Андрей Драгунов - Подоконник. Стихотворения

1
…о ком бы ни говорили – ты виноват! —
что не успел со всеми – вдруг – переехать,
остался – опять – сторожить свои – дом и сад,
как будто бы в этом смысл жизни, судьбы и века! —
как будто бы – ты – единственный – здесь – из всех,
кто знает больше других… или больше видит!.. —
как абрикосы – выпавший жёлтый снег —
после дождя становятся – вдруг – другими —
видят всего лишь землю и свой песок,
ибо они виноваты в не превосходстве
над остальными… и сжатый последний срок —
поименованный – считается вновь сиротством!.. —
после отъезда – тех – сумеречных – чужих,
что больше ничто не видят и знать не знают —
про сад или дом… про выживших остальных,
которые молча, рядом с тобой обитают
в этих окрестностях – лучше, чем ты и они…
перечисляют листья, считают деревья…
тёрен когтистый, особенно, где воробьи,
даже, нечасто – спасают недлинное время.

2
Как это ни странно – рядом много чужих людей! —
они входят в комнату, расспрашивают про здоровье,
трогают книги… разглядывают всё без затей…
и говорят, что с миром пришли и любовью! —
то есть – просто соседи, что рядом здесь буду жить…
жарить картошку и печь пирожки в субботу…
то есть – как будто – собака здесь будет выть,
не оставляя шансов забыть кого-то…
кто уже умер и стал поселенцем мест —
не обозначенных в списке – за тем забором,
где, сократившись до взгляда, прощальный жест —
пригоршня жизни – молча глядит с укором,
будто бы ты виновен во всех грехах…
и в подгоревшей картошке… и в чае с мятой,
а не с шиповником… в потрескавшихся губах…
и в том, что дорога – пылью – совсем измята —
точно – колготки девочки на берегу,
что первый раз купалась сегодня ночью…
а соглядатаи – в зарослях – ни гу-гу…
чтоб не спугнуть увиденное воочию.

3
Тень от розы в стеклянной банке – едва заметна —
больше вода бликует при каждой вспышке…
фотохудожник старается быть незаметным…
но в натюрморте – каждый предмет – не лишний,
даже, песчинке – редкая – на фотоснимке —
часть подоконника… или уже картины! —
– амысловатой… песчинка – тире – пылинка…
будто лицо состарившегося пантомима,
что бесполезно – в отсутствии оригинала —
не с чем сличить – лишь фон отличает события…
форму окна… подоконник… и покрывало —
поверх кровати, скрывая следы неприличия
в пределах комнаты… и роза бледнеет к вечеру,
не оставляя шансов происходящему…
то есть, тому, что было слезой помечено,
но у ребёнка не спросишь про настоящее
и не рассказанное… Вода отливает – берегом…
то есть – оттуда! – откуда – ни сон, ни вымысел…
для натюрморта – балкон и немного дерева —
за подоконником – его никуда не вынесешь.

Фонтан, не ставший символом любви…
или прощания – засушенная ваза
внутри двора… ни выпить на троих…
ни искупаться… длительная фраза
про архитектора, что строил сей фонтан —
неблагозвучная – пять букв на обороте
строительного плана… истукан —
с его портрета высится напротив…
и там же урна, где, увы, вода
перетекает прямо на дорожку
и остывает – раз и навсегда…
Мороженщик терзает длинной ложкой
суспензию – прохлада в неглиже!
Фонтан молчит, как сухофрукт на пляже…
не зная точно – здесь – или – уже —
его бетон – останется на страже
живущих рядом… Капельки дождя —
хоть – иногда переполняют чашу,
в которую – как в детстве – влезть – нельзя! —
воды там нет – лишь капельки… и страшно.

В подробностях описанная местность —
через окно – не выглядит картиной —
скорее факт! – существованья… резкость —
нарушена! – но жители невинны,
то есть – свободны от сумы и плахи —
картина – что – посмотришь и… забудешь —
из взгляда не сошьёшь себе рубахи…
или почётным жителем не будешь…
и по не чётным… Вид за занавеской,
то есть – за шторой – размножает мелочь —
ту самую, которую невеста
во время свадьбы продолжает делать,
чтобы потом от мужа откупиться…
Пейзаж в окне – немыслимая роскошь —
для обозрения… но – надо бы напиться,
чтобы не видеть в судорогах пошлость.

1
Вначале шестого улица просыпается с первым автобусом…
с первым криком чаек, что успевают до вывоза мусора
получить свой завтрак, проветренный утренним воздухом,
чтобы потом – весь день – не быть никому обузою…
смотреть на облако! – не думая о каких-то последствиях…
наслаждаться видом – почти – как вечностью в понедельник —
в начале недели – пока не попал под следствие,
как автор никчёмных стихов или просто бездельник —
в начале шестого… когда отгороженный памятью —
от остального мира – всё видишь – поверх настоящего…
перечитываешь другого – давно забытого писателя – записи —
время становится весомой частью происходящего
в начале шестого… и сытые чайки – всё ближе к берегу,
где после завтрака – свет – разбавляют водичкою…
перемеряют, что – раньше – им было отмерено…
и громко кричат, отменяя законы приличия.
2
Кондуктор – только – за проезд не платит —
водитель не считается – он главный —
все остальные в креслах и кроватях —
отсчитывают за проезд исправно…
кто мелочью… кто – новою бумажкой
с картинкой странной… памятник… плотина…
совсем невыразительной… и страшно —
хлеб покупать и водки половину…
тем более, когда пустой автобус —
картинка превращается в расплату —
за мысли и грехи… и чей-то голос
корит тебя – как будто – виноват ты
во всех немыслимых… и мыслимых… в погоде,
в засушенных цветах… в том, что кондуктор —
из-за отсутствия людей – опять – на взводе…
Водитель едет – ни при чём – как будто.

1
Август – хуже – последнего дня Брюловской Помпеи —
мухи мрут на подлёте к сетке, к балконной раме…
но, если везёт – пробираются сквозь незакрытые двери
и замирают на выгнутой спинке стула и на диване —
пока всё смолкнет и выцветшие – зло – подушки
превратятся в поле давно незавершённой битвы…
когда все присутствующие сосчитаны – равнодушно,
пропуская текст ежевечерней молитвы…
Август – месяц потерянных душ и плохой погоды…