Роберт Стивенсон - Похищенный - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Роберт Стивенсон - Похищенный - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Похищенный - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Роберт Стивенсон
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Роберт Стивенсон - Похищенный - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Похищенный - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Роберт Стивенсон, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Молодой наследник родового поместья Дэвид Бэлфур обманным путём завлечён на корабль, отплывающий в Новый Свет. Таким способом его дядя надеется избавиться от конкурента в борьбе за наследство. Однако на корабле случайно оказывается один из лучших воинов Шотландии Алан Стюарт. Вместе они захватывают власть на корабле, после чего намереваются восстановить справедливость…

Похищенный - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Похищенный - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Роберт Стивенсон

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

I stood in the rain, and shivered, and wondered what to do, till it occurred to me that perhaps the creek was fordable.	Я стоял под дождем, дрожа от холода и гадая, как быть, пока не сообразил, что можно попробовать перейти заливчик вброд.
Back I went to the narrowest point and waded in.	Вновь я поплелся назад к самому узкому месту, вошел в воду.
But not three yards from shore, I plumped in head over ears; and if ever I was heard of more, it was rather by God's grace than my own prudence.	Однако в каких-нибудь трех ярдах от берега провалился по самую макушку и если не покончил на том все счеты с жизнью, то спасла меня лишь милость господня, а не собственное благоразумие.
I was no wetter (for that could hardly be), but I was all the colder for this mishap; and having lost another hope was the more unhappy.	Нельзя сказать, чтобы я сильно вымок - мокнуть дальше все равно было некуда, - но после этой незадачи до смерти продрог и, утратив еще одну надежду, еще больше пал духом.
And now, all at once, the yard came in my head.	И тогда-то я вдруг вспомнил о рее.
What had carried me through the roost would surely serve me to cross this little quiet creek in safety.	Если она помогла мне выбраться из "толчеи", то переправиться через тихий узенький заливчик поможет и подавно.
With that I set off, undaunted, across the top of the isle, to fetch and carry it back.	С этой мыслью я храбро двинулся в гору напрямик через весь островок, чтобы достать рею и принести сюда.
It was a weary tramp in all ways, and if hope had not buoyed me up, I must have cast myself down and given up.	Путь был неблизкий и тяжелый во всех отношениях; и если бы надежда не придавала мне силы, я уж, наверно, свалилсь бы наземь и отказался от своей затеи.
Whether with the sea salt, or because I was growing fevered, I was distressed with thirst, and had to stop, as I went, and drink the peaty water out of the hags.	То ли от морской воды, то ли от поднимающейся лихорадки, меня томила жажда, по дороге я останавливался и пил илистую болотную водицу.
I came to the bay at last, more dead than alive; and at the first glance, I thought the yard was something farther out than when I left it.	Наконец, едва живой, я дотащился до своей бухты и с первого же взгляда заметил, что рея, пожалуй, не там, где я ее бросил, а подальше.
In I went, for the third time, into the sea. The sand was smooth and firm, and shelved gradually down, so that I could wade out till the water was almost to my neck and the little waves splashed into my face.	Снова полез в воду, уже в третий раз... Гладкое, твердое песчаное дно полого уходило вниз, и я все шел, покуда не забрел по самую шею и мелкая рябь не заплескалась мне в лицо.
But at that depth my feet began to leave me, and I durst venture in no farther.	Здесь я уже с трудом доставал до дна и зайти дальше не отважился.
As for the yard, I saw it bobbing very quietly some twenty feet beyond.	А рея, как ни в чем не бывало, мирно покачивалась на воде шагах в двадцати от меня.
I had borne up well until this last disappointment; but at that I came ashore, and flung myself down upon the sands and wept.	До сих пор я держался стойко, но этого последнего удара не вынес и, ступив на берег, бросился на песок и разрыдался.
The time I spent upon the island is still so horrible a thought to me, that I must pass it lightly over.	О времени, проведенном на острове, мне по сей день так мучительно вспоминать, что я вынужден не останавливаться на подробностях.

In all the books I have read of people cast away, they had either their pockets full of tools, or a chest of things would be thrown upon the beach along with them, as if on purpose.	Во всех книжках читаешь, что когда люди терпят кораблекрушение, у них либо все карманы набиты рабочим инструментом, либо море как по заказу выносит вслед за ними на берег ящик с предметами первой необходимости.
My case was very different.	Со мной получилось совсем иначе.
I had nothing in my pockets but money and Alan's silver button; and being inland bred, I was as much short of knowledge as of means.	В карманах у меня не нашлось ничего, кроме денег да Алановой серебряной пуговки, и сноровки моряцкой тоже не хватало, потому что вырос я вдали от моря.
I knew indeed that shell-fish were counted good to eat; and among the rocks of the isle I found a great plenty of limpets, which at first I could scarcely strike from their places, not knowing quickness to be needful.	Правда, я слыхал, что морские моллюски считаются съедобными, а в скалах на островке я находил великое множество раковин - блюдечек", которых с непривычки едва ухитрялся отдирать, не зная, что тут требуется проворство.
There were, besides, some of the little shells that we call buckies; I think periwinkle is the English name.	Водились здесь и маленькие улитки, которые у нас в Шотландии зовутся рожками, а у англичан, по-моему, башенками.
Of these two I made my whole diet, devouring them cold and raw as I found them; and so hungry was I, that at first they seemed to me delicious.	Эти-то блюдечки и рожки и служили мне пищей, я их глотал холодными, живьем и с голодухи на первых порах находил превкусными.
Perhaps they were out of season, or perhaps there was something wrong in the sea about my island.	Возможно, на них был сейчас не сезон; возможно, вокруг моего островка было что-то неладное с водой.
But at least I had no sooner eaten my first meal than I was seized with giddiness and retching, and lay for a long time no better than dead.	Так или иначе, не успел я справиться с первой порцией ракушек, как мне сделалось дурно, к горлу подступила тошнота, и после я долго отлеживался, едва живой.
A second trial of the same food (indeed I had no other) did better with me, and revived my strength.	Вторая проба того же кушанья - впрочем, другого-то и не было - сошла удачнее и подкрепила мои силы.
But as long as I was on the island, I never knew what to expect when I had eaten; sometimes all was well, and sometimes I was thrown into a miserable sickness; nor could I ever distinguish what particular fish it was that hurt me.	Вообще, пока я жил на островке, я никогда не знал наверное, чего ждать после того, как поешь; один раз обойдется, другой - вывернет наизнанку, а определять, какого моллюска не принимает мое нутро, я так и не научился.
All day it streamed rain; the island ran like a sop, there was no dry spot to be found; and when I lay down that night, between two boulders that made a kind of roof, my feet were in a bog.	Весь день дождь лил как из ведра, островок пропитался влагой точно губка, нигде не сыскать было сухого местечка, и когда я улегся на ночь, примостясь между двумя нависшими валунами, ноги у меня мокли в болоте.
The second day I crossed the island to all sides.	На другой день я исходил весь остров вдоль и поперек.
There was no one part of it better than another; it was all desolate and rocky; nothing living on it but game birds which I lacked the means to kill, and the gulls which haunted the outlying rocks in a prodigious number.	Нигде не обнаружилось хоть сколько-нибудь сносного уголка; все тот же пустынный камень и никаких признаков жизни, лишь пернатая дичь, которую мне не из чего было подстрелить, да чайки, в несметном количестве гнездившиеся в дальних скалах.

But the creek, or strait, that cut off the isle from the main-land of the Ross, opened out on the north into a bay, and the bay again opened into the Sound of Iona; and it was the neighbourhood of this place that I chose to be my home; though if I had thought upon the very name of home in such a spot, I must have burst out weeping.	Но на севере заливчик, вернее, пролив, отделяющий Иррейд от Росса, переходил в бухту, а она, в свою очередь, открывалась на Айонский пролив, - и вот эти-то места я и выбрал себе под дом, хотя от одной мысли, что такое место можно назвать домом, я, наверно, не сдержал бы горьких слез.
I had good reasons for my choice.	Для такого выбора у меня имелись веские основания.
There was in this part of the isle a little hut of a house like a pig's hut, where fishers used to sleep when they came there upon their business; but the turf roof of it had fallen entirely in; so that the hut was of no use to me, and gave me less shelter than my rocks.	В этой части острова стояла маленькая хижина, настоящая конурка; в ней, видимо, наведываясь на островок, ночевали рыбаки; дерновая крыша ее давно провалилась, так что проку от хижины не было никакого - она давала меньше укрытия, чем мои валуны.
What was more important, the shell-fish on which I lived grew there in great plenty; when the tide was out I could gather a peck at a time: and this was doubtless a convenience.	Важней другое: раковины, которыми я питался, водились здесь в изобилии, при отливе я мог набрать сразу на целый обед, а это было, разумеется, удобно.
But the other reason went deeper.	Но настоящая подоплека была серьезней.
I had become in no way used to the horrid solitude of the isle, but still looked round me on all sides (like a man that was hunted), between fear and hope that I might see some human creature coming.	Я никак не мог примириться со своим ужасающим одиночеством на острове и все озирался по сторонам, как беглец, и страшась и надеясь увидеть за собой человека.
Now, from a little up the hillside over the bay, I could catch a sight of the great, ancient church and the roofs of the people's houses in Iona.	Так вот, если подняться немного по склону, выходящему на бухту, вдали видна была могучая старинная церковь и кровли домов Айоны.
And on the other hand, over the low country of the Ross, I saw smoke go up, morning and evening, as if from a homestead in a hollow of the land.	А по другую руку, в низине Росса, я наблюдал, как утром и вечером восходит кверху дымок, верно, над какой-то усадьбой, спрятанной в ложбине.
I used to watch this smoke, when I was wet and cold, and had my head half turned with loneliness; and think of the fireside and the company, till my heart burned.	Иззябший, промокший до костей, теряя голову от одиночества, я, бывало, все глядел на этот дымок и думал о пылающем очаге и людях, дружески собравшихся вокруг него, и у меня переворачивалось сердце.
It was the same with the roofs of Iona.	С тем же чувством смотрел я на кровли Айоны.
Altogether, this sight I had of men's homes and comfortable lives, although it put a point on my own sufferings, yet it kept hope alive, and helped me to eat my raw shell-fish (which had soon grown to be a disgust), and saved me from the sense of horror I had whenever I was quite alone with dead rocks, and fowls, and the rain, and the cold sea.	При всем том вид человеческого жилья и уюта, хоть он и заставлял меня острее ощутить собственные мучения, все-таки не давал угаснуть надежде, помогал глотать сырых улиток, а они очень скоро мне опротивели, спасал от гнетущей тоски, охватывавшей меня всякий раз, как я оставался один на один с мертвыми скалами, дикими птицами, дождем и холодным морем.
I say it kept hope alive; and indeed it seemed impossible that I should be left to die on the shores of my own country, and within view of a church-tower and the smoke of men's houses.	Я говорю: "не давал угаснуть надежде", и действительно, казалось немыслимым, чтобы мне так и дали сгинуть здесь, прямо на берегу моей отчизны, откуда простым глазом видна церковная колокольня и дым людского жилья.