Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Эрих Ремарк
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Эрих Ремарк, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Эрих Ремарк

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

All else is banished because it would consume energies unnecessarily.	Все остальное отметается, так как оно привело бы к ненужной трате сил.
That is the only way to save ourselves. In the quiet hours when the puzzling reflection of former days like a blurred mirror, projects beyond me the figure of my present existence, I often sit over against myself, as before a stranger, and wonder how the unnameable active principle that calls itself to life has adapted itself even to this form.	Для нас это единственный путь к спасению, и в часы затишья, когда загадочные отсветы былого показывают мне, как в тусклом зеркале, отделившиеся от меня контуры моего нынешнего бытия, я нередко кажусь самому себе чужим и удивляюсь тому, что не имеющая названия деятельная сила, которую условно называют жизнью, сумела приспособиться даже к этим формам.
All other expressions lie in a winter sleep, life is simply one continual watch against the menace of death;-it has transformed us into unthinking animals in order to give us the weapon of instinct-it has reinforced us with dullness, so that we do not go to pieces before the horror, which would overwhelm us if we had clear, conscious thought-it has awakened in us the sense of comradeship, so that we escape the abyss of solitude-it has lent us the indifference of wild creatures, so that in spite of all, we perceive the positive in every moment, and store it up as a reserve against the onslaught of nothingness.	Все другие ее проявления находятся в состоянии зимней спячки, жизнь сосредоточилась на том, чтобы не прокараулить угрожающую ей отовсюду смерть; наша жизнь превратила нас в мыслящих животных, чтобы вооружить нас инстинктом. Она притупила все наше существо, чтобы нас не сломили кошмары, которые навалились бы на нас, если б мы мыслили ясно и сознательно; она пробудила в нас чувство товарищества, чтобы вызволить нас из бездны одиночества. Она дала нам равнодушие дикарей, чтобы мы могли наперекор всему наслаждаться каждой светлой минутой и сберегать ее про запас как средство защиты от натиска мертвящей пустоты.
Thus we live a closed, hard existence of the utmost superficiality, and rarely does an incident strike out a spark.	Наш суровый быт замкнут в самом себе, он протекает где-то на самой поверхности жизни, и лишь изредка какое-нибудь событие роняет в него искры.
But then unexpectedly a flame of grievous and terrible yearning flares up.	И тогда из глубины внезапно прорывается пламя неизбывной, ужасающей тоски.
Those are the dangerous moments. They show us that the adjustment is only artificial, that it is not simple rest, but sharpest struggle for rest.	В эти опасные мгновения мы видим, что наша приспособляемость является все же чем-то искусственным, что это не просто спокойствие, а судорожное усилие быть спокойным.
In the outward form of our life we are hardly distinguishable from Bushmen; but whereas the latter can be so always, because they are so truly, and at best may develop further by exertion of their spiritual forces, with us it is the reverse;-our inner forces are not exerted toward regeneration, but toward degeneration.	Внешние формы нашего бытия мало чем отличаются от образа жизни бушменов, но если бушмены могут жить так всю жизнь, потому что сама природа создала их такими, а напряжение духовных сил может привести только к тому, что они станут более развитыми существами, то у нас дело обстоит как раз наоборот: мы напрягаем свои внутренние силы не для того, чтобы совершенствоваться, а для того, чтобы спуститься на несколько ступеней ниже.
The Bushmen are primitive and naturally so, but we are primitive in an artificial sense, and by virtue of the utmost effort.	Для них это состояние естественно, и им легко быть такими, мы же достигаем этого искусственно, ценой неимоверных усилий.

And at night, waking out of a dream, overwhelmed and bewitched by the crowding apparitions, a man perceives with alarm how slight is the support, how thin the boundary that divides him from the darkness.	Иной раз ночью, во сне, случается, что на нас нахлынут видения, и мы просыпаемся, все еще под властью их очарования, и с ужасом ощущаем, как непрочен тот порог, как призрачна та граница, что отделяет нас от мрака.
We are little flames poorly sheltered by frail walls against the storm of dissolution and madness, in which we flicker and sometimes almost go out.	Мы - маленькие язычки пламени, едва защищенные шаткими стенами от бури уничтожения и безумия, трепещущие под ее порывами и каждую минуту готовые угаснуть навсегда.
Then the muffled roar of the battle becomes a ring that encircles us, we creep in upon ourselves, and with big eyes stare into the night.	Приглушенный шум боя смыкается тогда вокруг нас неумолимым кольцом, и, сжавшись в комочек, уйдя в себя, мы смотрим широко раскрытыми глазами в ночной мрак.
Our only comfort is the steady breathing of our comrades asleep, and thus we wait for the morning.	Только дыхание спящих товарищей немного успокаивает нас, и мы начинаем ждать утра.
Every day and every hour, every shell and every death cuts into this thin support, and the years waste it rapidly.	Каждый день и каждый час, каждый снаряд и каждый убитый подтачивает эту непрочную опору, и с годами она быстро разрушается.
I see how it is already gradually breaking down around me.	Я замечаю, что и вокруг меня она тоже вот-вот готова обрушиться.
There is the mad story of Detering.	Вот, скажем, эта глупая история с Детерингом.
He was one of those who kept himself to himself.	Он был одним из тех, кто всегда старался держаться особняком.
His misfortune was that he saw a cherry tree in a garden.	Его погубила цветущая вишня, которую он однажды увидел в саду.
We were just coming back from the front line, and at a turning of the road near our billets, marvellous in the morning twilight, stood this cherry tree before us.	Мы как раз возвращались с передовых на новые квартиры. Дело было на рассвете, и эта вишня неожиданно встала перед нами на повороте дороги возле самых бараков.
It had no leaves, but was one white mass of blossom.	Листьев на ней не было, она была вся в белой кипени цветов.
In the evening Detering was not to be seen.	Вечером Детеринг куда-то пропал.
Then at last he came back and had a couple of branches of cherry blossom in his hand.	Наконец он вернулся в барак, держа в руке несколько веток с вишневым цветом.
We made fun of him, and asked whether he was going to a wedding.	Мы стали подтрунивать над ним и спросили, уж не приглянулась ли ему какая-нибудь невеста и не собирается ли он на смотрины.
He made no answer, but lay down on his bed.	Он ничего не ответил и лег на постель.
During the night I heard him making a noise, he seemed to be packing.	Ночью я услышал, как он копошится, и мне показалось, что он увязывает свой мешок.
I sensed something amiss and went over to him.	Почувствовав, что дело неладно, я подошел к нему.
He made out it was nothing, and I said to him:	Он сделал вид, будто ничего не случилось, а я сказал ему:

"Don't do anything silly, Detering."	- Не делай глупостей, Детеринг.
"Ach, why-it's merely that I can't sleep—"	- Да брось ты, мне просто что-то не спится...
"What did you pick the cherry branches for?"	- А зачем это ты принес цветы?
"Surely I can pick cherry blossom if I want to!" he replied evasively- and after a while: "I have a big orchard with cherry trees at home.	- Будто бы мне уж и цветов нельзя принести, -угрюмо огрызнулся Детеринг и, помолчав с минуту, добавил: - Дома у меня большой сад с вишнями.
When they are in blossom, from the hay loft they look like one single sheet, so white.	Как зацветут, так сверху, с сеновала, кажется, будто простыню расстелили, - все бело.
It is just the time."	Сейчас им как раз самая пора.
"Perhaps you will get leave soon.	- Может, скоро тебе отпуск дадут.
You may even be sent back as a farmer."	А может быть, тебя на лето откомандируют домой, - ведь у тебя большое хозяйство.
He nodded but he was far away.	Он кивает мне в ответ, но вид у него отсутствующий.
When these peasants are excited they have a curious expression, a mixture of cow and yearning god, half stupid and half rapt.	Когда этих крестьян что-нибудь заденет за живое, на лице у них появляется какое-то странное выражение, не то как у коровы, не то как у тоскующего бога, что-то дурацкое, но в то же время волнующее.
In order to turn him away from his thoughts I asked him for a piece of bread.	Чтобы отвлечь Детеринга от его мыслей, я прошу у него кусок хлеба.
He gave it to me without a murmur.	Он не колеблясь дает мне его.
That was suspicious, for he is usually tight-fisted.	Это подозрительно, так как вообще-то он скуповат.
So I stayed awake.	Поэтому я не ложусь спать.
Nothing happened; in the morning he was as usual.	Ночь проходит спокойно, утром он ведет себя как обычно.
Apparently he had noticed that I had been watching him;-but the second morning he was gone.	Очевидно, он заметил, что я за ним наблюдаю. Тем не менее на следующее утро его нет на месте.
I noticed it, but said nothing, in order to give him time; he might perhaps get through.	Я вижу это, но ничего не говорю, чтобы дать ему выгадать время; может быть, он проскочит.
Various fellows have already got into Holland.	Известно немало случаев, когда людям удавалось бежать в Голландию.
But at roll call he was missed.	Однако во время переклички его хватились.
A week after we heard that he had been caught by the field gendarmes, those despicable military police.	Через неделю мы узнали, что его задержали полевые жандармы, эта армейская полиция, которую все так единодушно презирают.
He had headed toward Germany, that was hopeless, of course-and, of course, he did everything else just as idiotically.	Он держал путь в Германию (это был, конечно, самый безнадежный вариант), и, как и следовало ожидать, он вообще действовал очень глупо.