Томас Гарди - Вдали от обезумевшей толпы - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Томас Гарди - Вдали от обезумевшей толпы - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Вдали от обезумевшей толпы - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Томас Гарди
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Томас Гарди - Вдали от обезумевшей толпы - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Вдали от обезумевшей толпы - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Томас Гарди, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Романтическая драма, первый литературный успех английского писателя Томаса Гарди, одна из первых книг о героине с чертами феминистки — независимой хозяйке фермы, внимания которой добиваются трое: богатый джентльмен, отчаянный сержант и рассудительный фермер. Нелегкая проблема женского выбора и все «прелести» сельской жизни — в романе «Вдали от обезумевшей толпы».

Вдали от обезумевшей толпы - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Вдали от обезумевшей толпы - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Томас Гарди

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

This lyric, when concluded, was received with a silently appreciative gaze at the table, implying that the performance, like a work by those established authors who are independent of notices in the papers, was a well-known delight which required no applause.	Сидящие за столом выслушали этот романс молча, уставившись на певца задумчиво-одобрительным взглядом, свидетельствующим о том, что эта излюбленная песня в хорошо знакомом исполнении всегда пользуется успехом у слушателей и, подобно книгам всеми признанных авторов, не нуждающихся в газетной рекламе, не требует никаких похвал.
"Now, Master Poorgrass, your song!" said Coggan.	- А теперь, мистер Пурграс, вашу песню! - сказал Когген.
"I be all but in liquor, and the gift is wanting in me." said Joseph, diminishing himself.	-Боюсь, я захмелел... да и нет у меня таких талантов, - стараясь остаться незамеченным, отнекивался Джозеф.
"Nonsense; wou'st never be so ungrateful, Joseph -never!" said Coggan, expressing hurt feelings by an inflection of voice.	-Глупости! Ну можно ли быть таким неблагодарным? Вот уж никогда бы о вас не подумал, - укоризненно вскричал Когген, прикидываясь, что он оскорблен в своих лучших чувствах.
"And mistress is looking hard at ye, as much as tosay,	- А хозяйка-то как глядит на вас, будто хочет сказать:
"Sing at once, Joseph Poor- grass."	"Спойте сейчас же, Джозеф Пурграс!"
"Faith, so she is; well, I must suffer it! ... Just eye my features, and see if the tell-tale blood overheats me much, neighbours?"	- И верно, глядит; похоже, теперь не отделаешься. А ну-ка, гляньте на меня, люди добрые, никак, меня опять в краску вогнало?
"No, yer blushes be quite reasonable." said Coggan.	- Ничего, Джозеф, краснота ваша в самый раз, -успокоил его Когген.
"I always tries to keep my colours from rising when a beauty's eyes get fixed on me." said Joseph, differently; "but if so be 'tis willed they do, they must."	- Уж как я всегда стараюсь не краснеть под взглядом красоток, конфузливо признался Джозеф, - но так уж оно само собой получается, ничего не поделаешь.
"Now, Joseph, your song, please." said Bathsheba, from the window.	- Ну, Джозеф, спойте нам, пожалуйста, вашу песню, - раздался из окна голос Батшебы.
"Well, really, ma'am." he replied, in a yielding tone, "I don't know what to say.	- Да, право же, мэм, - сказал Джозеф, явно сдаваясь, - уж не знаю, что и сказать.
It would be a poor plain ballet of my own composure."	У меня только и есть одна простая _боллада_ собственного сочинения.
Hear, hear!" said the supper-party.	- Просим, просим! - закричали хором за столом.
Poorgrass, thus assured, trilled forth a flickering yet commendable piece of sentiment, the tune of which consisted of the key-note and another, the latter being the sound chiefly dwelt upon.	Осмелев от всеобщего поощрения, Пурграс запел срывающимся голосом какую-то чувствительную песню про пламенную и вместе с тем высокодобродетельную любовь - мотив ее сводился к двум нотам, и певец особенно налегал на вторую.

This was so successful that he rashly plunged into a second in the same breath, after a few false starts: - I sow'-ed th'-e I sow'-ed I sow'-ed the'-e seeds' of love', I-it was' all' i'-in the'-e spring', I-in A'-pril', Ma'-ay, a'-nd sun'-ny' June', When sma'-all bi'-irds they' do' sing.	Пение имело такой успех, что Джозеф, не переводя духа, перешел ко второму куплету, но, споткнувшись на первой же ноте, несколько раз начинал снова первую строфу. Я сеее-ял, Я сс-еял лю... Я се-еял любви семена. Когда наступала весна, В апреле и в мае, в июньские дни, Когда пта-ашки пели пе-е-сни свои.
"Well put out of hand." said Coggan, at the end of the verse. 'They do sing' was a very taking paragraph."	- Здорово закручено, - сказал Когген посла второго куплета, - и как ладно звучит "пе-е-сни свои".
"Ay; and there was a pretty place at "seeds of love." and 'twas well heaved out. Though "love " is a nasty high corner when a man's voice is getting crazed.	И еще вот это место про "семена любви" - такую руладу закатил, а ведь про любовь петь тоже надо уметь, надтреснутой глоткой не вытянешь.
Next verse, Master Poorgrass."	А ну, следующий куплет, мистер Пурграс!
But during this rendering young Bob Coggan exhibited one of those anomalies which will afflict little people when other persons are particularly serious: in trying to check his laughter, he pushed down his throat as much of the tablecloth as he could get hold of, when, after continuing hermetically sealed for a short time, his mirth burst out through his nose.	Но во время исполнения следующего куплета с юным Бобом Коггеном приключился конфуз, обычная история с подростками - всегда с ними что-нибудь случается, когда взрослые настроены особенно торжественно: он изо всех сил старался удержаться от хохота и с этой целью запихал себе в рот угол столовой скатерти, но это помогло не надолго, смех, заткнутый герметически со стороны рта, вырвался носом.
Joseph perceived it, and with hectic cheeks of indignation instantly ceased singing.	Джозеф, весь вспыхнув от негодования, сразу оборвал пение.
Coggan boxed Bob's ears immediately.	Когген тут же оттаскал Боба за уши.
"Go on, Joseph - go on, and never mind the young scamp." said Coggan. "'Tis a very catching ballet.	- Продолжайте, Джозеф, продолжайте, не обращайте внимания на сорванца.
Now then again - the next bar; I'll help ye to flourish up the shrill notes where yer wind is rather wheezy: -O the wi'-il-lo'-ow tree' will' twist', And the wil'-low' tre'-ee wi'ill twine'.	Такая замечательная _боллада_, а ну-ка следующий куплет. Я вам буду подтягивать в дишкантовых нотах, ежели вы от натуги выдохнетесь. Ах, ива зеленая ветвями сплелась, Ива кудрявой листвой завилась...
But the singer could not be set going again.	Но певца так и не удалось уговорить.
Bob Coggan was sent home for his ill manners, and tran- quility was restored by Jacob Smallbury, who volunteered a ballad as inclusive and interminable as that with which the worthy toper old Silenus amused on a similar occasion the swains Chromis and Mnasylus, and other jolly dogs of his day.	Боба Коггена за плохое поведение отправили домой, и за столом снова воцарились мир и благодушие с помощью Джекоба Смолбери, который затянул одну из бесконечных, изобилующих подробностями баллад, какими при подобных обстоятельствах достославный пьяница Силен услаждал слух юных пастухов Хромиса, Мназила и прочих повес того времени.
It was still the beaming time of evening, though night was stealthily making itself visible low down upon the ground, the western lines of light taking the earth without alighting upon it to any extent, or illuminating the dead levels at all.	Вечер еще сиял огненно-золотым светом, но сумрак уже стелился украдкой по земле; закатные лучи, едва касаясь поверхности земли, не протягивались по ней и не освещали уснувших равнин.

The sun had crept round the tree as a last effort before death, and then began to sink, the shearers' lower parts becoming steeped in embrowning twilight, whilst their heads and shoulders were still enjoying day, touched with a yellow of self- sustained brilliancy that seemed inherent rather than acquired.	Словно в последний раз собравшись с силами перед смертью, солнце выползло из-за дерева и начало опускаться. Сгущающаяся мгла окутала сидящих за столом снизу до пояса, а их головы и плечи все еще нежились в дневном свете, залитые ровным золотым сиянием, которое, казалось, не поступало извне, а источалось из них самих.
The sun went down in an ochreous mist; but they sat, and talked on, and grew as merry as the gods in Homer's heaven.	Солнце скрылось в охряной пелене, а они сидели, беседовали и пировали, словно Гомеровы боги.
Bathsheba still remained enthroned inside the window, and occupied herself in knitting, from which she sometimes looked up to view the fading scene outside.	Батшеба по-прежнему восседала во главе стола у окна, в руках у нее было вязанье, от которого она время от времени отрывалась и поглядывала в меркнущую даль.
The slow twilight expanded and enveloped them completely before the signs of moving were shown.	Медленно подкрадывающийся сумрак разливался все шире и, наконец, поглотил и сидящих за столом, а они все еще не собирались расходиться.
Gabriel suddenly missed Farmer Boldwood from his place at the bottom of the table.	Габриэль вдруг обнаружил, что фермер Болдвуд исчез со своего места в конце стола.
How long he had been gone Oak did not know; but he had apparently withdrawn into the encircling dusk.	Оук не заметил, когда он скрылся, но решил, что он, должно быть, пошел бродить по саду.
Whilst he was thinking of this, Liddy brought candles into the back part of the room overlooking the shearers, and their lively new flames shone down the table and over the men, and dispersed among the green shadows behind.	Только Габриэль успел подумать об этом, как Лидди принесла свечи в комнату, и веселые язычки пламени брызнули ярким светом, который выхватил из темноты стол, фигуры сидящих и затонул в темной зеленой гуще, сомкнувшейся сзади.
Bathsheba's form, still in its original position, was now again distinct between their eyes and the light, which revealed that Boldwood had gone inside the room, and was sitting near her.	Фигура Батшебы, сидевшей на прежнем месте, снова отчетливо выступила в окне между огнями свечей, и глазам сидящих за столом в саду и в освещенной комнате стало видно, что и Болдвуд сидит там рядом с ней.
Next came the question of the evening.	Тут все подумали, не пора ли кончать вечер.
Would Miss Everdene sing to them the song she always sang so charmingly - " The Banks of Allan Water" - before they went home?	А не споет ли им мисс Эвердин, прежде чем разойтись по домам, ту песню, которую она так чудесно поет, - "На берегах Аллен-реки".
After a moment's consideration Bathsheba assented, beckoning to Gabriel, who hastened up into the coveted atmosphere.	Батшеба, немножко подумав, согласилась и поманила к себе Габриэля, который только о том и мечтал, чтобы очутиться поближе к ней.
"Have you brought your flute? " she whispered.	- У вас с собой ваша флейта? - шепотом спросила она.
"Yes, miss."	- Да, мисс.
"Play to my singing, then."	-Так вот, я буду петь, а вы аккомпанируйте мне.
She stood up in the window-opening, facing the men, the candles behind her, Gabriel on her right hand, immediately outside the sash-frame.	Батшеба стала в нише окна, лицом к людям, освещенная горевшими сзади свечами, Габриэль -справа от нее снаружи, у самого окна.
Boldwood had drawn up on her left, within the room.	Болдвуд - в комнате, по левую ее руку.