Фрэнсис Фицджеральд - По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Фрэнсис Фицджеральд - По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Фрэнсис Фицджеральд
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Фрэнсис Фицджеральд - По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Фрэнсис Фицджеральд, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична. Их бунт обречен — и только сами они пока еще об этом не догадываются…

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Фрэнсис Фицджеральд

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He regretted the rule that would forbid freshmen to be outdoors after curfew, for he wanted to ramble through the shadowy scented lanes, where Witherspoon brooded like a dark mother over Whig and Clio, her Attic children, where the black Gothic snake of Little curled down to Cuyler and Patton, these in turn flinging the mystery out over the placid slope rolling to the lake.	Он пожалел, что правила запрещают первокурсникам выходить из дому после отбоя, -так хотелось побродить по тенистым, сладко пахнущим улочкам, где старейший колледж Уидерспун, как отец в темных одеждах, осеняет своих ампирных детей Вигов и Клио, где Литл черной готической змеей сползает к Паттону и Койлеру, а те, в свою очередь, таинственно властвуют над тихим лугом, что отлого спускается до самого озера.
Princeton of the daytime filtered slowly into his consciousness-West and Reunion, redolent of the sixties, Seventy-nine Hall, brick-red and arrogant, Upper and Lower Pyne, aristocratic Elizabethan ladies not quite content to live among shopkeepers, and, topping all, climbing with clear blue aspiration, the great dreaming spires of Holder and Cleveland towers.	Принстон при свете дня постепенно просачивался в его сознание - корпуса Вест и Реюнион, детища шестидесятых годов; Зал Семьдесят Девятого, красно-кирпичный, чванный; Нижняя Пайн и Верхняя Пайн - знатные леди елизаветинских времен, против воли вынужденные жить среди лавочников, и над всем - устремленные к небу в четком синем взлете романтические шпили башен Холдер и Кливленд.
From the first he loved Princeton-its lazy beauty, its half-grasped significance, the wild moonlight revel of the rushes, the handsome, prosperous big-game crowds, and under it all the air of struggle that pervaded his class.	Он сразу полюбил Принстон - его ленивую красоту, не до конца понятную значительность, веселье тренировок при луне, красивых, нарядных спортсменов и за всем этим пульс борьбы, не утихающей на его курсе.
From the day when, wild-eyed and exhausted, the jersey ed freshmen sat in the gymnasium and elected some one from Hill School class president, a Lawrenceville celebrity vice-president, a hockey star from St. Paul's secretary, up until the end of sophomore year it never ceased, that breathless social system, that worship, seldom named, never really admitted, of the bogey "Big Man."	С того первого дня, когда первокурсники, разгоряченные, усталые, сидя в гимнастическом зале, выбрали президентом курса кого-то из школы Хилл, вице-президентом знаменитость из Лоренсвилла, а секретарем - хоккейную звезду из Сент-Пола, и до самого конца второго учебного года она беспрестанно давала себя чувствовать, эта всесильная общественная система, это преклонение, о котором упоминалось лишь изредка, которого как бы и не было, - преклонение перед "вожаком".
First it was schools, and Amory, alone from St. Regis', watched the crowds form and widen and form again; St. Paul's, Hill, Pomfret, eating at certain tacitly reserved tables in Commons, dressing in their own corners of the gymnasium, and drawing unconsciously about them a barrier of the slightly less important but socially ambitious to protect them from the friendly, rather puzzled high-school element.	Прежде всего - деление по школам. Эмори, единственный питомец Сент-Реджиса, наблюдал, как возникают и растут землячества - Сент-Пол, Помфрет, Хилл, как в столовой они едят за своими определенными столами, в гимнастическом зале переодеваются в определенном углу и бессознательно окружают себя стеной из чуть менее важных, но честолюбивых, которые ограждали бы их от соприкосновения с дружелюбными и слегка растерянными юнцами из городских средних школ.
From the moment he realized this Amory resented social barriers as artificial distinctions made by the strong to bolster up their weak retainers and keep out the almost strong.	Подметив это, Эмори тут же возненавидел социальные барьеры как искусственные различия, придуманные сильными для ободрения своих слабых приспешников и отстранения почти таких же сильных, как они сами.

Having decided to be one of the gods of the class, he reported for freshman football practice, but in the second week, playing quarter-back, already paragraphed in corners of the Princetonian, he wrenched his knee seriously enough to put him out for the rest of the season.	Решив стать одним из богов своего курса, он записался на футбольные тренировки, но через две недели, когда в "Принстонской газете" уже появилась о нем заметка, повредил колено, да так серьезно, что на весь сезон выбыл из строя.
This forced him to retire and consider the situation.	Пришлось обдумывать свое положение заново.
"12 Univee" housed a dozen miscellaneous question-marks.	В "Униви 12" обитало десятка полтора разношерстных вопросительных знаков.
There were three or four inconspicuous and quite startled boys from Lawrenceville, two amateur wild men from a New York private school (Kerry Holiday christened them the "plebeian drunks"), a Jewish youth, also from New York, and, as compensation for Amory, the two Holidays, to whom he took an instant fancy.	Были среди них три-четыре незаметных испуганных птенца из Лоренс-вилла, два дилетанта-забулдыги из частной школы в Нью-Йорке (Керри Холидэй окрестил их "Пьющие плебеи"), один молодой еврей, тоже из Нью-Йорка, и, в утешение Эмори, братья Холидэй, к которым он сразу проникся симпатией.
The Holidays were rumored twins, but really the dark-haired one, Kerry, was a year older than his blond brother, Burne.	Холидэев многие считали близнецами, но на самом деле темный шатен Керри был на год старше блондина Бэрна.
Kerry was tall, with humorous gray eyes, and a sudden, attractive smile; he became at once the mentor of the house, reaper of ears that grew too high, censor of conceit, vendor of rare, satirical humor.	Керри был высокий, с веселыми серыми глазами и быстрой, подкупающей улыбкой; он сразу стал ментором всего общежития: осаживал сплетников, одергивал хвастунов, всех оделял своим тонким, язвительным юмором.
Amory spread the table of their future friendship with all his ideas of what college should and did mean. Kerry, not inclined as yet to take things seriously, chided him gently for being curious at this inopportune time about the intricacies of the social system, but liked him and was both interested and amused.	Эмори пытался вместить в разговор о их будущей дружбе все свои идеи о том, какую роль университет призван сыграть в их жизни, но Керри, несклонный принимать слишком многое всерьез, только журил его за преждевременный интерес к сложностям социальной системы, однако же относился к нему хорошо - с усмешкой и с участием.
Burne, fair-haired, silent, and intent, appeared in the house only as a busy apparition, gliding in quietly at night and off again in the early morning to get up his work in the library-he was out for the Princetonian, competing furiously against forty others for the coveted first place.	Бэрн, светловолосый, молчаливый, вечно занятый, появлялся в общежитии как тень - тихо пробирался к себе поздно вечером, а рано утром уже спешил работать в библиотеку - он лихорадочно готовился к конкурсу на редактора "Принстонской", в котором участвовали еще сорок соискателей.
In December he came down with diphtheria, and some one else won the competition, but, returning to college in February, he dauntlessly went after the prize again.	В декабре он заболел дифтеритом, и по конкурсу прошел кто-то другой, но в феврале, вернувшись в университет, снова бесстрашно ринулся в бой.
Necessarily, Amory's acquaintance with him was in the way of three-minute chats, walking to and from lectures, so he failed to penetrate Burne's one absorbing interest and find what lay beneath it.	Эмори успевал только перекинуться с ним словами по дороге на лекции и обратно и, хотя был, конечно, осведомлен о его заветных планах, по сути, не знал о нем ничего.
Amory was far from contented.	У самого Эмори дела шли неважно.

He missed the place he had won at St. Regis', the being known and admired, yet Princeton stimulated him, and there were many things ahead calculated to arouse the Machiavelli latent in him, could he but insert a wedge.	Ему недоставало того положения, которое он завоевал в Сент-Реджисе, где его знали и восхищались им; но Принстон вдохновлял его, и впереди ждало много такого, что могло разбудить дремавшего в нем Макиавелли - лишь бы за что-то зацепиться для начала.
The upper-class clubs, concerning which he had pumped a reluctant graduate during the previous summer, excited his curiosity: Ivy, detached and breathlessly aristocratic; Cottage, an impressive m?lange of brilliant adventurers and well-dressed philanderers; Tiger Inn, broad-shouldered and athletic, vitalized by an honest elaboration of prep-school standards; Cap and Gown, anti-alcoholic, faintly religious and politically powerful; flamboyant Colonial; literary Quadrangle; 4 and the dozen others, varying in age and position.	Воображение его занимали студенческие клубы, о которых он летом не без труда почерпнул кое-какие сведения у одного окончившего Принстон: "Плющ" - надменный и до ужаса аристократичный; "Коттедж" - внушительный сплав блестящих авантюристов и щеголей-донжуанов; "Тигр" - широкоплечий и спортивный, энергично и честно поддерживающий традиции подготовительных школ; "Шапка и мантия" - антиалкогольный, с налетом религиозности и политически влиятельный; пламенный "Колониальный", литературный "Квадрат" и десяток других, различных по времени основания и по престижу.
Anything which brought an under classman into too glaring a light was labelled with the damning brand of "running it out."	Все, чем студент младшего курса мог выделиться из толпы, клеймилось словом "высовываться".
The movies thrived on caustic comments, but the men who made them were generally running it out; talking of clubs was running it out; standing for anything very strongly, as, for instance, drinking parties or teetotalling, was running it out; in short, being personally conspicuous was not tolerated, and the influential man was the non-committal man, until at club elections in sophomore year every one should be sewed up in some bag for the rest of his college career.	Насмешливые замечания в кино принимались как должное, но отпускать их без меры значило высовываться, обсуждать сравнительные достоинства клубов значило высовываться; слишком громко ратовать за что-нибудь, будь то вечеринки с выпивкой или трезвенность, значило высовываться. Короче говоря, привлекать внимание к своей особе считалось предосудительным, и уважением пользовались те, кто держался в тени - до тех пор, пока после выборов в клубы в начале второго учебного года каждый не оказывался при своем деле уже на все время пребывания в университете.
Amory found that writing for the Nassau Literary Magazine would get him nothing, but that being on the board of the Daily Princetonian would get any one a good deal.	Эмори выяснил, что сотрудничество в "Нассауском литературном журнале" не сулит ничего интересного, зато место в редакционном совете "Принстонской газеты" - подлинно высокая марка.
His vague desire to do immortal acting with the English Dramatic Association faded out when he found that the most ingenious brains and talents were concentrated upon the Triangle Club,k a musical comedy organization that every year took a great Christmas trip.	Смутные мечты о том, чтобы прославиться на спектаклях Английского драматического кружка, увяли, когда он установил, что лучшие умы и таланты сосредоточены в "Треугольнике" - клубе, ставившем музыкальные комедии с ежегодным гастрольным турне на рождественских каникулах.