Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Эрих Ремарк
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Эрих Ремарк, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Эрих Ремарк

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Germany ought to be empty soon," says Kat.	- Скоро в Германии никого не останется, - говорит Кат.
We have given up hope that some day an end may come.	Мы не надеемся, что все это когда-нибудь кончится.
We never think so far.	Мы вообще не заглядываем так далеко вперед.
A man can stop a bullet and be killed; he can get wounded, and then the hospital is his next stop.	Ты можешь получить пулю в лоб, - тогда конец; тебя могут ранить, - тогда следующий этап -лазарет.
There, if they do not amputate him, he sooner or later falls into the hands of one of those staff surgeons who, with the War Service Cross in his button-hole, says to him:	Если тебе не ампутируют руку или ногу, - тогда ты рано или поздно попадешься в лапы одного из тех врачей в чине капитана и с крестом за военные заслуги в петличке, которые говорят тебе, когда ты приходишь на комиссию:
"What, one leg a bit short?	"Что, одна нога чуть-чуть короче?
If you have any pluck you don't need to run at the front.	На фронте вам не придется бегать, если вы не трус!..
The man is Al. Dismiss!"	Запишем: "годен"... Можете идти!"
Kat tells a story that has travelled the whole length of the front from the Vosges to Flanders;- of the staff surgeon who reads the names on the list, and when a man comes before him, without looking up, says:	Кат рассказывает один из анекдотов, обошедших весь фронт от Вогезов до Фландрии, - анекдот о военном враче, который читает на комиссии фамилии по списку и, не глядя на подошедшего, говорит:
"Al.	"Годен.
We need soldiers up there."	На фронте нужны солдаты".
A fellow with a wooden leg comes up before him, the staff surgeon again says Al—"And then," Kat raises his voice, "the fellow says to him:	К нему подходит солдат на деревяшке, врач опять говорит: "Годен". -И тогда, - Кат возвышает голос, - солдат и говорит ему:
'I already have a wooden leg, but when I go back again and they shoot off my head, then I will get a wooden head made and become a staff surgeon'."	"У меня уже есть деревянная нога, но если вы меня пошлете на фронт и мне оторвут голову, я закажу себе деревянную голову и стану врачом".
This answer tickles us all immensely.	Мы все глубоко удовлетворены этим ответом.
There may be good doctors, and there are, lots of them; all the same, every soldier some time during his hundreds of inspections falls into the clutches of one of these countless hero-grabbers who pride themselves on changing as many C3's and B3's as possible into Al's.	Должно быть, бывают и хорошие врачи, мы сами видели многих, но так как каждому солдату приходится не один раз проходить разные осмотры, то в конце концов он все же становится жертвой одного из тех многочисленных "охотников за героями", которые озабочены только тем, чтобы в их списках стояло как можно меньше негодных и ограниченно годных.
There are many such stories, they are mostly far more bitter.	Таких историй рассказывают немало, и обычно в них звучит еще больше горечи, чем в этой.
All the same, they have nothing to do with mutiny or lead-swinging. They are merely honest and call a thing by its name; for there is a very great deal of fraud, injustice, and baseness in the army.	И все-таки они отнюдь не являются признаком бунтарских настроений и паникерства; истории эти правдивы, и они честно называют вещи своими именами: уж очень много у нас в армии обмана, несправедливости и подлости.

It is nothing that regiment after regiment returns again and again to the ever more hopeless struggle, that attack follows attack along the weakening, retreating, crumbling line.	Как же не удивляться тому, что, несмотря на это, во все более безнадежную борьбу по-прежнему вступает полк за полком, что атака следует за атакой, хотя линия фронта прогибается и трещит?
From a mockery the tanks have become a terrible weapon.	Танки, бывшие когда-то предметом насмешек, стали теперь грозным оружием.
Armoured they come rolling on in long lines, more than anything else embody for us the horror of war.	Надвигаясь длинной цепью, закованные в броню, они кажутся нам самым наглядным воплощением ужасов войны.
We do not see the guns that bombard us; the attacking lines of the enemy infantry are men like ourselves; but these tanks are machines, their caterpillars run on as endless as the war, they are annihilation, they roll without feeling into the craters, and climb up again without stopping, a fleet of roaring, smoke-belching armour-clads, invulnerable steel beasts squashing the dead and the wounded-we shrivel up in our thin skin before them, against their colossal weight our arms are sticks of straw, and our hand-grenades matches.	Орудий, обрушивающих на нас ураганный огонь, мы не видим, стрелковые цепи атакующего нас противника состоят из таких же людей, как мы, а эти танки страшны тем, что они - машины, их гусеницы бегут по замкнутому кругу, бесконечные, как война. Они - подлинные орудия уничтожения, эти бесчувственные чудовища, которые ныряют в воронки и снова вылезают из них, не зная преград, армада ревущих, изрыгающих дым броненосцев, неуязвимые, подминающие под себя мертвых и раненых стальные звери. Увидев их, услыхав тяжелую поступь этих исполинов, мы съеживаемся в комок и чувствуем, как тонка наша кожа, как наши руки превращаются в соломинки, а наши гранаты - в спички.
Shells, gas clouds, and flotillas of tanks - shattering, corroding, death.	Снаряды, облака газов и танковые дивизионы -увечье, удушье, смерть.
Dysentery, influenza, typhus - scalding, choking, death.	Дизентерия, грипп, тиф - боли, горячка, смерть.
Trenches, hospitals, the common grave - there are no other possibilities.	Окопы, лазарет, братская могила - других возможностей нет.
In one attack our Company Commander, Bertinck, falls.	Во время одной из таких атак погибает командир нашей роты Бертинк.
He was one of those superb front-line officers who are foremost in every hot place.	Это был настоящий фронтовик, один из тех офицеров, которые при всякой передряге всегда впереди.
He was with us for two years without being wounded, so that something had to happen in the end.	Он пробыл у нас два года и ни разу не был ранен; ясно, что в конце концов с ним что-то должно было случиться.
We occupy a crater and get surrounded.	Мы сидим в воронке, нас окружили.
The stink of petroleum or oil blows across with the fumes of powder.	Вместе с пороховым дымом к нам доносится какая-то вонь, - не то нефть, не то керосин.
Two fellows with a flamethrower are seen, one carries the tin on his back, the other has the hose in his hands from which the fire spouts.	Мы обнаруживаем двух солдат с огнеметом. У одного за спиной бак, другой держит в руках шланг, из которого вырывается пламя.
If they get so near that they can reach us we are done for, we cannot retreat yet.	Если они приблизятся настолько, что струя огня достанет нас, нам будет крышка, - отступать нам сейчас некуда.

We open fire on them.	Мы начинаем вести по ним огонь.
But they work nearer and things begin to look bad.	Но они подбираются ближе, и дело принимает скверный оборот.
Bertinck is lying in the hole with us.	Бертинк лежит с нами в воронке.
When he sees that we cannot hit them because under the sharp fire we have to think too much about keeping under cover, he takes a rifle, crawls out of the hole, and lying down propped on his elbows, he takes aim.	Заметив, что мы никак не можем в них попасть, -а промах мы даем потому, что огонь очень сильный и нам нельзя высунуться, - он берет винтовку, вылезает из воронки и начинает целиться с локтя.
He fires - the same moment a bullet smacks into him, they have got him.	Он стреляет, ив то же мгновение мы слышим щелчок упавшей возле него пули. Она его задела.
Still he lies and aims again; - once he shifts and again takes aim; at last the rifle cracks.	Но он лежит на том же месте и продолжает целиться; на время он опускает винтовку, потом прикладывается снова; наконец слышится треск выстрела.
Bertinck lets the gun drop and says:	Бертинк роняет винтовку, говорит:
"Good," and slips back into the hole.	"Хорошо", - и сползает обратно в воронку.
The hindermost of the two flame-throwers is hit, he falls, the hose slips away from the other fellow, the fire squirts about on all sides and the man burns.	Шедший сзади огнеметчик ранен, он падает, шланг выскальзывает из рук второго солдата, пламя брызжет во все стороны, и на нем загорается одежда.
Bertinck has a chest wound.	У Бертинка прострелена грудь.
After a while a fragment smashes away his chin, and the same fragment has sufficient force to tear open Leer's hip.	Через некоторое время осколок отрывает ему подбородок. У этого же осколка еще хватает силы вспороть Лееру бедро.
Leer groans as he supports himself on his arm, he bleeds quickly, no one can help him.	Леер стонет и выжимается на локтях; он быстро истекает кровью, и никто не может ему помочь.
Like an emptying tube, after a couple of minutes he collapses.	Через несколько минут он бессильно оседает на землю, как бурдюк, из которого вытекла вода.
What use is it to him now that he was such a good mathematician at school.	Что ему теперь пользы в том, что в школе он был таким хорошим математиком...
The months pass by.	Месяцы бегут.
The summer of 1918 is the most bloody and the most terrible.	Это лето 1918 года - самое кровавое и самое трудное.
The days stand like angels in blue and gold, incomprehensible, above the ring of annihilation.	Летние дни, непостижимо прекрасные, все в золоте и синеве, стоят как ангелы над чертой смерти.
Every man here knows that we are losing the war.	Каждый из нас знает, что войну мы проигрываем.
Not much is said about it, we are falling back, we will not be able to attack again after this big offensive, we have no more men and no more ammunition.	Об этом много не говорят. Мы отходим, после нынешнего большого наступления союзников мы уже не сможем продвигаться вперед, - у нас нет больше людей и боеприпасов.
Still the campaign goes on - the dying goes on --	Однако кампания продолжается... Люди продолжают умирать...