Синклер Льюис - Бэббит - английский и русский параллельные тексты

И только он снова успокоился, его пронзил знакомый противный звук - рядом заводили форд: "пф-ф-у-у, пфф-у-у, пфф-у-у!" Himself a pious motorist, Babbitt cranked with the unseen driver, with him waited through taut hours for the roar of the starting engine, with him agonized as the roar ceased and again began the infernal patient snap-ah-ah-a round, flat sound, a shivering cold-morning sound, a sound infuriating and inescapable. Бэббит - сам страстный автомобилист - мысленно стал крутить ручку вместе с невидимым водителем, вместе с ним напряженно ждал, пока не загудит мотор, вместе с ним мучился, когда мотор заглох и снова пошло противное, въедливое "пф-ф-у-у, пфф-у-у", - звук был какой-то круглый, плоский, по-утреннему зябкий, доводящий до бешенства, неумолимый звук. Not till the rising voice of the motor told him that the Ford was moving was he released from the panting tension. He glanced once at his favorite tree, elm twigs against the gold patina of sky, and fumbled for sleep as for a drug. И только когда нарастающий гул мотора сказал ему, что форд пошел, Бэббит с облегчением вздохнул, спокойно посмотрел на свое любимое дерево - ветви вяза четко выступали на позолоте неба - и стал нашаривать сон, как шарят в поисках снотворного. He who had been a boy very credulous of life was no longer greatly interested in the possible and improbable adventures of each new day. Он, который в детстве так доверчиво относился к жизни, теперь был почти равнодушен ко всем мыслимым и немыслимым происшествиям, которые ему сулил наступающий день. He escaped from reality till the alarm-clock rang, at seven-twenty. III И он снова ушел от действительности, пока в семь двадцать не зазвонил будильник. It was the best of nationally advertised and quantitatively produced alarm-clocks, with all modern attachments, including cathedral chime, intermittent alarm, and a phosphorescent dial. Это был лучший из широко разрекламированных будильников серийного выпуска, со всякими новшествами, вроде колокольного звона, переменного боя и светящегося циферблата. Babbitt was proud of being awakened by such a rich device. Бэббит гордился тем, что его будит такой великолепный механизм.

Socially it was almost as creditable as buying expensive cord tires.	Это так же поднимало человека в глазах общества, как покупка самых дорогих шин для автомобиля.
He sulkily admitted now that there was no more escape, but he lay and detested the grind of the real-estate business, and disliked his family, and disliked himself for disliking them.	С неохотой он признал, что выхода нет - надо вставать, но не встал, чувствуя, как ненавистна ему скучная и однообразная работа в конторе по продаже недвижимости, как противна семья и как он сам себе противен за то, что они ему противны.
The evening before, he had played poker at Vergil Gunch's till midnight, and after such holidays he was irritable before breakfast.	Накануне он до полуночи играл в покер у Верджила Гэнча, а после таких развлечений он всегда до завтрака бывал не в духе.
It may have been the tremendous home-brewed beer of the prohibition-era and the cigars to which that beer enticed him; it may have been resentment of return from this fine, bold man-world to a restricted region of wives and stenographers, and of suggestions not to smoke so much.	То ли он выпивал слишком много пива, которое при сухом законе варили дома, и после пива выкуривал слишком много сигар, то ли ему бывало обидно возвращаться из хорошей, крепкой мужской компании в ограниченный мирок жен и стенографисток, где все время пристают, чтобы ты не курил так много.
From the bedroom beside the sleeping-porch, his wife's detestably cheerful	Из спальни, выходившей на террасу, раздался до тошноты бодрый голос жены:
"Time to get up, Georgie boy," and the itchy sound, the brisk and scratchy sound, of combing hairs out of a stiff brush.	"Пора вставать, Джорджи, милый!" - и этот зудящий звук, этот шорох и треск от вычесывания волос из жесткой щетки.
He grunted; he dragged his thick legs, in faded baby-blue pajamas, from under the khaki blanket; he sat on the edge of the cot, running his fingers through his wild hair, while his plump feet mechanically felt for his slippers.	Он хрюкнул себе под нос, выпростал толстые ноги в младенчески-голубых пижамных брюках из-под армейского одеяла и сел на край кровати, ероша растрепанные волосы и машинально нащупывая толстыми ступнями ночные туфли.
He looked regretfully at the blanket-forever a suggestion to him of freedom and heroism.	С грустью он взглянул на плотное защитного цвета армейское одеяло - постоянное напоминание о свободе и героических приключениях.
He had bought it for a camping trip which had never come off.	Одеяло было куплено для туристской вылазки, которая так и не состоялась.
It symbolized gorgeous loafing, gorgeous cursing, virile flannel shirts.	Оно стало заменой безудержного безделья, безудержного сквернословия и мужественных фланелевых рубашек.
He creaked to his feet, groaning at the waves of pain which passed behind his eyeballs.	С трудом разминая суставы, он поднялся на ноги и застонал от болезненной рези в глазах.
Though he waited for their scorching recurrence, he looked blurrily out at the yard.	И хотя он ждал, что приступ режущей боли может еще повториться, он все же обвел мутным взглядом свой дворик.
It delighted him, as always; it was the neat yard of a successful business man of Zenith, that is, it was perfection, and made him also perfect.	И, как всегда, это доставило ему огромное удовольствие. Двор был вычищен и выскоблен, как положено двору преуспевающего зенитского коммерсанта, то есть это был превосходный двор, который вызывал у хозяина чувство собственного превосходства.

He regarded the corrugated iron garage. For the three-hundred-and-sixty-fifth time in a year he reflected,	Бэббит посмотрел на железный гараж и подумал, как думал триста шестьдесят пять раз в году:
"No class to that tin shack.	"Дешевка, куда она годится, эта жестянка?
Have to build me a frame garage.	Надо будет выстроить хороший деревянный гараж.
But by golly it's the only thing on the place that isn't up-to-date!"	Но, честное слово, больше на участке ничего устаревшего нет!"
While he stared he thought of a community garage for his acreage development, Glen Oriole.	Глядя на свой гараж, он подумал, что в Глен-Ориоле, где он застраивал участки, нужен общественный гараж.
He stopped puffing and jiggling.	Он перестал пыхтеть и поеживаться.
His arms were akimbo.	Он упер руки в бока.
His petulant, sleep-swollen face was set in harder lines.	Насупленное, опухшее от сна лицо вдруг стало решительным и твердым.
He suddenly seemed capable, an official, a man to contrive, to direct, to get things done.	Он сразу стал хозяином, дельцом, из тех, кто умеет планировать, управлять, добиваться своего.
On the vigor of his idea he was carried down the hard, clean, unused-looking hall into the bathroom.	И под воздействием этих мыслей он решительно зашагал по пустому, чистому, словно необитаемому, коридору в ванную.
Though the house was not large it had, like all houses on Floral Heights, an altogether royal bathroom of porcelain and glazed tile and metal sleek as silver.	Хотя дом был невелик, но, как во всех особняках Цветущих Холмов, ванная в нем была поистине королевская - сплошной фаянс, керамические плитки и блистающий серебром металл.
The towel-rack was a rod of clear glass set in nickel.	Сушилка для полотенец была сделана из матового стекла, оправленного в никель.
The tub was long enough for a Prussian Guard, and above the set bowl was a sensational exhibit of tooth-brush holder, shaving-brush holder, soap-dish, sponge-dish, and medicine-cabinet, so glittering and so ingenious that they resembled an electrical instrument-board.	В ванне легко поместился бы прусский гвардеец, а над вделанным в стену умывальником красовались такие замысловатые и ослепительные приспособления для зубных щеток, бритвенных приборов, мыльниц и губок, такая потрясающая аптечка, что казалось, стоишь перед распределительным щитом электростанции.
But the Babbitt whose god was Modern Appliances was not pleased.	Но Бэббит, чьим идолом было Новейшее Оборудование, недовольно поморщился.
The air of the bathroom was thick with the smell of a heathen toothpaste.	Вся ванная пропахла какой-то мерзкой зубной пастой.
"Verona been at it again!	"Опять Верона за свое!
'Stead of sticking to Lilidol, like I've re-peat-ed-ly asked her, she's gone and gotten some confounded stinkum stuff that makes you sick!"	Сколько раз я ее у-пра-ши-вал - покупай "Лилидол"! - а она опять притащила какую-то вонючую пакость, от которой тошнит..."
The bath-mat was wrinkled and the floor was wet. (His daughter Verona eccentrically took baths in the morning, now and then.) He slipped on the mat, and slid against the tub.	Циновка возле ванны смята, пол мокрый. У Вероны, его дочери, иногда появляется фантазия -принимать ванну рано утром! Он поскользнулся на циновке, ударился о ванну.

Читать дальше