Андрей Драгунов - Пригород. Стихотворения

2
Я сижу, распластавшись, на мягком стуле,
наблюдаю, как мимо плывут автобусы —
в жидком асфальте… Жара в июле,
то есть, в мае – июльская – смещает градусы
и грозит безвременьем… Наказанием…
отлучением от разноцветия в воздухе,
в форточке – видимым разнообразием —
это, когда из вишнёвой косточки —
дерево – с полным набором цветения…
распластавшись на стуле – вижу окрестности,.
то есть – этапы преображения —
милой зрачку, замечательной местности.
Глянешь – плывёт деревянное облако —
жёлто-зелёное с бурыми пятнами…
и самолёт – рядом с облаком – около —
с цифрами, буквами – мне не понятными…
как в циферблате – то полдень, то за полночь…
время – обедать… и время позавтракать…
сидя на стуле – сегодня ли, завтра ли —
не понимаешь – погоду – внезапную.

3
…будет ли?.. Будет! – по камню движение рук —
воспоминание – только – ни больше, ни меньше,
то есть – окрестности памяти! – где недосуг
перепечатка любовных записок от женщины
той, что оставила тело своё – другим —
на разграбление, то есть – почти попытка
стать достоянием – собственностью, как дым —
для окружающих – только —ещё – улыбка…
или скривление ярко накрашенных губ —
на отвороте рубашки, на выверте жизни…
после того, как из пальцев последний испуг —
вдруг – пропадает с вопросом – А, в смысле? а, в смысле…
как это будет, когда и кирпич – не спасёт,.
то есть – по камушку – стёртые жёлтые пальцы —
от перекура… Вода по канавке течёт —
с крыши – на землю и – дальше… немножечко – дальше,
то есть – туда, где вопрос – он же – тот же – ответ…
Спросишь – Откуда? – получишь просроченный адрес,
или повестку о ветра – с отказанных мест,
где – ни собаки, ни волка! – мышиная зависть.

В полумраке у выцветшего стекла,
выкурив прошлое, не зная, что будет завтра.
то есть – после шести тридцати утра,
когда все проснутся – все – как всегда – внезапно…
и чайник на кухне прошепелявит – Пора!..
или ворона в стекле прокартавит – Ну, здравствуй!.. —
человек в пижаме глядит в интерьер двора,
где – без него – закончится это царство…
или начнётся другое… Но – без него! —
один человек в пижаме – весь мир – в кармане,
где-то внутри кармана – там – глубоко,
то есть – почти – в застеколье – в оконной раме,
где-то – напротив, откуда неяркий свет…
изображение множится лунным бликом
по отражению, где отражения – нет —
только смотрящего… Птица пугает вскриком —
сумрак, который – не в комнате – с той стороны —
там, где в пейзаже трава и качели со скрипом,
что постоянно дробят пустоту тишины
на отголоски, как будто бы, кто-то… там – вскрикнул
и согласился остаться – уже – навсегда!
Небо, в которое смотришь качается в право —
от наблюдателя… то есть, как будто, вода
переливается из незакрытого крана —
не по закону, а мимо назначенных мест —
в ту часть пейзажа, откуда – ни шагу обратно…
где на отцовство, судьёю назначенный тест —
всё объясняет… Пижама – немного помята.

Рано утром, пока никого, ничего – под балконом —
выйти на улицу, разговориться с облаком,
рассказать ему про всех родных и знакомых,
про тех, кто – уже – далеко… и про тех, кто – около,
чтобы – не в одиночестве… чтобы – хоть кто-нибудь – рядом —
не только облако… не только сирень у подъезда…
или, давно покосившаяся, вековая ограда,
напоминающая лежащего на лавке соседа —
после вчерашнего… Утром, когда – никого рядом, кроме соседа
и, может быть – Ангела с голубиными крыльями…
или того, кто – обычно – ближе к обеду
говорит о том, что – опять – все о нём забыли…
или – не вспомнили, что, впрочем – одно и тоже!
Голубиная поступь – по пыльной – опять – дорожке —
напоминает о скором будущем, чтоб подытожить…
и о том, что – в сумме – осталось – уже – немножко.

1
…чёрным хлебом… корочкой с солью – гранёный стакан
с фотографией… с почти оплывшей до блюдца свечкой…
с тихим – Здравствуй вовеки! – что уже не положишь в карман…
наступает будущее, то есть – почти что вечность!..
и вокруг – ни звука, что обычно утром терзает слух —
только негромкий неровный шорох ветра о занавеску,
только – чуть-чуть – невидимое движение чьих-то рук —
почти незаметное, как в первую брачную ночь – невесты
перемещение… О, всегда молчаливый – до боли – дом!
О, назначенное одиночество, ставшее наказаньем! —
тем – осязаемым, тем всегда немногословным окном,
что, как и жизнь – не имеет другого названия.

2
Мой дед – любитель тишины