Гарди Томас - Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Гарди Томас - Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Гарди Томас
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Гарди Томас - Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Гарди Томас, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе рассказывается о человеке с характером и необычной судьбой. История жизни Майкла Хенчарда, сначала бездомного рабочего, вязальщика сена, затем мэра города Кэстербриджа и местного богача и снова батрака, невольно возбуждает интерес напряженностью событий.

Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Гарди Томас

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The more interesting that her appearance and manners became under the softening influences which she could now command, and in her wisdom did command, the more she seemed to estrange him.	Чем привлекательнее становились ее внешность и манеры под смягчающим влиянием культуры, к которой она теперь могла приобщиться, - и благоразумно приобщалась, - тем больше он чуждался ее.
Sometimes she caught him looking at her with a louring invidiousness that she could hardly bear.	Иногда она замечала, что он смотрит на нее с хмурым недоброжелательством, вынести которое было очень трудно.
Not knowing his secret it was cruel mockery that she should for the first time excite his animosity when she had taken his surname.	Не зная его тайны, она думала: какая жестокая насмешка, что она впервые возбудила его враждебность как раз в то время, когда приняла его фамилию.
But the most terrible ordeal was to come.	Но самое тяжкое испытание было впереди.
Elizabeth had latterly been accustomed of an afternoon to present a cup of cider or ale and bread-and-cheese to Nance Mockridge, who worked in the yard wimbling hay-bonds.	С некоторых пор Элизабет-Джейн взяла себе за правило подносить среди дня чашку сидра или эля и ломоть хлеба с сыром поденщице Нэнс Мокридж, которая работала на складе - увязывала сено в тюки.
Nance accepted this offering thankfully at first; afterwards as a matter of course.	Вначале женщина принимала угощение с благодарностью, потом как нечто само собой разумеющееся.
On a day when Henchard was on the premises he saw his step-daughter enter the hay-barn on this errand; and, as there was no clear spot on which to deposit the provisions, she at once set to work arranging two trusses of hay as a table, Mockridge meanwhile standing with her hands on her hips, easefully looking at the preparations on her behalf.	Однажды Хенчард, сидевший дома, увидел, что его падчерица вошла в сенной сарай и, так как в сарае некуда было поставить угощение, сейчас же принялась мастерить стол из двух тюков сена, а Нэнс Мокридж стояла, уперев руки в бока, и лениво поглядывала на эти приготовления.
"Elizabeth, come here!" said Henchard; and she obeyed.	- Элизабет, поди сюда! - позвал ее Хенчард, и девушка подошла к нему.
"Why do you lower yourself so confoundedly?" he said with suppressed passion. "Haven't I told you o't fifty times?	- Зачем ты так гадко унижаешь себя? - проговорил он, сдерживая клокотавшее в нем возмущение. -Ведь я тебе пятьдесят раз говорил!
Hey?	Говорил ведь, да?
Making yourself a drudge for a common workwoman of such a character as hers!	Прислуживать простой работнице, да еще с такой репутацией, как у нее!
Why, ye'll disgrace me to the dust!"	Ты меня позоришь, с грязью мешаешь!
Now these words were uttered loud enough to reach Nance inside the barn door, who fired up immediately at the slur upon her personal character.	Эти слова он произнес так громко, что Нэнс, стоявшая в дверях сарая, услышала их и мгновенно вскипела, раздраженная оскорбительным намеком на ее репутацию.
Coming to the door she cried regardless of consequences,	Выйдя из сарая, она закричала, не раздумывая о последствиях:
"Come to that, Mr. Henchard, I can let 'ee know she've waited on worse!"	- Коли на то пошло, мистер Майкл Хенчард, могу вам доложить, что она прислуживала кое-кому и похуже меня!

"Then she must have had more charity than sense," said Henchard.	- Значит, она добра, только разума у нее не хватает, - сказал Хенчард.
"O no, she hadn't.	- Как бы не так!
'Twere not for charity but for hire; and at a public-house in this town!"	Вовсе не по доброте она прислуживала, а за плату, да еще в трактире - здесь, у нас в городе!
"It is not true!" cried Henchard indignantly.	- Ложь! - вскричал Хенчард, возмущенный до глубины души.
"Just ask her," said Nance, folding her naked arms in such a manner that she could comfortably scratch her elbows.	- А вы спросите у нее самой, - не сдавалась Нэнс, сложив голые руки и спокойно почесывая локти.
Henchard glanced at Elizabeth-Jane, whose complexion, now pink and white from confinement, lost nearly all of the former colour.	Хенчард взглянул на Элизабет-Джейн, лицо которой, теперь всегда защищенное от ветра и солнца, побелело и порозовело, почти утратив свой прежний землистый оттенок.
"What does this mean?" he said to her. "Anything or nothing?"	- Что это значит? - спросил он. - Есть тут доля правды или нет?
"It is true," said Elizabeth-Jane. "But it was only-"	- Есть, - ответила Элпзабет-Джейн. - Но это было только...
"Did you do it, or didn't you?	- Прислуживала ты или нет?
Where was it?"	Где это было?
"At the Three Mariners; one evening for a little while, when we were staying there."	- В "Трех моряках", один раз, вечером, недолго, когда мы там останавливались.
Nance glanced triumphantly at Henchard, and sailed into the barn; for assuming that she was to be discharged on the instant she had resolved to make the most of her victory.	Нэнс бросила торжествующий взгляд на Хенчарда и уплыла в сарай: не сомневаясь в том, что ее немедленно выгонят с работы, она решила извлечь все, что можно, из своей победы.
Henchard, however, said nothing about discharging her.	Однако Хенчард не сказал, что уволит ее.
Unduly sensitive on such points by reason of his own past, he had the look of one completely ground down to the last indignity. Elizabeth followed him to the house like a culprit; but when she got inside she could not see him.	Болезненно чувствительный из-за своего прошлого к подобным разоблачениям, он был похож на человека, поверженного в прах; когда же Элизабет с виноватым видом вернулась в дом, она нигде не нашла его.
Nor did she see him again that day.	И вообще в тот день она его больше не видела.
Convinced of the scathing damage to his local repute and position that must have been caused by such a fact, though it had never before reached his own ears, Henchard showed a positive distaste for the presence of this girl not his own, whenever he encountered her.	Хенчард, уверенный, что проступок Элизабет нанес огромный ущерб его репутации и положению в городе, - хотя он до сих пор ничего об этом не слышал, - уже не скрывал своего резкого неудовольствия при виде этой чужой ему девушки, когда бы ни встречал ее.
He mostly dined with the farmers at the market-room of one of the two chief hotels, leaving her in utter solitude.	Теперь он большей частью обедал с фермерами в общем зале одной из двух лучших гостиниц города, оставляя Элизабет совсем одну.
Could he have seen how she made use of those silent hours he might have found reason to reserve his judgment on her quality.	Если бы он видел, как она проводит эти одинокие часы, он понял бы, что должен изменить свое мнение о ней.

She read and took notes incessantly, mastering facts with painful laboriousness, but never flinching from her self-imposed task.	Она непрерывно читала и делала выписки, накапливая знания с мучительным прилежанием, но не отказываясь от взятой на себя задачи.
She began the study of Latin, incited by the Roman characteristics of the town she lived in.	Она начала учиться латинскому языку, побуждаемая к этому остатками древнеримской цивилизации в том городе, где она жила.
"If I am not well-informed it shall be by no fault of my own," she would say to herself through the tears that would occasionally glide down her peachy cheeks when she was fairly baffled by the portentous obscurity of many of these educational works.	"Если я не буду образованной, вина не моя", -говорила она себе сквозь слезы, которые порой текли по ее бархатистым, как персик, щекам, когда она становилась в тупик перед напыщенным, туманным слогом иных учебников.
Thus she lived on, a dumb, deep-feeling, great-eyed creature, construed by not a single contiguous being; quenching with patient fortitude her incipient interest in Farfrae, because it seemed to be one-sided, unmaidenly, and unwise.	Так она жила - эта большеглазая девушка, одаренная глубокими чувствами, и никто из окружающих не разъяснял ее недоумений, - жила молча, с терпеливым мужеством подавляя в себе зародившееся влечение к Фарфрэ, так как оно, по ее мнению, было без взаимности, не разумно и не приличествовало девушке.
True, that for reasons best known to herself, she had, since Farfrae's dismissal, shifted her quarters from the back room affording a view of the yard (which she had occupied with such zest) to a front chamber overlooking the street; but as for the young man, whenever he passed the house he seldom or never turned his head.	Правда, по причинам, лучше всего известным ей самой, она со времени увольнения Фарфрэ переселилась из выходившей во двор комнаты (где ей раньше было так приятно жить) в комнату с окнами на улицу, но молодой человек, проходя мимо, лишь изредка бросал взгляд на дом Хенчарда.
Winter had almost come, and unsettled weather made her still more dependent upon indoor resources.	Вот-вот должна была наступить зима, погода еще не установилась, и Элизабет-Джейн все больше времени проводила дома.
But there were certain early winter days in Casterbridge-days of firmamental exhaustion which followed angry south-westerly tempests-when, if the sun shone, the air was like velvet.	Но ранней зимой бывали в Кэстербридже дни, когда после бешеных юго-западных ветров небеса как бы истощались, и, если сияло солнце, воздух был, как бархат.
She seized on these days for her periodical visits to the spot where her mother lay buried-the still-used burial-ground of the old Roman-British city, whose curious feature was this, its continuity as a place of sepulture.	Элизабет-Джейн пользовалась каждым таким днем, чтобы посетить могилу матери на кладбище древнего римско-британского города, которое, как ни странно, до сих пор служило местом погребения.
Mrs. Henchard's dust mingled with the dust of women who lay ornamented with glass hair-pins and amber necklaces, and men who held in their mouths coins of Hadrian, Posthumus, and the Constantines.	Прах миссис Хенчард смешивался там с прахом женщин, которые лежали в земле, украшенные янтарными ожерельями и стеклянными шпильками, и с прахом мужчин, державших во рту монеты времен Адриана, Постума и Константинов.
Half-past ten in the morning was about her hour for seeking this spot-a time when the town avenues were deserted as the avenues of Karnac.	Элизабет-Джейн обычно ходила туда в половине одиннадцатого утра, в тот час, когда кэстербриджские улицы были так же безлюдны, как улицы Карнака.
Business had long since passed down them into its daily cells, and Leisure had not arrived there.	Вот и сейчас Труд давно уже прошел по ним и скрылся в своих дневных кельях, а Праздность еще не показывалась.