Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.4/5. Голосов: 101
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Большой мастер создания интриги, Диккенс насытил драму "Холодный дом" тайнами и запутанными сюжетными ходами. Вы будете плакать и смеяться буквально на одной странице, сочувствовать и сострадать беззащитным и несправедливо обиженным - автор не даст вам перевести дух.

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

My Lady, changing her position, sees the papers on the table--looks at them nearer--looks at them nearer still—asks impulsively,	Пересев на другое место, миледи замечает бумаги на столе... присматривается к ним... присматривается внимательней... и вдруг спрашивает:
"Who copied that?"	- Кто это переписывал?
Mr. Tulkinghorn stops short, surprised by my Lady's animation and her unusual tone.	Мистер Талкингхорн мгновенно умолкает, изумленный волнением миледи и необычным для нее тоном.
"Is it what you people call law-hand?" she asks, looking full at him in her careless way again and toying with her screen.	- Кажется, такой почерк называется у вас, юристов, писарским почерком? - спрашивает она, снова приняв небрежный вид, и, обмахиваясь ручным экраном, пристально смотрит мистеру Талкингхорну в лицо.
"Not quite. Probably"--Mr. Tulkinghorn examines it as he speaks-- "the legal character which it has was acquired after the original hand was formed.	- Нет, не сказал бы, - отвечает мистер Талкингхорн, рассматривая бумаги. - Вероятно, этот почерк приобрел писарской характер уже после того, как установился.
Why do you ask?"	А почему вы спрашиваете?
"Anything to vary this detestable monotony.	- Просто так, для разнообразия - очень уж скучно слушать.
Oh, go on, do!"	Но продолжайте, пожалуйста, продолжайте!
Mr. Tulkinghorn reads again.	Мистер Талкингхорн снова принимается за чтение.
The heat is greater; my Lady screens her face.	Становится еще жарче; миледи загораживает лицо экраном.
Sir Leicester dozes, starts up suddenly, and cries,	Сэр Лестер дремлет; но внезапно он вскакивает с криком:
"Eh?	-Как?
What do you say?"	Что вы сказали?
"I say I am afraid," says Mr. Tulkinghorn, who had risen hastily, "that Lady Dedlock is ill."	- Я сказал, - отвечает мистер Талкингхорн, быстро поднявшись, - "боюсь, что миледи Дедлок нездоровится".
"Faint," my Lady murmurs with white lips, "only that; but it is like the faintness of death.	- Мне дурно, - шепчет миледи побелевшими губами, - только и всего; но дурно, как перед смертью.
Don't speak to me.	Не говорите со мной.
Ring, and take me to my room!"	Позвоните и проводите меня в спальню!
Mr. Tulkinghorn retires into another chamber; bells ring, feet shuffle and patter, silence ensues.	Мистер Талкингхорн переходит в другую комнату; звонят колокольчики; чьи-то шаги шаркают и топочут; но вот наступает тишина.
Mercury at last begs Mr. Tulkinghorn to return.	Наконец Меркурий приглашает мистера Талкингхорна вернуться.
"Better now," quoth Sir Leicester, motioning the lawyer to sit down and read to him alone.	- Ей лучше, - говорит сэр Лестер, жестом предлагая поверенному сесть и читать вслух -теперь уже ему одному.

"I have been quite alarmed.	- Я очень испугался.
I never knew my Lady swoon before.	Насколько я знаю, у миледи никогда в жизни не было обмороков.
But the weather is extremely trying, and she really has been bored to death down at our place in Lincolnshire."	Правда, погода совершенно невыносимая... и миледи до смерти соскучилась у нас в линкольширской усадьбе.
CHAPTER III	Глава III
A Progress	Жизненный путь
I have a great deal of difficulty in beginning to write my portion of these pages, for I know I am not clever.	Мне очень трудно приступить к своей части этого повествования, - ведь я знаю, что я не умная.
I always knew that.	Да и всегда знала.
I can remember, when I was a very little girl indeed, I used to say to my doll when we were alone together,	Помнится, еще в раннем детстве я часто говорила своей кукле, когда мы с ней оставались вдвоем:
"Now, Dolly, I am not clever, you know very well, and you must be patient with me, like a dear!"	- Ты же отлично знаешь, куколка, что я дурочка, так будь добра, не сердись на меня!
And so she used to sit propped up in a great arm-chair, with her beautiful complexion and rosy lips, staring at me--or not so much at me, I think, as at nothing--while I busily stitched away and told her every one of my secrets.	Румяная, с розовыми губками, она сидела в огромном кресле, откинувшись на его спинку, и смотрела на меня, - или, пожалуй, не на меня, а в пространство, - а я усердно делала стежок за стежком и поверяла ей все свои тайны.
My dear old doll!	Милая старая кукла!
I was such a shy little thing that I seldom dared to open my lips, and never dared to open my heart, to anybody else.	Я была очень застенчивой девочкой, - не часто решалась открыть рот, чтобы вымолвить слово, а сердца своего не открывала никому, кроме нее.
It almost makes me cry to think what a relief it used to be to me when I came home from school of a day to run upstairs to my room and say,	Плакать хочется, когда вспомнишь, как радостно было, вернувшись домой из школы, взбежать наверх, в свою комнату, крикнуть:
"Oh, you dear faithful Dolly, I knew you would be expecting me!" and then to sit down on the floor, leaning on the elbow of her great chair, and tell her all I had noticed since we parted. I had always rather a noticing way--not a quick way, oh, no!--a silent way of noticing what passed before me and thinking I should like to understand it better.	"Милая, верная куколка, я знала, ты ждешь меня!", сесть на пол и, прислонившись к подлокотнику огромного кресла, рассказывать ей обо всем, что я видела с тех пор, как мы расстались, Я с детства была довольно наблюдательная, - но не сразу все понимала, нет! -просто я молча наблюдала за тем, что происходило вокруг, и мне хотелось понять это как можно лучше.
I have not by any means a quick understanding.	Я не могу соображать быстро.
When I love a person very tenderly indeed, it seems to brighten.	Но когда я очень нежно люблю кого-нибудь, я как будто яснее вижу все.
But even that may be my vanity.	Впрочем, возможно, что мне это только кажется потому, что я тщеславна.
I was brought up, from my earliest remembrance--like some of the princesses in the fairy stories, only I was not charming--by my godmother.	С тех пор как я себя помню, меня, как принцесс в сказках (только принцессы всегда красавицы, а я нет), воспитывала моя крестная.

At least, I only knew her as such.	То есть мне говорили, что она моя крестная.
She was a good, good woman!	Это была добродетельная, очень добродетельная женщина!
She went to church three times every Sunday, and to morning prayers on Wednesdays and Fridays, and to lectures whenever there were lectures; and never missed.	Она часто ходила в церковь: по воскресеньям -три раза в день, а по средам и пятницам - к утренней службе, кроме того, слушала все проповеди, не пропуская ни одной.
She was handsome; and if she had ever smiled, would have been (I used to think) like an angel--but she never smiled.	Она была красива, и если б улыбалась хоть изредка, была бы прекрасна, как ангел (думала я тогда); но она никогда не улыбалась.
She was always grave and strict.	Всегда оставалась серьезной и суровой.
She was so very good herself, I thought, that the badness of other people made her frown all her life.	И она была такая добродетельная, что если и хмурилась всю жизнь, то лишь оттого, казалось мне, что видела, как плохи другие люди.
I felt so different from her, even making every allowance for the differences between a child and a woman; I felt so poor, so trifling, and so far off that I never could be unrestrained with her--no, could never even love her as I wished.	Я чувствовала, что не похожа на нее ничем, что отличаюсь от нее гораздо больше, чем отличаются маленькие девочки от взрослых женщин, и казалась себе такой жалкой, такой ничтожной, такой чуждой ей, что при ней не могла держать себя свободно, мало того - не могла даже любить ее так, как хотелось бы любить.
It made me very sorry to consider how good she was and how unworthy of her I was, and I used ardently to hope that I might have a better heart; and I talked it over very often with the dear old doll, but I never loved my godmother as I ought to have loved her and as I felt I must have loved her if I had been a better girl.	Я с грустью сознавала, до чего она добродетельна и до чего я недостойна ее, страстно надеялась, что когда-нибудь стану лучше, и часто говорила об этом со своей милой куклой; но все-таки я не любила крестной так, как должна была бы любить и любила бы, будь я по-настоящему хорошей девочкой.
This made me, I dare say, more timid and retiring than I naturally was and cast me upon Dolly as the only friend with whom I felt at ease.	От этого, думается мне, я с течением времени сделалась более робкой и застенчивой, чем была от природы, и привязалась к кукле - единственной подруге, с которой чувствовала себя легко.
But something happened when I was still quite a little thing that helped it very much.	Я была совсем маленькой девочкой, когда случилось одно событие, еще больше укрепившее эту привязанность.
I had never heard my mama spoken of.	При мне никогда не говорили о моей маме.
I had never heard of my papa either, but I felt more interested about my mama.	О папе тоже не говорили, но больше всего мне хотелось знать о маме.
I had never worn a black frock, that I could recollect.	Не помню, чтобы меня когда-нибудь одевали в траурное платье.
I had never been shown my mama's grave.	Мне ни разу не показали маминой могилы.
I had never been told where it was.	Мне даже не говорили, где находится ее могила.
Yet I had never been taught to pray for any relation but my godmother.	Однако меня учили молиться только за крестную, - словно у меня и не было других родственников.