Андрей Драгунов - Пригород. Стихотворения

Здесь, где деревья выросли выше крыш —
время остановилось… и звёзды – немного ярче,
чем в том пространстве, откуда ты мне молчишь —
нет, телефон работает, как и раньше
и, даже, почту приносят один раз в день,
но твои письма ко мне, увы, не доходят,
так как ещё не написаны… только тень —
воспоминаний – что-то себе находит —
на проживание – здесь, где пустынный пляж…
дохлая рыба в пене и чьи-то ноги
в мокром песке – художественный антураж,
что заставляет задумываться – в итоге —
в том ли ты месте… туда ли тебя занесло…
Дверь открывается – на пороге с вопросом чайка —
Рыбу брать будете? – и по носу мне крылом…
а на плите кипит от восторга чайник.

В другой стране, где нет ни книг, ни птиц,
где я не, что – жив, но проживаю —
в пределах обозначенных границ…
Кто за стеной живёт, увы, не знаю —
и, видимо, не очень-то хочу
об этом знать – кто дышит там, за стенкой…
поэтому всё чаще я молчу,
чтобы не стать свидетелем – подделкой —
никчёмной жизни – там – за той стеной! —
реальность перевешивает мысли
о том, что перепутал со страной,
по крайней мере – с этим местом – в смысле
перемещения… но некого винить,
поскольку – сам – пожизненно – досрочно,
то есть – вневременно, чтобы ещё пожить…
и, может, птиц послушать – внеурочных.

1
Вот и цветы наметились сквозь траву…
вот и следы разветрились на асфальте —
после зимы… и жизнь – уже – наяву,
и переменам не скажешь уже – Оставьте! —
то есть – пускай останется так, как есть!.. —
мало ли что случится ещё в апреле…
ведь, почтальон приносит дурную весть
не потому что злой – потому что верит —
в белый конверт и лампочку под потолком,
что освещает дорогу ему в подъезде
при доставлении почты… да, и потом —
после того, как вымышленные соседи
перебирают цепочками в след ему…
как колокольчиками на размороженной клумбе,
сообщая, как будто, кому-нибудь – никому —
о наступлении новых – апрельских – будней.

2
Почти маяк – мерцающий фонарь —
на берегу – электрик был не в духе,
когда чинил… и лампочка, как встарь,
качается на проводке. Старухи
ругаются, что к дому не пройти,
когда фонарь – в другую сторону дороги…
и, если гроб придётся пронести,
то не увидишь, даже, куда ноги
поставить следом… чтобы пронести
последний долг или последний камень —
в какую ночь, что некого спросить
и показать – куда-то там – руками…
в какую сторону… и что там впереди.
Фонарь не освещает, даже, трети
ночной дороги… в медленном пути
так просто проходящих не заметить…
не распознать знакомое лицо,
не стать свидетелем рождения и смерти,
так как число неспящих подлецов
соотносимо с цифрами в конверте,
то есть – с потерями, что носит почтальон…
в кармане, в сумке – не его заслуга
в перемещении известий… знал бы он! —
чем всё кончается… Фонарь дрожит с испуга…
и продлевает длинные часы
безвременья в ночное время суток…
Никто не знает – точно – как и мы —
во что обходятся такие вот минуты.

3
В понедельник, на следующий день после Пасхи —
жизнь продолжается – как будто – ни в чём ни бывало…
почти что шёпотом – без всхлипываний и огласки…
молча – как будто – под каменным одеялом…
После Пасхи – слова, как яйца, как пирожки – навынос —
Христос Воскресе! свидетельства очевидцев,
как будто – действительно – ничего не случилось…
и в честь праздника готовы простить убийцу…
в понедельник… участники ищут своей награды —
кто что высмотрел для себя – ещё накануне —
кажется мелочь, но, будто бы дети, рады —
прянику – в виде голубя – Гули-гули…
После, когда дождём омыты уже ступени
и проходящие друг другу в глаза не смотрят —
какая-то женщина отряхивает колени,
простояв всю ночь – с тем самым местом – возле…
В понедельник, когда в другой части города
кто-то – опять – воскликнет – Христос Воскресе! —
она одна обернётся, но очень коротко…
и поспешит отправиться восвояси.

В мокрой рубахе – после дождя – раскаиваюсь
за отсутствие зонтика, какого-нибудь прикрытия
в виде – портфеля, пакета, какой-нибудь малости…
чтобы быть сухим к назначенному событию…
но сухим не – выйдешь – спасают, увы – не зонтики
и не желание остаться – вдруг – не замеченным,
а облаков или туч разноцветные ломтики…
ну, в крайнем случае – жилище любимой женщины,
но оттуда – сухим – тем более! – только волоком,
то есть – в пакете с хорошо завязанными руками,
чтобы не рыпался… не трепыхался… голубем! —
оставался в рамках приличия, где зонтами —
всё ограничено… а ты – только повод! Повод,
то есть, пример – размноженного пространства —
в капле дождя, когда весь пейзаж распорот…
и всё, что ты может – это сказать всему – Здравствуй.

1
Поднимаясь по лестнице, не знаешь – что впереди.
Кто тебя – может быть – встретит… или не встретит…
кто не обнимет… и за тобой наследит,
чтобы узнать – откуда сегодня ветер…
то есть – в какую сторону новый день…
Стук незакрытых окон – лишь помогает —
вдруг осознать, что – это пришёл апрель
и – под ногами – лишь память – всего лишь память…
и, поднимаясь, припоминаешь зимнюю хлябь,
когда – по следа – откуда – куда – в итоге —
всё всем известно – кто алкоголик, кто блядь…
кто – просто гость, а кто – человек убогий —
только погреться под лампочкой, скрыть следы —
старый подъезд – не помнит – кого он принял…
сколько! – с постройки – уже – утекло воды…
и по ступенькам – всё чаще – теперь – чужие.

2
Тройное зеркало, что обрывает взгляд
на самом интересном – множит тени —
твою… другую… третью… все подряд —
в открытых створках… Длинные мгновенья
передвижения объекта за стеклом —
проснёшься ночью – видишь отраженье,
как будто кто-то не закрыл окно,
тем самым обозначив круг общенья,
определив тем самым суть вещей —
с той стороны трёхстворчатого места,
где взгляд – один – в количестве теней —
не успевает, даже, оглядеться…
теряется, как мелочь, как песок,
как та же тень, но – здесь – перед трельяжем —
в прослойках пыли, света – на висок…
становится – не взглядом, а пропажей.