Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Маргарет Митчелл
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Маргарет Митчелл, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Унесенные ветром» — единственный роман Маргарет Митчелл (1900—1949). Ее жизнь рано оборвалась из-за трагической случайности, но образам Скарлетт О'Хара и Ретта Батлера, рожденным воображением «маленькой смелой женщины» — как называли писательницу американские критики, — суждено жить вечно.
Это книга о любви и о войне, о предательстве и верности, о жестокости и о красоте самой жизни. Это одна из тех книг, к которым возвращаешься снова спустя годы и испытываешь радость от встречи...

Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Маргарет Митчелл

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

So she feared to send him home and he remained in Atlanta, a frightened, silent little ghost, pattering about desperately after his mother, fearing to have her skirt out of his hand for even a minute.	И Скарлетт побоялась отослать ребенка домой. Он остался в Атланте и ковылял за ней по дому, боясь хоть на миг выпустить из ручонки ее юбку -маленький, испуганный, безмолвный, как привидение.
The siege went on through the hot days of July, thundering days following nights of sullen, ominous stillness, and the town began to adjust itself.	День за днем осажденный город плавился в июльском зное, а душными ночами громыхание пушек сменялось зловещей тишиной, и мало-помалу жизнь в Атланте стала входить в колею.
It was as though, the worst having happened, they had nothing more to fear.	И снова всем стало казаться, что теперь, когда случилось самое страшное, бояться больше нечего.
They had feared a siege and now they had a siege and, after all, it wasn't so bad.	Все со страхом ждали осады, и вот город уже осажден, а жизнь в конце концов идет своим чередом.
Life could and did go on almost as usual.	Идет почти что по-прежнему.
They knew they were sitting on a volcano, but until that volcano erupted there was nothing they could do.	Все понимали, что живут на вулкане, но пока вулкан не начал извергаться, они, в сущности, ничего предпринять не могли.
So why worry now?	Так чего же попусту тревожиться?
And probably it wouldn't erupt anyway.	Быть может, извержения еще и, не произойдет.
Just look how General Hood is holding the Yankees out of the city!	Вон ведь как генерал Худ сдерживает янки, не подпускает их к городу!
And see how the cavalry is holding the railroad to Macon!	А кавалерия не подпускает их к дороге на Мейкон!
Sherman will never take it!	Шерману никогда ею не овладеть!
But for all their apparent insouciance in the face of falling shells and shorter rations, for all their ignoring the Yankees, barely half a mile away, and for all their boundless confidence in the ragged line of gray men in the rifle pits, there pulsed, just below the skin of Atlanta, a wild uncertainty over what the next day would bring.	Но под напускной беспечностью перед угрозой рвущихся снарядов, под притворным безразличием к полуголодному существованию и к янки, стоявшим в полумиле от города, в сердцах жителей Атланты, несмотря на всю безграничность их веры в людей в изодранных серых мундирах, заполнявших окопы, неосознанно тлела тревожная неуверенность в завтрашнем дне.
Suspense, worry, sorrow, hunger and the torment of rising, falling, rising hope was wearing that skin thin.	И под бременем голода, горя, страха, среди мучительных всплесков и спадов надежды тревога эта точила души.
Gradually, Scarlett drew courage from the brave faces of her friends and from the merciful adjustment which nature makes when what cannot be cured must be endured.	Скарлетт же, глядя на суровые лица своих друзей, мало-помалу обрела мужество, спасительный инстинкт самосохранения дал ей силы приспособиться к обстоятельствам, согласно пословице: чему быть, того не миновать.
To be sure, she still jumped at the sound of explosions but she did not run screaming to burrow her head under Melanie's pillow.	Конечно, она и сейчас еще вздрагивала при каждом залпе, но уже не кидалась к Мелани -зарыться головой в подушки.

She could now gulp and say weakly:	Теперь, сдерживая волнение, она только произносила дрогнувшим голосом:
"That was close, wasn't it?"	- Это, кажется, где-то близко, да?
She was less frightened also because life had taken on the quality of a dream, a dream too terrible to be real.	Страх ее ослабел еще и потому, что все стало представляться ей в каком-то призрачном, нереальном свете, как во сне - слишком страшном сне, чтобы он мог быть явью.
It wasn't possible that she, Scarlett O'Hara, should be in such a predicament, with the danger of death about her every hour, every minute.	Казалось невероятным, чтобы все это на самом деле происходило с ней, Скарлетт О'Хара, чтобы смерть действительно подстерегала ее каждый час, каждую минуту.
It wasn't possible that the quiet tenor of life could have changed so completely in so short a time.	У нее еще не укладывалось в сознании, что спокойное течение жизни могло претерпеть такие изменения в столь короткий срок.
It was unreal, grotesquely unreal, that morning skies which dawned so tenderly blue could be profaned with cannon smoke that hung over the town like low thunder clouds, that warm noontides filled with the piercing sweetness of massed honeysuckle and climbing roses could be so fearful, as shells screamed into the streets, bursting like the crack of doom, throwing iron splinters hundreds of yards, blowing people and animals to bits.	Казалось невозможным - чудовищным и невозможным, - что чистая голубизна предрассветного неба будет осквернена черным дымом орудий, который грозовым облаком повиснет над городом, что солнечный полдень, напоенный таким пронзительным ароматом жимолости и вьющихся роз, может таить в себе смертельную угрозу, что улицы могут оглушать воем снарядов, несущих гибель, разрывающих людей и всякую живую тварь на куски.
Quiet, drowsy afternoon siestas had ceased to be, for though the clamor of battle might lull from time to time, Peachtree Street was alive and noisy at all hours, cannon and ambulances rumbling by, wounded stumbling in from the rifle pits, regiments hurrying past at double-quick, ordered from the ditches on one side of town to the defense of some hard-pressed earthworks on the other, and couriers dashing headlong down the street toward headquarters as though the fate of the Confederacy hung on them.	Не стало тихих, дремотных часов послеобеденного покоя, ибо даже если грохот битвы порой затихал, Персиковая улица во все часы дня полнилась шумом: гремели влекомые куда-то пушки; ехали санитарные фургоны; брели раненые, приковылявшие из окопов; убыстренным шагом проходили войсковые части, перебрасываемые на оборону укреплений из одного конца города в другой; сломя голову, словно от их проворства зависела судьба Конфедерации, скакали в штаб вестовые.
The hot nights brought a measure of quiet but it was a sinister quiet. When the night was still, it was too still-as though the tree frogs, katydids and sleepy mockingbirds were too frightened to raise their voices in the usual summer-night chorus.	Жаркими ночами наступало временное затишье, но тишина эта была зловещей - слишком глубокой, слишком полной, словно и древесные лягушки, и узкокрылые кузнечики, и сонные пересмешники - все были слишком испуганы, чтобы слить свои голоса в привычном летнем ночном хоре.
Now and again, the quiet was broken sharply by the crack-cracking of musket fire in the last line of defenses.	Лишь время от времени звук одиночного выстрела где-то из последней линии обороны нарушал тишину.
Often in the late night hours, when the lamps were out and Melanie asleep and deathly silence pressed over the town, Scarlett, lying awake, heard the latch of the front gate click and soft urgent tappings on the front door.	И не раз глубокой ночью, когда Мелани спала, все огни в доме были потушены и над городом стояла мертвая тишина, Скарлетт, лежа без сна, слышала скрип отодвигаемой щеколды на калитке, а следом за этим тихий, настойчивый стук в парадную дверь.

Always, faceless soldiers stood on the dark porch and from the darkness many different voices spoke to her.	Какие-то безликие люди в военной форме поднимались на крыльцо, и чужие, самые разные голоса взывали к ней из мрака.
Sometimes a cultured voice came from the shadows:	Порой выступавшая вперед тень изъяснялась изысканно вежливо:
"Madam, my abject apologies for disturbing you, but could I have water for myself and my horse?"	- Мадам, глубоко сожалею, что отважился потревожить вас, но не позволите ли мне напиться и напоить коня?
Sometimes it was the hard burring of a mountain voice, sometimes the odd nasals of the flat Wiregrass country to the far south, occasionally the lulling drawl of the Coast that caught at her heart, reminding her of Ellen's voice.	Порой слышалась отрывистая, грубоватая горская речь, порой непривычный, чуть гнусавый говор долинных жителей далекого южного Уайтграсса, а порой певучие, протяжные звуки чужого голоса заставляли сжиматься сердце Скарлетт, воскрешая в памяти прибрежные города и образ Эллин.
"Missy, I got a pardner here who I wuz aimin' ter git ter the horsepittle but looks like he ain't goin' ter last that fer.	- Барышня, у меня тут дружок, хотел дотащить его до госпиталя, да боюсь, далековато, как бы он раньше не загнулся.
Kin you take him in?"	Может, оставите его у себя?
"Lady, I shore could do with some vittles.	- Сударыня, жрать страсть охота.
I'd shore relish a corn pone if it didn't deprive you none."	Мне бы кукурузной лепешки кусочек, ради бога, ежели я вас не обездолю.
"Madam, forgive my intrusion but-could I spend the night on your porch? I saw the roses and smelled the honeysuckle and it was so much like home that I was emboldened-"	- Простите мое вторжение, мадам, но, быть может, вы позволите провести ночь у вас на веранде... Я увидел розы, запахло жимолостью, и это так напомнило мне мой дом, что я отважился...
No, these nights were not real!	Нет, эти ночные видения не могли быть явью.
They were a nightmare and the men were part of that nightmare, men without bodies or faces, only tired voices speaking to her from the warm dark.	Ей привиделся страшный сон, и все эти люди - без лица, без плоти, люди-голоса, усталые голоса, звучащие из душного мрака, - были просто частью кошмара.
Draw water, serve food, lay pillows on the front porch, bind wounds, hold the dirty heads of the dying.	Напои их, дай поесть, постели им на веранде, перевяжи раны, поддержи облепленную грязью голову умирающего!
No, this could not be happening to her!	Нет, это не могло происходить с нею наяву!
Once, late in July, it was Uncle Henry Hamilton who came tapping in the night.	Однажды, в конце июля, призрак, постучавший ночью в дверь, оказался дядей Г енри Гамильтоном.
Uncle Henry was minus his umbrella and carpetbag now, and his fat stomach as well.	Дядей Генри - только без зонта, без саквояжа и без брюшка.
The skin of his pink fat face hung down in loose folds like the dewlaps of a bulldog and his long white hair was indescribably dirty.	Розовые щеки его обвисли и болтались, словно бульдожий подгрудок, и длинные седые волосы были неописуемо грязны.
He was almost barefoot, crawling with lice, and he was hungry, but his irascible spirit was unimpaired.	По нему ползали вши, он был почти совсем бос, голоден, но все так же несгибаем духом.