Джозеф Конрад - Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Джозеф Конрад - Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Джозеф Конрад
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Джозеф Конрад - Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Джозеф Конрад, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Сердце тьмы» – путешествие английского моряка в глубь Африки, психологическое изображение борьбы цивилизации и природы, исследование «тьмы человеческого сердца», созданное Джозефом Конрадом после восьми лет пребывания в Конго. По мотивам повести «Сердце тьмы» был написан сценарий знаменитого фильма Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня».

Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Джозеф Конрад

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He originated nothing, he could keep the routine going-that's all.	Ничего нового он не создал: он только поддерживал рутину - и этим дело ограничивалось.
But he was great. He was great by this little thing that it was impossible to tell what could control such a man.	Но все-таки он был великим человеком, так как нельзя было угадать, чем можно обуздать его.
He never gave that secret away.	Этого секрета он так и не выдал.
Perhaps there was nothing within him.	Быть может, он ровно ничего собой не представлял.
Such a suspicion made one pause-for out there there were no external checks.	Такое поведение заставляло призадуматься, ибо там не было ничего, что могло бы его сдерживать.
Once when various tropical diseases had laid low almost every 'agent' in the station, he was heard to say, 'Men who come out here should have no entrails.'	Однажды, когда различные тропические болезни свалили с ног почти всех агентов на станции, он заявил, что "людям, сюда приезжающим, не следовало бы иметь никаких внутренних органов".
He sealed the utterance with that smile of his, as though it had been a door opening into a darkness he had in his keeping.	Эту фразу он скрепил своей улыбкой - словно приоткрыл на секунду дверь в царство тьмы, у которой стоял на страже.
You fancied you had seen things-but the seal was on.	Вам чудилось, что вы что-то разглядели, - но печать уже снова была наложена.
When annoyed at meal-times by the constant quarrels of the white men about precedence, he ordered an immense round table to be made, for which a special house had to be built.	Когда ему надоели обеденные ссоры, постоянно возникавшие между белыми из-за того, кому сидеть за столом на председательском месте, он приказал сделать огромный круглый стол, для которого пришлось выстроить специальный дом.
This was the station's mess-room.	В этом доме устроили столовую.
Where he sat was the first place-the rest were nowhere.	Первое место было там, где он сидел; остальные места в счет не шли.
One felt this to be his unalterable conviction.	Ясно было, что в этом он твердо убежден.
He was neither civil nor uncivil.	"Учтивый", "неучтивый" - эти определения к нему не подходили.
He was quiet.	Он был флегматичен.
He allowed his 'boy'-an overfed young negro from the coast-to treat the white men, under his very eyes, with provoking insolence.	Он разрешал своему "бою" - откормленному молодому негру с побережья - третировать белых нахально и дерзко у него на глазах.
"He began to speak as soon as he saw me.	Увидев меня, он тотчас же стал говорить.
I had been very long on the road.	Я слишком замешкался в пути.
He could not wait.	Он не мог ждать.
Had to start without me.	Пришлось поехать без меня.
The up-river stations had to be relieved.	Нужно было посетить станции в верховьях реки.
There had been so many delays already that he did not know who was dead and who was alive, and how they got on-and so on, and so on.	Времени и так уже прошло немало, и он не знал, кто умер, кто жив, в каком состоянии находятся дела и.т.д. и.т.д.

He paid no attention to my explanations, and, playing with a stick of sealing-wax, repeated several times that the situation was 'very grave, very grave.'	На мое объяснение он не обратил ни малейшего внимания и, играя палочкой сургуча, несколько раз повторил, что положение "очень серьезно, очень серьезно".
There were rumours that a very important station was in jeopardy, and its chief, Mr. Kurtz, was ill.	Ходят слухи, что одной из важнейших станций угрожает опасность и что начальник ее - мистер Куртц - болен.
Hoped it was not true.	Он выразил надежду, что слухи эти ложны.
Mr. Kurtz was... I felt weary and irritable.	Мистер Куртц... Я был утомлен и нервничал.
Hang Kurtz, I thought. I interrupted him by saying I had heard of Mr. Kurtz on the coast.	"Черт бы побрал Куртца!" - подумал я и перебил его, заявив, что о мистере Куртце мне говорили на побережье.
'Ah! So they talk of him down there,' he murmured to himself.	- А, значит, там о нем говорят, - прошептал он себе под нос.
Then he began again, assuring me Mr. Kurtz was the best agent he had, an exceptional man, of the greatest importance to the Company; therefore I could understand his anxiety.	Потом стал меня уверять, что мистер Куртц -лучший его агент, исключительный человек и ценный работник для фирмы; таким образом, мне должно быть понятно его беспокойство.
He was, he said, 'very, very uneasy.'	И он еще раз повторил, что очень взволнован.
Certainly he fidgeted on his chair a good deal, exclaimed,	Действительно, он, все время ерзая на стуле, воскликнул:
'Ah, Mr. Kurtz!' broke the stick of sealing-wax and seemed dumfounded by the accident.	"Ах, мистер Куртц!" - сломал палочку сургуча и, казалось, был потрясен происшествием с пароходом.
Next thing he wanted to know 'how long it would take to'...	Затем он пожелал узнать, сколько времени мне понадобится, чтобы...
I interrupted him again.	Я снова его перебил.
Being hungry, you know, and kept on my feet too. I was getting savage.	Я, видите ли, был голоден, он не предложил мне сесть, и теперь злоба меня душила.
'How can I tell?' I said.	- Как я могу сказать? - воскликнул я.
'I haven't even seen the wreck yet-some months, no doubt.'	- Я даже не видел затонувшего судна... несколько месяцев, должно быть.
All this talk seemed to me so futile.	Весь этот разговор казался мне таким бессмысленным.
' Some months,' he said.	- Несколько месяцев, - повторил он.
'Well, let us say three months before we can make a start.	- Ну что ж! Скажем, через три месяца можно будет отправиться в путь.
Yes. That ought to do the affair.'	Да, три месяца... этого достаточно.
I flung out of his hut (he lived all alone in a clay hut with a sort of verandah) muttering to myself my opinion of him.	Я вылетел из его хижины (он один занимал обмазанную глиной хижину с верандой), бормоча себе под нос свое мнение о нем.
He was a chattering idiot.	Болтун и идиот!

Afterwards I took it back when it was borne in upon me startlingly with what extreme nicety he had estimated the time requisite for the 'affair.'	Впоследствии я отказался от этих слов, ибо мне пришлось констатировать, что он с изумительной точностью определил срок, потребовавшийся для проведения работ.
"I went to work the next day, turning, so to speak, my back on that station.	На следующий день я взялся за дело и повернулся, так сказать, спиной к станции.
In that way only it seemed to me I could keep my hold on the redeeming facts of life.	Только таким образом, казалось мне, смогу я сохранить спасительную связь с реальными фактами.
Still, one must look about sometimes; and then I saw this station, these men strolling aimlessly about in the sunshine of the yard.	Все-таки иной раз мне приходилось оглядываться, и тогда я видел эту станцию и этих людей, бесцельно бродивших по залитому солнцем двору.
I asked myself sometimes what it all meant.	Иногда я задавал себе вопрос, что все это значит.
They wandered here and there with their absurd long staves in their hands, like a lot of faithless pilgrims bewitched inside a rotten fence.	Они разгуливали со своими нелепыми длинными палками, словно толпа изменивших вере пилигримов, которые поддались волшебным чарам и обречены оставаться за гниющей изгородью.
The word 'ivory' rang in the air, was whispered, was sighed.	Слова "слоновая кость" звенели в воздухе, звучали в шепоте и вздохах.
You would think they were praying to it.	Можно было подумать, что они обращаются к ней с молитвами.
A taint of imbecile rapacity blew through it all, like a whiff from some corpse.	Над ними, словно запах разлагающегося трупа, витал аромат нелепого хищничества.
By Jove! I've never seen anything so unreal in my life.	Ей-богу, в этом не было ничего похожего на реальную жизнь!
And outside, the silent wilderness surrounding this cleared speck on the earth struck me as something great and invincible, like evil or truth, waiting patiently for the passing away of this fantastic invasion.	А немая глушь, подступившая к этому расчищенному клочку земли, казалась мне чем-то великим и непобедимым, как зло или истина, терпеливо ожидающим конца этого фантастического вторжения.
"Oh, these months!	Ах, эти месяцы!..
Well, never mind.	Но не буду на них останавливаться.
Various things happened.	Случались различные события.
One evening a grass shed full of calico, cotton prints, beads, and I don't know what else, burst into a blaze so suddenly that you would have thought the earth had opened to let an avenging fire consume all that trash.	Как-то вечером соломенный сарай, где сложены были коленкоровые и ситцевые ткани, бусы и всякая всячина, внезапно загорелся, словно мстительное пламя вы рвалось из земли, чтобы истребить весь этот хлам.
I was smoking my pipe quietly by my dismantled steamer, and saw them all cutting capers in the light, with their arms lifted high, when the stout man with moustaches came tearing down to the river, a tin pail in his hand, assured me that everybody was 'behaving splendidly, splendidly,' dipped about a quart of water and tore back again.	Я спокойно курил трубку, сидя около моего разбитого парохода, и видел, как они, освещенные заревом, прыгали и воздевали руки к небу. Усатый толстяк спустился к реке, держа в руке жестяное ведро, и стал меня уверять, что все "ведут себя превосходно, превосходно". Зачерпнув воды, он помчался назад.