Фрэнсис Фицджеральд - По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Фрэнсис Фицджеральд - По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Фрэнсис Фицджеральд
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Фрэнсис Фицджеральд - По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Фрэнсис Фицджеральд, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична. Их бунт обречен — и только сами они пока еще об этом не догадываются…

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Фрэнсис Фицджеральд

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He arrived in Philadelphia expecting to be told that 921 Ark Street was in a miserable lane of hovels.	По пути в Филадельфию он ясно представил себе дом 921 по Арк-стрит как мрачное трущобное жилище.
He was even disappointed when it proved to be nothing of the sort.	Убедившись в своей ошибке, он даже испытал разочарование.
It was an old house that had been in her husband's family for years.	Дом был старый, много лет принадлежавший семье ее мужа.
An elderly aunt, who objected to having it sold, had put ten years' taxes with a lawyer and pranced off to Honolulu, leaving Clara to struggle with the heating-problem as best she could.	Престарелая тетка, не пожелавшая его продать, оставила в распоряжении поверенного деньги в счет уплаты налогов на десять лет вперед, а сама ускакала в Г онолулу, предоставив Кларе отапливать дом как сумеет.
So no wild-haired woman with a hungry baby at her breast and a sad Amelia-like look greeted him. Instead, Amory would have thought from his reception that she had not a care in the world.	И хозяйка, встретившая Эмори на пороге, была совсем не похожа на растрепанную женщину с голодным младенцем на руках и выражением грустной покорности во взгляде: судя по оказанному ему приему, Эмори мог бы предположить, что она не ведает в жизни ни трудов, ни забот.
A calm virility and a dreamy humor, marked contrasts to her level-headedness-into these moods she slipped sometimes as a refuge.	Спокойное мужество и ленивый юмор в отличие от ее обычной уравновешенности - вот убежища, в которых она порой спасалась.
She could do the most prosy things (though she was wise enough never to stultify herself with such "household arts" as knitting and embroidery), yet immediately afterward pick up a book and let her imagination rove as a formless cloud with the wind.	Она могла заниматься самыми прозаическими делами (впрочем, у нее хватало ума не смешить публику пристрастием к "художественному" вязанию и вышивке), а потом сразу взяться за книгу и дать воображению носиться по ветру бесформенным облачком.
Deepest of all in her personality was the golden radiance that she diffused around her.	Из самой глубины ее существа исходило золотое сияние.
As an open fire in a dark room throws romance and pathos into the quiet faces at its edge, so she cast her lights and shadows around the rooms that held her, until she made of her prosy old uncle a man of quaint and meditative charm, metamorphosed the stray telegraph boy into a Puck-like creature of delightful originality.	Как горящий в темной комнате камин отбрасывает на спокойные лица блики романтики и высокого чувства, так она по любой комнате, в которой находилась, разбрасывала собственные блики и тени, превращая своего скучного старого дядюшку в самобытного и обаятельного мыслителя, а мальчишку-рассыльного - в прелестное и неповторимое создание, подобное эльфу Пэку.
At first this quality of hers somehow irritated Amory.	Вначале эта ее способность немного раздражала Эмори.
He considered his own uniqueness sufficient, and it rather embarrassed him when she tried to read new interests into him for the benefit of what other adorers were present.	Он считал свою исключительность вполне достаточной и как-то смущался, когда Клара пыталась, для услаждения других своих поклонников, наделить его новыми интересными чертами.
He felt as if a polite but insistent stage-manager were attempting to make him give a new interpretation of a part he had conned for years.	Словно вежливый, но настойчивый режиссер навязывал ему новое толкование роли, которую он заучил уже давным-давно.

But Clara talking, Clara telling a slender tale of a hatpin and an inebriated man and herself.... People tried afterward to repeat her anecdotes but for the life of them they could make them sound like nothing whatever.	Но как умела Клара говорить, как она рассказывала пустячный эпизод про себя, шляпную булавку и подвыпившего мужчину... Многие пробовали пересказывать ее анекдоты, но, как ни старались, получалось бессмысленно и пресно.
They gave her a sort of innocent attention and the best smiles many of them had smiled for long; there were few tears in Clara, but people smiled misty-eyed at her.	Люди дарили ее невинным вниманием и такими хорошими улыбками, какими многие из них не улыбались с детства, сама Клара была скупа на слезы, но у тех, кто ей улыбался, глаза увлажнялись.
Very occasionally Amory stayed for little half-hours after the rest of the court had gone, and they would have bread and jam and tea late in the afternoon or "maple-sugar lunches," as she called them, at night.	В очень редких случаях Эмори задерживался у нее на полчаса после того, как остальные придворные удалялись, тогда они пили чай и ели хлеб с вареньем, если дело было днем, а по вечерам "завтракали кленовым соком", как она это называла.
"You are remarkable, aren't you!" Amory was becoming trite from where he perched in the centre of the dining-room table one six o'clock.	- Вы совсем особенная, правда? - Эмори, забравшись на стол в столовой, уже изрекал со своего насеста банальности.
"Not a bit," she answered. She was searching out napkins in the sideboard. "I'm really most humdrum and commonplace.	- Вовсе нет, - отвечала она, доставая из буфета салфетки. - Я - самая обыкновенная, каких тысячи.
One of those people who have no interest in anything but their children."	Одна из тех женщин, которые не интересуются ничем, кроме своих детей.
"Tell that to somebody else," scoffed Amory. "You know you're perfectly effulgent." He asked her the one thing that he knew might embarrass her. It was the remark that the first bore made to Adam.	- Как бы не так, - усмехнулся Эмори. - Вы - как солнце, и знаете это. - И он сказал ей то единственное, что могло ее смутить, те слова, с которыми первый надоеда обратился к Адаму.
"Tell me about yourself." And she gave the answer that Adam must have given.	- Расскажите мне о себе, - попросил он, и она ответила так же, как, должно быть, в свое время ответил Адам:
"There's nothing to tell."	- Да рассказывать-то нечего.
But eventually Adam probably told the bore all the things he thought about at night when the locusts sang in the sandy grass, and he must have remarked patronizingly how different he was from Eve, forgetting how different she was from him ... at any rate, Clara told Amory much about herself that evening.	Но в конце концов Адам, вероятно, рассказал надоеде, о чем он думает по ночам, когда в сухой траве звенят цикады, да еще добавил самодовольно, как сильно он отличается от Евы, забыв о том, как сильно Ева отличается от него... короче говоря, Клара в тот вечер многое рассказала Эмори о себе.
She had had a harried life from sixteen on, and her education had stopped sharply with her leisure.	Она не знала свободной минуты с шестнадцати лет, и образование ее кончилось вместе с досугом.
Browsing in her library, Amory found a tattered gray book out of which fell a yellow sheet that he impudently opened.	Роясь в ее библиотеке, Эмори нашел растрепанную серую книжку, из которой выпал пожелтевший листок бумаги.

It was a poem that she had written at school about a gray convent wall on a gray day, and a girl with her cloak blown by the wind sitting atop of it and thinking about the many-colored world.	Эмори бесцеремонно развернул его - это были стихи, написанные Кларой в школе, стихи о серой монастырской стене в серый день и о девушке в плаще, развеваемом ветром, которая сидит на стене и думает о многоцветном мире.
As a rule such sentiment bored him, but this was done with so much simplicity and atmosphere, that it brought a picture of Clara to his mind, of Clara on such a cool, gray day with her keen blue eyes staring out, trying to see her tragedies come marching over the gardens outside.	Обычно такие стихи вызывали у него зевоту, но эти были написаны так просто, с таким настроением, что он сразу представил себе Клару - Клара в такой вот прохладный, серенький день смотрит вдаль своими синими глазами, пытается разглядеть трагедии, что надвигаются на нее из-за горизонта.
He envied that poem.	Он завидовал этим стихам.
How he would have loved to have come along and seen her on the wall and talked nonsense or romance to her, perched above him in the air.	Какое это было бы наслаждение - увидеть ее на стене, словно парящей в воздухе у него над головой, и, подойдя ближе, плести ей какой-нибудь романтический вздор.
He began to be frightfully jealous of everything about Clara: of her past, of her babies, of the men and women who flocked to drink deep of her cool kindness and rest their tired minds as at an absorbingp lay.	Он познал жестокую ревность ко всему, что касалось Клары: к ее прошлому, ее детям, к мужчинам и женщинам, которые шли к ней, чтобы напиться из источника ее спокойной доброты и дать отдых усталым мозгам, как на захватывающем спектакле.
"Nobody seems to bore you," he objected.	- Вам никто не кажется скучным, - возмущался он.
"About half the world do," she admitted, "but I think that's a pretty good average, don't you?" and she turned to find something in Browning that bore on the subject.	- Нет, половина тех, с кем я общаюсь, мне скучны, но это не так уж много, верно? - И она потянулась за томиком Браунинга, чтобы найти строки на эту тему.
She was the only person he ever met who could look up passages and quotations to show him in the middle of the conversation, and yet not be irritating to distraction.	Из всех, кого он знал, она одна умела прервать разговор, чтобы отыскать в книге нужный отрывок или цитату, не доводя его этим до белого каления.
She did it constantly, with such a serious enthusiasm that he grew fond of watching her golden hair bent over a book, brow wrinkled ever so little at hunting her sentence.	Она проделывала это часто и с таким искренним увлечением, что он полюбил смотреть на ее золотые волосы, склоненные над книгой, на брови, чуть сдвинутые от старания найти нужную фразу.
Through early March he took to going to Philadelphia for weekends.	Он стал ездить в Филадельфию каждую неделю, на субботу и воскресенье.
Almost always there was some one else there and she seemed not anxious to see him alone, for many occasions presented themselves when a word from her would have given him another delicious half-hour of adoration.	Почти всегда у Клары бывали в эти дни и другие гости, и она как будто не стремилась остаться с ним наедине - было много случаев, когда одно ее слово могло бы подарить ему лишних полчаса для сладостного обожания.
But he fell gradually in love and began to speculate wildly on marriage.	Но он влюблялся все сильнее и уже носился с мыслью о браке.
Though this design flowed through his brain even to his lips, still he knew afterward that the desire had not been deeply rooted.	Мысль эта не только бродила у него в голове, но и выливалась в слова, однако позже он понял, что желание его было не глубоко.