Антон Чехов - Поцелуй - русский и английский параллельные тексты

The General shook hands with every one, made his apologies, and smiled, but it was evident by his face that he was by no means so delighted as their last year's count, and that he had invited the officers simply because, in his opinion, it was a social obligation to do so. Генерал пожимал всем руки, просил извинения и улыбался, но по лицу его видно было, что он был далеко не так рад гостям, как прошлогодний граф, и что пригласил он офицеров только потому, что этого, по его мнению, требовало приличие. And the officers themselves, as they walked up the softly carpeted stairs, as they listened to him, felt that they had been invited to this house simply because it would have been awkward not to invite them; and at the sight of the footmen, who hastened to light the lamps in the entrance below and in the anteroom above, they began to feel as though they had brought uneasiness and discomfort into the house with them. И сами офицеры, идя вверх по мягкой лестнице и слушая его, чувствовали, что они приглашены в этот дом только потому, что было бы неловко не пригласить их, и при виде лакеев, которые спешили зажигать огни внизу у входа и наверху в передней, им стало казаться, что они внесли с собою в этот дом беспокойство и тревогу. In a house in which two sisters and their children, brothers, and neighbours were gathered together, probably on account of some family festivity, or event, how could the presence of nineteen unknown officers possibly be welcome? Там, где, вероятно, ради какого-нибудь семейного торжества или события съехались две сестры с детьми, братья и соседи, может ли понравиться присутствие девятнадцати незнакомых офицеров? At the entrance to the drawing-room the officers were met by a tall, graceful old lady with black eyebrows and a long face, very much like the Empress Eug?nie. Наверху, у входа в залу, гости были встречены высокой и стройной старухой с длинным чернобровым лицом, очень похожей на императрицу Евгению. Smiling graciously and majestically, she said she was glad and happy to see her guests, and apologized that her husband and she were on this occasion unable to invite messieurs les officiers to stay the night. Приветливо и величественно улыбаясь, она говорила, что рада и счастлива видеть у себя гостей, и извинялась, что она и муж лишены на этот раз возможности пригласить гг. офицеров к себе ночевать.

From her beautiful majestic smile, which instantly vanished from her face every time she turned away from her guests, it was evident that she had seen numbers of officers in her day, that she was in no humour for them now, and if she invited them to her house and apologized for not doing more, it was only because her breeding and position in society required it of her.	По ее красивой, величественной улыбке, которая мгновенно исчезала с лица всякий раз, когда она отворачивалась за чем-нибудь от гостей, видно было, что на своем веку она видела много гг. офицеров, что ей теперь не до них, а если она пригласила их к себе в дом и извиняется, то только потому, что этого требуют ее воспитание и положение в свете.
When the officers went into the big dining-room, there were about a dozen people, men and ladies, young and old, sitting at tea at the end of a long table.	В большой столовой, куда вошли офицеры, на одном краю длинного стола сидело за чаем с десяток мужчин и дам, пожилых и молодых.
A group of men was dimly visible behind their chairs, wrapped in a haze of cigar smoke; and in the midst of them stood a lanky young man with red whiskers, talking loudly, with a lisp, in English.	За их стульями, окутанная легким сигарным дымом, темнела группа мужчин; среди нее стоял какой-то худощавый молодой человек с рыжими бачками и, картавя, о чем-то громко говорил по-английски.
Through a door beyond the group could be seen a light room with pale blue furniture.	Из-за группы, сквозь дверь, видна была светлая комната с голубою мебелью.
"Gentlemen, there are so many of you that it is impossible to introduce you all!" said the General in a loud voice, trying to sound very cheerful. "Make each other's acquaintance, gentlemen, without any ceremony!"	-- Господа, вас так много, что представлять нет никакой возможности! -- сказал громко генерал, стараясь казаться очень веселым. -- Знакомьтесь, господа, сами попросту!
The officers -- some with very serious and even stern faces, others with forced smiles, and all feeling extremely awkward -- somehow made their bows and sat down to tea.	Офицеры -- одни с очень серьезными и даже строгими лицами, другие, натянуто улыбаясь, и все вместе чувствуя себя очень неловко, кое-как раскланялись и сели за чай.
The most ill at ease of them all was Ryabovitch -- a little officer in spectacles, with sloping shoulders, and whiskers like a lynx's.	Больше всех чувствовал себя неловко штабс-капитан Рябович, маленький сутуловатый офицер, в очках и с бакенами, как у рыси.
While some of his comrades assumed a serious expression, while others wore forced smiles, his face, his lynx-like whiskers, and spectacles seemed to say:	В то время как одни из его товарищей делали серьезные лица, а другие натянуто улыбались, его лицо, рысьи бакены и очки как бы говорили:
"I am the shyest, most modest, and most undistinguished officer in the whole brigade!"	"Я самый робкий, самый скромный и самый бесцветный офицер во всей бригаде!"
At first, on going into the room and sitting down to the table, he could not fix his attention on any one face or object.	На первых порах, входя в столовую и потом сидя за чаем, он никак не мог остановить своего внимания на каком-нибудь одном лице или предмете.
The faces, the dresses, the cut-glass decanters of brandy, the steam from the glasses, the moulded cornices -- all blended in one general impression that inspired in Ryabovitch alarm and a desire to hide his head.	Лица, платья, граненые графинчики с коньяком, пар от стаканов, лепные карнизы -- все это сливалось в одно общее, громадное впечатление, вселявшее в Рябовича тревогу и желание спрятать свою голову.
Like a lecturer making his first appearance before the public, he saw everything that was before his eyes, but apparently only had a dim understanding of it (among physiologists this condition, when the subject sees but does not understand, is called psychical blindness).	Подобно чтецу, впервые выступающему перед публикой, он видел все, что было у него перед глазами, но видимое как-то плохо понималось (у физиологов такое состояние, когда субъект видит, но не понимает, называется "психической слепотой").

After a little while, growing accustomed to his surroundings, Ryabovitch saw clearly and began to observe.	Немного же погодя, освоившись, Рябович прозрел и стал наблюдать.
As a shy man, unused to society, what struck him first was that in which he had always been deficient -namely, the extraordinary boldness of his new acquaintances.	Ему, как человеку робкому и необщественному, прежде всего бросилось в глаза то, чего у него никогда не было, а именно -необыкновенная храбрость новых знакомых.
Von Rabbek, his wife, two elderly ladies, a young lady in a lilac dress, and the young man with the red whiskers, who was, it appeared, a younger son of Von Rabbek, very cleverly, as though they had rehearsed it beforehand, took seats between the officers, and at once got up a heated discussion in which the visitors could not help taking part.	Фон Раббек, его жена, две пожилые дамы, какая-то барышня в сиреневом платье и молодой человек с рыжими бачками, оказавшийся младшим сыном Раббека, очень хитро, точно у них ранее была репетиция, разместились среди офицеров и тотчас же подняли горячий спор, в который не могли не вмешаться гости.
The lilac young lady hotly asserted that the artillery had a much better time than the cavalry and the infantry, while Von Rabbek and the elderly ladies maintained the opposite.	Сиреневая барышня стала горячо доказывать, что артиллеристам живется гораздо легче, чем кавалерии и пехоте, а Раббек и пожилые дамы утверждали противное.
A brisk interchange of talk followed.	Начался перекрестный разговор.
Ryabovitch watched the lilac young lady who argued so hotly about what was unfamiliar and utterly uninteresting to her, and watched artificial smiles come and go on her face.	Рябович глядел на сиреневую барышню, которая очень горячо спорила о том, что было для нее чуждо и вовсе не интересно, и следил, как на ее лице появлялись и исчезали неискренние улыбки.
Von Rabbek and his family skilfully drew the officers into the discussion, and meanwhile kept a sharp lookout over their glasses and mouths, to see whether all of them were drinking, whether all had enough sugar, why some one was not eating cakes or not drinking brandy.	Фон Раббек и его семья искусно втягивали офицеров в спор, а сами между тем зорко следили за их стаканами и ртами, все ли они пьют, у всех ли сладко и отчего такой-то не ест бисквитов или не пьет коньяку.
And the longer Ryabovitch watched and listened, the more he was attracted by this insincere but splendidly disciplined family.	И чем больше Рябович глядел и слушал, тем больше нравилась ему эта неискренняя, но прекрасно дисциплинированная семья.
After tea the officers went into the drawing-room.	После чая офицеры пошли в зал.
Lieutenant Lobytko's instinct had not deceived him. There were a great number of girls and young married ladies.	Чутье не обмануло поручика Лобытко: в зале было много барышень и молодых дам.
The "setter" lieutenant was soon standing by a very young, fair girl in a black dress, and, bending down to her jauntily, as though leaning on an unseen sword, smiled and shrugged his shoulders coquettishly.	Сеттер-поручик уже стоял около одной очень молоденькой блондинки в черном платье и, ухарски изогнувшись, точно опираясь на невидимую саблю, улыбался и кокетливо играл плечами.
He probably talked very interesting nonsense, for the fair girl looked at his well-fed face condescendingly and asked indifferently,	Он говорил, вероятно, какой-нибудь очень интересный вздор, потому что блондинка снисходительно глядела на его сытое лицо и равнодушно спрашивала:
"Really?"	"Неужели?"

Читать дальше