… на дальнюю дорогу —
знакомому и мне – для продолженья…
Ботинки оставляю у порога,
чтоб не прервать – ни время, ни движенье.

Неподалёку от выбеленных тополей,
по дороге на берег – старая водокачка,
что уже – со временем – тех тополей белей —
от недолива – просроченная подачка —
официанту – просто стакан воды!
Это седые камни… сухая бочка,
ставшая – лишь – объектом для детворы,
для мелких камушков, что расставляют точки —
в переливании, то есть – на самом дне.
Мерная бочка пережила столетье —
от основного времени – в стороне…
разве что – дождик – выльется на рассвете.

…и жизни ещё несколько часов,
чтоб дописать, то есть – закончить книгу,
пока в часах не кончился песок.
жизнь сократив до призрачного мига,
то есть – песчинки… то есть – навсегда!..
когда – уже – не время, а пространство,
когда в колодце – кровь, а не вода…
и друг тебе уже не скажет – Здравствуй!
Ещё чуть-чуть – на несколько страниц,
чтобы потом в конце поставить точку —
не запятую… чтобы только птиц
осталось покормить, сменить сорочку
на свежую… и к первому числу,
расправившись с делами и долгами,
оставить дом… и жить на берегу,
где разговаривать с пустыми облаками —
о том, о сём… есть зачерствевший хлеб,
пить воду из реки, смотреть на небо,
куда – пока – не гонят на обед,
то есть, в то место, где ещё я не был.

Вот и кораблики проплывают мимо,
не останавливаясь у старой пристани,
что теперь выглядит – сиротливо —
не так, как раньше… почти немыслимо…
и облака – вперегляд – над берегом —
над этим берегом – в другую сторону —
к другому причалу, ими проверенному,
чтобы – ни взглядом… ни – разговорами.
Мимо листва – по волне накатанной,
в пене запутавшись – тоже – за облаком…
волны, как будто бы, пальцами смятые
передвигаются медленно – волоком —
мимо – и мусор от лодочной станции —
лодочник умер – и всё – не по правилам…
может, ещё ненадолго остался бы —
и корабли бы обратно причалили.

Луна, расцвечивая небо, скрывает звёзды
и всё вокруг – почти – не видно – слишком поздно…
отодвигает в дальний угол и дом, и площадь —
как будто бы – не будет утра – на час – не больше…
как будто бы постель остыла и не согреться —
в холодной поступи не видно – как! стынет сердце.
В шагах не слышно отраженье – в холодной луже —
луна в ней – тоже – без движенья – пейзаж простужен…
Блондинка цветом прикрывает виски седые —
луна собою закрывает чужое имя,
произнесённое однажды – такой же ночью,
когда звезда – одна – горела, как между строчек…
лишь звук, размноженный в ночи чужим молчаньем —
пронзительный, как будто крик – последний – чаек —
не отвлекается на свет, не умолкает…
Луна горит… как долог век – никто не знает.

Снятся ли мёртвым сны —
никто никогда не расскажет,
разве только один —
тот, кто стоит на страже
Времени, навсегда
став отголоском света…
но и Его слова
не различимы где-то —
в шелесте, в тишине,
в длительном щебетанье,
разве только – во сне…
О, медленное засыпанье! —
под чей-то галдёж и шум
с той стороны дороги…
и, кажется, что уснул —
кто сторожит – в итоге —
Времени, то есть, лет
оставшихся на молчанье…
Кто-то глядит во след,
остановив дыханье —
трепетное, как вода,
вылитая на руки…
никто не глядит туда,
где торопливы звуки —
в вымысле… где слова
не говорят – Останься!
Будто бы – навсегда! —
скомканное пространство
прячется между строк,
пережидая бурю —
с запада на восток,
где мысли давно уснули…
сдавшись, как будто, в плен —
снам, чтобы день короче…
чтобы узнать ответ —
видят ли сны – там – ночью.