Александр Пушкин - Капитанская дочка - русский и английский параллельные тексты

But at this age my life underwent a great change. Тут судьба моя переменилась. One autumn day, my mother was making honey jam in her parlour, while, licking my lips, I was watching the operations, and occasionally tasting the boiling liquid. Однажды осенью матушка варила в гостиной медовое варенье а я, облизываясь, смотрел на кипучие пенки. My father, seated by the window, had just opened the Court Almanack, which he received every year. Батюшка у окна читал Придворный Календарь, ежегодно им получаемый. He was very fond of this book; he never read it except with great attention, and it had the power of upsetting his temper very much. Эта книга имела всегда сильное на него влияние: никогда не перечитывал он ее без особенного участия, и чтение это производило в нем всегда удивительное волнение желчи. My mother, who knew all his whims and habits by heart, generally tried to keep the unlucky book hidden, so that sometimes whole months passed without the Court Almanack falling beneath his eye. Матушка, знавшая наизусть все его свычаи и обычаи, всегда старалась засунуть несчастную книгу как можно подалее, и таким образом Придворный Календарь не попадался ему на глаза иногда по целым месяцам. On the other hand, when he did chance to find it, he never left it for hours together. Зато, когда он случайно его находил, то бывало по целым часам не выпускал уж из своих рук. He was now reading it, frequently shrugging his shoulders, and muttering, half aloud - Итак батюшка читал Придворный Календарь, изредко пожимая плечами и повторяя вполголоса: "General! "Генерал-поручик!.. He was sergeant in my company. Knight of the Orders of Russia! Он у меня в роте был сержантом!... Обоих российских орденов кава-лер!.. Was it so long ago that we -" At last my father threw the Almanack away from him on the sofa, and remained deep in a brown study, which never betokened anything good. А давно ли мы..." Наконец батюшка швырнул календарь на диван, и погрузился в задумчивость, не предвещавшую ничего доброго.

"Avdotia Vassili?va," said he, sharply addressing my mother, "how old is Petr?usha?"	Вдруг он обратился к матушке: "Авдотья Васильевна, а сколько лет Петруше?"
"His seventeenth year has just begun," replied my mother.	- Да вот пошел семнадцатый годок, - отвечала матушка.
"Petr?usha was born the same year our Aunt Anastasia Garasimofna lost an eye, and that -"	- Петруша родился в тот самый год, как окривела тетушка Настасья Гарасимовна, и когда еще...
"All right," resumed my father; "it is time he should serve. 'Tis time he should cease running in and out of the maids' rooms and climbing into the dovecote."	"Добро" - прервал батюшка, - "пора его в службу. Полно ему бегать по девичьим, да лазить на голубятни".
The thought of a coming separation made such an impression on my mother that she dropped her spoon into her saucepan, and her eyes filled with tears.	Мысль о скорой разлуке со мною так поразила матушку, что она уронила ложку в кастрюльку, и слезы потекли по ее лицу.
As for me, it is difficult to express the joy which took possession of me.	Напротив того трудно описать мое восхищение.
The idea of service was mingled in my mind with the liberty and pleasures offered by the town of Petersburg.	Мысль о службе сливалась во мне с мыслями о свободе, об удовольствиях петербургской жизни.
I already saw myself officer of the Guard, which was, in my opinion, the height of human happiness.	Я воображал себя офицером гвардии, что по мнению моему было верьхом благополучия человеческого.
My father neither liked to change his plans, nor to defer the execution of them.	Батюшка не любил ни переменять свои намерения, ни откладывать их исполнение.
The day of my departure was at once fixed.	День отъезду моему был назначен.
The evening before my father told me that he was going to give me a letter for my future superior officer, and bid me bring him pen and paper.	Накануне батюшка объявил, что намерен писать со мною к будущему моему начальнику, и потребовал пера и бумаги.
"Don't forget, Andr?j Petr?vitch," said my mother, "to remember me to Prince Banojik; tell him I hope he will do all he can for my Petr?usha."	"Не забудь, Андрей Петрович", - сказала матушка - "поклониться и от меня князю Б.; я-дескать надеюсь, что он не оставит Петрушу своими милостями".
"What nonsense!" cried my father, frowning.	- Что за вздор! - отвечал батюшка нахмурясь.
"Why do you wish me to write to Prince Banojik?"	- К какой стати стану я писать к князю Б.?
"But you have just told us you are good enough to write to Petr?usha's superior officer."	"Да ведь ты сказал, что изволишь писать к начальнику Петруши".
"Well, what of that?"	- Ну, а там что?
"But Prince Banojik is Petr?usha's superior officer.	"Да ведь начальник Петрушин - князь Б.
You know very well he is on the roll of the S?m?nofsky regiment."	Ведь Петруша записан в Семеновский полк".
"On the roll!	- Записан!
What is it to me whether he be on the roll or no?	А мне какое дело, что он записан?
Petr?usha shall not go to Petersburg!	Петруша в Петербург не поедет.
What would he learn there? To spend money and commit follies.	Чему научится он служа в Петербурге? мотать да повесничать?

No, he shall serve with the army, he shall smell powder, he shall become a soldier and not an idler of the Guard, he shall wear out the straps of his knapsack.	Нет, пускай послужит он в армии, да потянет лямку, да понюхает пороху, да будет солдат, а не шаматон. Записан в гвардии!
Where is his commission? Give it to me."	Где его пашпорт? подай его сюда.
My mother went to find my commission, which she kept in a box with my christening clothes, and gave it to my father with, a trembling hand.	Матушка отыскала мой паспорт, хранившийся в ее шкатулке вместе с сорочкою, в которой меня крестили, и вручила его батюшке дрожащею рукою.
My father read it with attention, laid it before him on the table, and began his letter.	Батюшка прочел его со вниманием, положил перед собою на стол, и начал свое письмо.
Curiosity pricked me. "Where shall I be sent," thought I, "if not to Petersburg?"	Любопытство меня мучило: куда ж отправляют меня, если уж не в Петербург?
I never took my eyes off my father's pen as it travelled slowly over the paper.	Я не сводил глаз с пера батюшкина, которое двигалось довольно медленно.
At last he finished his letter, put it with my commission into the same cover, took off his spectacles, called me, and said -	Наконец он кончил, запечатал письмо в одном пакете с паспортом, снял очки, и подозвав меня, сказал:
"This letter is addressed to Andr?j Karlovitch R., my old friend and comrade.	"Вот тебе письмо к Андрею Карловичу P., моему старинному товарищу и другу.
You are to go to Orenburg to serve under him."	Ты едешь в Оренбург служить под его начальством".
All my brilliant expectations and high hopes vanished.	Итак все мои блестящие надежды рушились!
Instead of the gay and lively life of Petersburg, I was doomed to a dull life in a far and wild country.	Вместо веселой петербургской жизни ожидала меня скука в стороне глухой и отдаленной.
Military service, which a moment before I thought would be delightful, now seemed horrible to me.	Служба, о которой за минуту думал я с таким восторгом, показалась мне тяжким несчастием.
But there was nothing for it but resignation.	Но спорить было нечего.
On the morning of the following day a travelling kibitka stood before the hall door. There were packed in it a trunk and a box containing a tea service, and some napkins tied up full of rolls and little cakes, the last I should get of home pampering.	На другой день по утру подвезена была к крыльцу дорожная кибитка; уложили в нее чамодан, погребец с чайным прибором и узлы с булками и пирогами, последними знаками домашнего баловства.
My parents gave me their blessing, and my father said to me -	Родители мои благословили меня. Батюшка сказал мне:
"Good-bye, Petr'; serve faithfully he to whom you have sworn fidelity; obey your superiors; do not seek for favours; do not struggle after active service, but do not refuse it either, and remember the proverb, 'Take care of your coat while it is new, and of your honour while it is young.'"	"Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье с нову, а честь с молоду".
My mother tearfully begged me not to neglect my health, and bade Sav?liitch take great care of the darling.	Матушка в слезах наказывала мне беречь мое здоровье, а Савельичу смотреть за дитятей.

Читать дальше