Андрей Драгунов - Место. Стихотворения

Дождь не мешает говорящим утром —
они его почти не замечают
за вымыслом беседы, поминутно
сливаясь с вечера ещё остывшим чаем.
Им кажется, что сказанное ночью,
как минимум – по времени дороже
дневных бесед, что кажутся короче
ночных собратьев или осторожней.
Ночное время… Главное проснуться
успеть, не быть застигнутым внезапно
в своей кровати, чтобы не столкнуться
с отображением в стекле совсем измятым,
как простыня, как облако на ветке,
измятое по существу погоды,
как платье, убежавшей вдруг соседки,
почуявшей беду от несвободы.
От слишком крепких старческих объятий…
Так бабочка своё сжимает тело
в похолодание на скомканной кровати,
что выглядит смешно и неумело…
И только разговор ещё спасает
в такое время – прав не говорящий,
а тот, кто всем словам его внимает,
считая жизнь вокруг – не настоящей,
а лишь картинкой, но без продолженья —
за край пейзажа – облако спасает,
давая смысл сюжету без движенья,
где просто места больше не хватает
для проживания в означенном пространстве
между кроватью, тумбочкой и полкой —
пусть в несуразном, но в родном, убранстве,
перемежая музыку уборкой
всего, что есть. В назначенное время
приходит гость – клеймит людей и старость.
А, уронив очки, встав на колени —
вдруг вспоминает про свою усталость.

Короткий месяц кончился и он
следы оставил только на дорожках
глухих в саду. Количество окон,
забитых на зиму – снижает немножко
с приездом постояльцев. Новый год,
то есть сезон, начнётся через месяц
и, пущенный под Новый год в расход,
забор окажется как никогда уместен,
на самом деле. Сколько ни крути —
зима кончается попойкой с шашлыками
из выживших животных. Впереди
Великий пост и, как напоминанье —
Прощённый день и… дальше – не гляди.

Никто и не пытался повторить
то, что сосед сказал перед уходом
к себе домой. И некого винить
в отсутствии в окрестностях свободы —
какой-нибудь вообще… Пустой карман
в ночное время напрягает память
своей бездонностью. Сосед немного пьян —
совсем немного – не за облаками,
чтобы летать, но так – чтобы ходить,
не чуя ног, тем более дорогу
с её ухабами, в которых пережить
возможно всё, скитаясь понемногу
из края в край, но никуда теперь
дороги не ведут – путеводитель
сломался, видимо. И если рядом дверь —
за ней – сортир – бездушных тел хранитель.
Куда-то в ночь уходит мой сосед,
не ведая, пути не разбирая —
он стар уже, хотя не слишком сед,
чтобы сказать – Судьба его лихая.
Он просто человек из прошлых лет,
когда служил на почте очевидцем
чужих страданий. И его секрет —
быть незаметным и с толпою слиться
во избежание ненужных передряг.
Что он сказал – теперь не очень важно,
но вспоминается, как общество напряг
его прощальный взгляд – совсем бумажный,
то есть – бессмысленный в тот самых, краткий миг,
когда он уходил, не попрощавшись,
когда в дверном проёме, как старик,
стоял один, с подъездом поравнявшись,
как с вечностью. И свет под потолком
слепил глаза во след ему смотрящих,
как в пропасть, чтобы больше ни о ком
не вспоминать, включая уходящих.
И иже с ним. Разложенный диван
готов принять уставших и ослабших,
всех тех, кто был ещё не слишком пьян,
но оказался из числа пропавших
среди ненужных, в общем-то, вещей.
И руки ищут, где теперь согреться,
в каких других руках, чтобы теплей
немного стало в наболевшем сердце,
измученном от разных там причуд.
Как не сказать, от придури и боли.
И от тоски – немного. От простуд,
в конце концов… На завтрак – мясо с кровью,
сто грамм – поправиться, чтоб вспомнить, что сосед
был, как всегда, неправ в своих ученьях
и измышлениях. Ему немного лет,
но слишком явственно в лице его старенье.

Я говорил тебе, что не пройдёт
вся эта боль, оставшаяся после
его ухода – лишний перелёт
израненной душе… И это после
того, что было. Не спеши стирать
в календаре назначенные даты —
по ним его и будешь поминать,
чтоб точно знать, что мы не виноваты
в его потере. Он перехитрил
и нас и Время… Ночью за работой,
он из дощечек вечность мастерил,
стараясь как-то… чтобы… для кого-то…
Для самого себя, в конце концов.
Рисунок расплывается под ручкой,
под жёстким стержнем. Изо всех углов
торчат улики – так, на всякий случай,
чтоб кот не спал, чтоб расплатиться вдруг,
когда приспичит – не хранить же вечно
тоску и боль. Количество разлук
соизмеримо с тем, что бесконечно
терзает и доводит до беды,
чтоб больше никому не доставалось,
как крошки со стола – той ерунды
от вечности, что тоже, впрочем, малость —
всего лишь Вечность. Посмотри в окно —
ни снега, ни зимы – начало марта,
который тоже кончится – и он
всего лишь вариант – пятно на карте
синоптика. Не вспоминай опять
забытые обиды – слишком рано
для выживших, не тормоши кровать
и шкаф с бельём – не полотно экрана
для поисков изнеженных особ,
что тоже, видимо, страдают недержаньем
своих же слов – сюжет, увы, не нов.
Не вспоминай последнее прощанье
его с тобой. Не тереби слова
для поиска ненайденного смысла —
история опять, увы, права —
всё суета… Луна в окне повисла.