Юрий Пашанин - Ну, вы даёте! Сказки-пародии

«Я – не вы. Ведь я другая.
Бог всегда мне помогает.
И опять мне под носок
Кинул лакомый кусок.

Только я поесть хотела,
Тут ворона подлетела.
Ну, вы знаете её —
Не ворона, а жульё.

Жаль, не видели вы сами,
Как драла её когтями,
Как расправилась с жульём,
Применив с броском приём.

Показала ей я даже,
Где во мне косая сажень».

Так храбрилась Кошка там,
Стало плохо аж котам.

Приврала рассказ немножко
Озабоченная Кошка.
Где ж с её-то хромотой
Дать отпор Вороне той.

Что давно сморился зритель,
Было ясно и ежу,
Только циркуль измеритель
Всё скользит по чертежу.

То он крутит пируэты,
То выделывает па,
То вприпрыжку, хоть при этом
Лишь с иголочку стопа.

Хочет он с иголкой в лапе
В чертеже оставить след.
Кроме дырок и царапин
Ничего в итоге нет.

По двору летит вприпрыжку
От капусты Кочерыжка.
С Кочерыжки был предлог
Срезать полностью вилок.

Витаминов хоть не густо
В Кочерыжке от капусты,
Но её желаньям вспять
Все старались пощипать.

Во дворе петух и куры
Ей попортили фигуру.
Поклевали ей края
Два залётных воробья.

В грязной луже хоть без мыла
Ей свинья бока помыла,
А затем голодный пёс
В конуру её унёс.

Хоть случилось всё невольно,
Кочерыжка всем довольна —
Снизу вверх и сверху вниз
Ей понравился круиз.

День закончился удачно —
В конуре она собачьей.
Но хотелось ей к утру
Всё ж покинуть конуру.

Все дырки забились, не все ли,
Что в теле имела Свирель,
Но стала теперь у Свирели
Не так привлекательна трель:

«Хорош механизм, всё же старый.
И вряд ли поможешь уж тут.
Быть может, мои мемуары
Известности мне придадут?

Пусть все, кто Свирели поклонник,
Узнают, как в муках жила,
Как лет музыкальных на склоне
Дыханьем своим тяжела,

Как выжала нот я не мало,
Как чей-то лизал меня рот,
И в чьих я руках побывала
Пусть тоже узнает народ,

Как я поменяла свободу
На это в футляре жильё,
Как тело искусству в угоду
До блеска натёрла своё,

Как трель издавала одна я,
Порой обходилась без нот.
Вот только я буквы не знаю,
А ноты не каждый поймёт».

В необычных завитушках
С перламутром пополам
На боку лежит Ракушка —
Не предмет, но и не хлам.

Пустовала шкафа полка,
Будто место берегла.
На салфеточку из шёлка
Там Ракушка и легла.

Рюмки с чашками «в ударе»:
«Мы теснимся здесь стеной,
А кривой какой-то таре
Полка целая одной.

Эй, сосед! Или соседка?
Кто ты – он или она?
Для варенья ты розетка
Или кубок для вина?»

«Прежде, чем попасть в квартиру,
Было дно моей судьбой.
Продвигал к иному миру
Каждый раз меня прибой, —

Отвечала им Ракушка. —

Я отбила все бока,
Из воды катясь на сушку
И не высохнув пока.

Кто в меня не лазил только —
И рачки, и пауки.
Наконец, я здесь, на полке,
С чьей-то ласковой руки.

Я – талант, а не посуда.
Под накат волны кошу.
Подучусь и скоро буду
Издавать прибоя шум.

Вам самим-то что под силу?
Только бом и только дзын.
А как я под шторм косила,
Сможет кто-то хоть один?»

Что в ответ Ракушке скажешь?
Вместе с ней делить им шкаф.
Ведь Ракушка, мусор с пляжа,
Выше полкой ловит кайф.

На конкурсе птичьем лесов и долин
Жюри возглавлял недовольный Павлин.
Затея турнира банально проста —
Кто ярче пером с головы до хвоста.

Осмеян окрас был Павлином любой:
«К чему среди нас Попугай голубой?
Зачем прилетели Снегирь и Щегол?
А Страус к чему здесь, раз в шее он гол?»

Всех птиц костерил поперёк он и вдоль,
И начал их звать «перекатная голь».
А птичку Колибри, чей рост очень мал,
Как птицу совсем он не воспринимал.

Неравным соперников выглядел бой.
Павлин завершил это действо собой,
Чтоб видел на конкурсе весь птичий свет,
Какой на хвосте у Павлина расцвет.

На должности не пыльной и не маркой
Осёл служил однажды в лесопарке.
Был памятник заменен тем Ослом,
Известный всем как «Женщина с веслом».

Осёл на постаменте не отныне.
Давно был постамент Ослу твердыней.
И было так, что ставили Осла
Сменить собой Двуглавого Орла.

Чуть что случись, Осла уж звали снова:
«Вот надо бы сменить Царя Лесного.
Наш Царь Лесной, хотя и не дебил,
До северных болот теперь отбыл.

Пока он не вернётся с южной чащи,
Побудь на постаменте ты стоящим,
Чтоб знали наши Армия и Флот,
Хоть нет Царя, Осёл всему оплот».

Осёл, поймав пиявку в грязной луже,
Упёрся в постамент, Царя не хуже,
И, раз уж Царь Лесной был так далёк,
Осёл теперь ловил Царю плевок.

Всё это в прошлом. Новое обличье
Ослу с веслом придало и величье.
Но так как всё ж торчал один как перст,
Достаточно он принял изуверств.

Стоял Осёл с веслом, того не зная,
Что «сплавила» его братва лесная
Не как объект какой-то старины,
А хлам, да и притом за полцены.

Теперь Осёл быть кем-то мог, к примеру,
Порезан до смешных уже размеров.
А знал бы он, что плохи так дела,
Наверно, закусил бы удила.