Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Эрих Ремарк
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Эрих Ремарк, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Эрих Ремарк

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It must be all lies and of no account when the culture of a thousand years could not prevent this stream of blood being poured out, these torture-chambers in their hundreds of thousands.	До какой же степени лжива и никчемна наша тысячелетняя цивилизация, если она даже не смогла предотвратить эти потоки крови, если она допустила, чтобы на свете существовали сотни тысяч таких вот застенков.
A hospital alone shows what war is.	Лишь в лазарете видишь воочию, что такое война.
I am young, I am twenty years old; yet I know nothing of life but despair, death, fear, and fatuous superficiality cast over an abyss of sorrow.	Я молод - мне двадцать лет, но все, что я видел в жизни, - это отчаяние, смерть, страх и сплетение нелепейшего бездумного прозябания с безмерными муками.
I see how peoples are set against one another, and in silence, unknowingly, foolishly, obediently, innocently slay one another.	Я вижу, что кто-то натравливает один народ на другой и люди убивают друг друга, в безумном ослеплении покоряясь чужой воле, не ведая, что творят, не зная за собой вины.
I see that the keenest brains of the world invent weapons and words to make it yet more refined and enduring.	Я вижу, что лучшие умы человечества изобретают оружие, чтобы продлить этот кошмар, и находят слова, чтобы еще более утонченно оправдать его.
And all men of my age, here and over there, throughout the whole world see these things; all my generation is experiencing these things with me.	И вместе со мной это видят все люди моего возраста, у нас и у них, во всем мире, это переживает все наше поколение.
What would our fathers do if we suddenly stood up and came before them and proffered our account?	Что скажут наши отцы, если мы когда-нибудь поднимемся из могил и предстанем перед ними и потребуем отчета?
What do they expect of us if a time ever comes when the war is over?	Чего им ждать от нас, если мы доживем до того дня, когда не будет войны?
Through the years our business has been killing;-it was our first calling in life.	Долгие годы мы занимались тем, что убивали. Это было нашим призванием, первым призванием в нашей жизни.
Our knowledge of life is limited to death.	Все, что мы знаем о жизни, - это смерть.
What will happen afterwards?	Что же будет потом?
And what shall come out of us?	И что станется с нами?
The oldest man in our room is Lewandowski.	Самый старший у нас в палате - Левандовский.
He is forty, and has already lain ten months in the hospital with a severe abdominal wound.	Ему сорок лет; у него тяжелое ранение в живот, и он лежит в лазарете уже десять месяцев.
Just in the last few weeks he has improved sufficiently to be able to hobble about doubled up.	Лишь за последние недели он оправился настолько, что может встать и, изогнув поясницу, проковылять несколько шагов.
For some days past he has been in great excitement.	Вот уже несколько дней он сильно взволнован.
His wife has written to him from the little home in Poland where she lives, telling him that she has saved up enough money to pay for the fare, and is coming to see him.	Из захолустного польского городишки пришло письмо от его жены, в котором она пишет, что скопила денег на дорогу и теперь может навестить его.
She is already on the way and may arrive any day.	Она уже выехала и должна со дня на день прибыть сюда.

Lewandowski has lost his appetite, he even gives away red cabbage and sausage after he has had a couple of mouthfuls.	У Левандовского пропал аппетит, даже сосиски с капустой он отдает товарищам, едва притронувшись к своей порции.
He goes round the room perpetually with the letter. Everyone has already read it a dozen times, the post-marks have been examined heaven knows how often, the address is hardly legible any longer for spots of grease and thumb-marks, and in the end what is sure to happen, happens. Lewandowski develops a fever, and has to go back to bed.	Он только и знает, что расхаживает с письмом по палате; каждый из нас прочел его уже раз десять, штемпеля на конверте проверялись бесконечное число раз, оно все в жирных пятнах и так захватано, что букв совсем почти не видно, и наконец происходит то, чего и следовало ожидать, - у Левандовского подскакивает температура и ему снова приходится лечь в постель.
He has not seen his wife for two years.	Он не виделся с женой два года.
In the meantime she has given birth to a child, whom she is bringing with her.	За это время она родила ему ребенка; она привезет его с собой.
But something else occupies Lewandowski's thoughts.	Но мысли Левандовского заняты вовсе не этим.
He had hoped to get permission to go out when his old woman came; for obviously seeing is all very well, but when a man gets his wife again after such a long time, if at all possible, a man wants something else besides.	Он рассчитывал, что ко времени приезда его старухи ему разрешат выходить в город, - ведь каждому ясно, что посмотреть на свою жену, конечно, приятно, но если человек так долго был с ней в разлуке, ему хочется по возможности удовлетворить и кое-какие другие желания.
Lewandowski has discussed it all with us at great length; in the army there are no secrets about such things. And what's more, nobody finds anything objectionable in it.	Левандовский подолгу обсуждал этот вопрос с каждым из нас, - ведь на этот счет у солдат нет секретов.
Those of us who are already able to go out have told him of a couple of very good spots in the town, parks and squares, where he would not be disturbed; one of us even knows of a little room.	Те из нас, кого уже отпускают в город, назвали ему несколько отличных уголков в садах и парках, где бы ему никто не помешал, а у одного оказалась на примете даже небольшая комнатка.
But what is the use, there Lewandowski lies in bed with his troubles.	Но что толку от всего этого? Левандовский лежит в постели, и его осаждают заботы.
Life holds no more joy for him if he has to forgo this affair.	Ему теперь и жизнь не мила, - так мучит его мысль о том, что ему придется упустить этот случай.
We console him and promise to get over the difficulty somehow or other.	Мы утешаем его и обещаем, что постараемся как-нибудь провернуть это дельце.
The next afternoon his wife appears, a tousled little woman with anxious, quick eyes like a bird, in a sort of black crinkly mantilla with ribbons; heaven knows where she inherited the thing.	На следующий день является его жена, маленькая, сухонькая женщина с боязливыми, быстро бегающими птичьими глазками, в черной мантилье с брыжами и лентами. Бог знает, откуда она этакую выкопала, должно быть, в наследство получила.
She murmurs something softly and stands shyly in the doorway.	Женщина что-то тихо бормочет и робко останавливается в дверях.
It terrifies her that there are six of us men present.	Она испугалась, что нас здесь шестеро.

"Well, Marja," says Lewandowski, and gulps dangerously with his adam's apple "you can come in all right, they won't hurt you."	- Ну, Марья, - говорит Левандовский, с бедовым видом двигая своим кадыком, - входи, не бойся, они тебе ничего не сделают.
She goes round and proffers each of us her hand. Then she produces the child, which in the intervals has done something in its napkin.	Левандовская обходит койки и здоровается с каждым из нас за руку, затем показывает младенца, который успел тем временем испачкать пеленки.
From a large handbag embroidered with beads she takes out a clean one and makes the child fresh and presentable.	Она принесла с собой большую, вышитую бисером сумку; вынув из нее чистый кусок фланели, она проворно перепеленывает ребенка.
This dispels her first embarrassment, and the two begin to talk.	Это помогает ей преодолеть свое первоначальное смущение, и она начинает разговаривать с мужем.
Lewandowski is very fidgety, every now and then he squints across at us most unhappily with his round goggle eyes.	Тот нервничает, то и дело косясь на нас своими круглыми глазами навыкате, и вид у него самый разнесчастный.
The time is favourable, the doctor's visit is over, at the most one of the sisters might come in.	Время сейчас подходящее, - врач уже сделал обход, в худшем случае в палату могла бы заглянуть сестра.
So one of us goes out to prospect.	Поэтому один из нас выходит в коридор, -выяснить обстановку.
He comes back and nods.	Вскоре он возвращается и делает знак:
"Not a soul to be seen.	- Ничегошеньки нет.
Now's your chance, Johann, set to."	Валяй, Иоганн! Скажи ей в чем дело и действуй.
The two speak together in an undertone.	Они о чем-то говорят друг с другом по-польски.
The woman turns a little red and looks embarrassed.	Наша гостья смущенно смотрит на нас, она немного покраснела.
We grin good-naturedly and make pooh-poohing gestures, what does it matter!	Мы добродушно ухмыляемся и энергично отмахиваемся, - ну что, мол, здесь такого!
The devil take all conventions, they were made for other times; here lies the carpenter Johann Lewandowski, a soldier shot to a cripple, and there is his wife; who knows when he will see her again? He wants to have her, and he should have her, good.	К черту все предрассудки! Они хороши для других времен. Здесь лежит столяр Иоганн Левандовский, искалеченный на войне солдат, а вот его жена. Кто знает, когда он с ней свидится снова, он хочет ею обладать, пусть его желание исполнится, и дело с концом!
Two men stand at the door to forestall the sisters and keep them occupied if they chance to come along.	На случай, если какая-нибудь сестра все-таки появится в коридоре, мы выставляем к дверям двух человек, чтобы перехватить ее и занять разговором.
They agree to stand guard for a quarter of an hour or thereabouts.	Они обещают покараулить четверть часа.
Lewandowski can only lie on his side, so one of us props a couple of pillows against his side, Albert gets the child to hold, we all turn round a bit, the black mantilla disappears under the bedclothes, we make a great clatter and play skat noisily.	Левандовский может лежать только на боку. Поэтому один из нас закладывает ему за спину еще несколько подушек. Младенца вручают Альберту, затем мы на минутку отворачиваемся, черная мантилья исчезает под одеялом, а мы с громким стуком и шуточками режемся в скат.