Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

What, without asking leave, without asking a blessing?"	Как же не спросясь-то, не благословясь?
Alyosha suddenly gave a wry smile, cast a strange, very strange, look at the Father to whom his former guide, the former sovereign of his heart and mind, his beloved elder, had confided him as he lay dying. And suddenly, still without speaking, waved his hand, as though not caring even to be respectful, and with rapid steps walked towards the gates away from the hermitage.	Алеша вдруг криво усмехнулся, странно, очень странно вскинул на вопрошавшего отца свои очи, на того, кому вверил его, умирая, бывший руководитель его, бывший владыка сердца и ума его, возлюбленный старец его, и вдруг, все по-прежнему без ответа, махнул рукой, как бы не заботясь даже и о почтительности, и быстрыми шагами пошел к выходным вратам вон из скита.
"You will come back again!" murmured Father Paissy, looking after him with sorrowful surprise.	-Возвратишься еще! - прошептал отец Паисий, смотря вослед ему с горестным удивлением.
Chapter 2.	II
A Critical Moment	Такая минутка
FATHER PAISSY, of course, was not wrong when he decided that his "dear boy" would come back again. Perhaps indeed, to some extent, he penetrated with insight into the true meaning of Alyosha's spiritual condition.	Отец Паисий, конечно, не ошибся, решив, что его "милый мальчик" снова воротится, и даже, может быть (хотя и не вполне, но все же прозорливо), проник в истинный смысл душевного настроения Алеши.
Yet I must frankly own that it would be very difficult for me to give a clear account of that strange, vague moment in the life of the young hero I love so much.	Тем не менее признаюсь откровенно, что самому мне очень было бы трудно теперь передать ясно точный смысл этой странной и неопределенной минуты в жизни столь излюбленного мною и столь еще юного героя моего рассказа.
To Father Paissy's sorrowful question,	На горестный вопрос отца Паисия, устремленный к Алеше:
"Are you too with those of little faith?" I could, of course, confidently answer for Alyosha,	"Или и ты с маловерными?" - я, конечно, мог бы с твердостью ответить за Алешу:
"No, he is not with those of little faith.	"Нет, он не с маловерными".
Quite the contrary." Indeed, all his trouble came from the fact that he was of great faith.	Мало того, тут было даже совсем противоположное: все смущение его произошло именно оттого, что он много веровал.
But still the trouble was there and was so agonising that even long afterwards Alyosha thought of that sorrowful day as one of the bitterest and most fatal days of his life.	Но смущение все же было, все же произошло и было столь мучительно, что даже и потом, уже долго спустя, Алеша считал этот горестный день одним из самых тягостных и роковых дней своей жизни.
If the question is asked:	Если же спросят прямо:
"Could all his grief and disturbance have been only due to the fact that his elder's body had shown signs of premature decomposition instead of at once performing miracles?" I must answer without beating about the bush,	"Неужели же вся эта тоска и такая тревога могли в нем произойти лишь потому, что тело его старца, вместо того чтобы немедленно начать производить исцеления, подверглось, напротив того, раннему тлению", то отвечу на это не обинуясь:
"Yes, it certainly was."	"Да, действительно было так".

I would only beg the reader not to be in too great a hurry to laugh at my young hero's pure heart.	Попросил бы только читателя не спешить еще слишком смеяться над чистым сердцем моего юноши.
I am far from intending to apologise for him or to justify his innocent faith on the ground of his youth, or the little progress he had made in his studies, or any such reason. I must declare, on the contrary, that I have genuine respect for the qualities of his heart.	Сам же я не только не намерен просить за него прощенья или извинять и оправдывать простодушную его веру его юным возрастом, например, или малыми успехами в пройденных им прежде науках и проч., и проч., но сделаю даже напротив и твердо заявлю, что чувствую искреннее уважение к природе сердца его.
No doubt a youth who received impressions cautiously, whose love was lukewarm, and whose mind was too prudent for his age and so of little value, such a young man might, I admit, have avoided what happened to my hero. But in some cases it is really more creditable to be carried away by an emotion, however unreasonable, which springs from a great love, than to be unmoved.	Без сомнения, иной юноша, принимающий впечатления сердечные осторожно, уже умеющий любить не горячо, а лишь тепло, с умом хотя и верным, но слишком уж, судя по возрасту, рассудительным (а потому дешевым), такой юноша, говорю я, избег бы того, что случилось с моим юношей, но в иных случаях, право, почтеннее поддаться иному увлечению, хотя бы и неразумному, но все же от великой любви происшедшему, чем вовсе не поддаться ему.
And this is even truer in youth, for a young man who is always sensible is to be suspected and is of little worth- that's my opinion!	А в юности тем паче, ибо неблагонадежен слишком уж постоянно рассудительный юноша и дешева цена ему - вот мое мнение!
"But," reasonable people will exclaim perhaps, "every young man cannot believe in such a superstition and your hero is no model for others."	"Но, - воскликнут тут, пожалуй, разумные люди, -нельзя же всякому юноше веровать в такой предрассудок, и ваш юноша не указ остальным".
To this I reply again, "Yes! my hero had faith, a faith holy and steadfast, but still I am not going to apologise for him."	На это я отвечу опять-таки: да, мой юноша веровал, веровал свято и нерушимо, но я все-таки не прошу за него прощения.
Though I declared above, and perhaps too hastily, that I should not explain or justify my hero, I see that some explanation is necessary for the understanding of the rest of my story.	Видите ли: хоть я и заявил выше (и, может быть, слишком поспешно), что объясняться, извиняться и оправдывать героя моего не стану, но вижу, что нечто все же необходимо уяснить для дальнейшего понимания рассказа.
Let me say then, it was not a question of miracles.	Вот что скажу: тут не то чтобы чудеса.
There was no frivolous and impatient expectation of miracles in his mind.	Не легкомысленное в своем нетерпении было тут ожидание чудес.

And Alyosha needed no miracles at the time, for the triumph of some preconceived idea- oh no, not at all-what he saw before all was one figure- the figure of his beloved elder, the figure of that holy man whom he revered with such adoration. The fact is that all the love that lay concealed in his pure young heart for everyone and everything had, for the past year, been concentrated- and perhaps wrongly so- on one being, his beloved elder.	И не для торжества убеждений каких-либо понадобились тогда чудеса Алеше (это-то уже вовсе нет), не для идеи какой-либо прежней, предвзятой, которая бы восторжествовала поскорей над другою, - о нет, совсем нет: тут во всем этом и прежде всего, на первом месте, стояло пред ним лицо, и только лицо, - лицо возлюбленного старца его, лицо того праведника, которого он до такого обожания чтил. То-то и есть, что вся любовь, таившаяся в молодом и чистом сердце его ко "всем и вся", в то время и во весь предшествовавший тому год, как бы вся временами сосредоточивалась, и может быть даже неправильно, лишь на одном существе преимущественно, по крайней мере в сильнейших порывах сердца его, - на возлюбленном старце его, теперь почившем.
It is true that being had for so long been accepted by him as his ideal, that all his young strength and energy could not but turn towards that ideal, even to the forgetting at the moment "of everyone and everything." He remembered afterwards how, on that terrible day, he had entirely forgotten his brother Dmitri, about whom he had been so anxious and troubled the day before; he had forgotten, too, to take the two hundred roubles to Ilusha's father, though he had so warmly intended to do so the preceding evening.	Правда, это существо столь долго стояло пред ним как идеал бесспорный, что все юные силы его и все стремление их и не могли уже не направиться к этому идеалу исключительно, а минутами так даже и до забвения "всех и вся". (Он вспоминал потом сам, что в тяжелый день этот забыл совсем о брате Дмитрии, о котором так заботился и тосковал накануне; забыл тоже снести отцу Илюшечки двести рублей, что с таким жаром намеревался исполнить тоже накануне.) Но не чудес опять-таки ему нужно было, а лишь "высшей справедливости", которая была, по верованию его, нарушена и чем так жестоко и внезапно было поранено сердце его.
But again it was not miracles he needed but only "the higher justice" which had been in his belief outraged by the blow that had so suddenly and cruelly wounded his heart.	И что в том, что "справедливость" эта, в ожиданиях Алеши, самим даже ходом дела, приняла форму чудес, немедленно ожидаемых от праха обожаемого им бывшего руководителя его?
And what does it signify that this "justice" looked for by Alyosha inevitably took the shape of miracles to be wrought immediately by the ashes of his adored teacher? Why, everyone in the monastery cherished the same thought and the same hope, even those whose intellects Alyosha revered, Father Paissy himself, for instance.	Но ведь так мыслили и ожидали и все в монастыре, те даже, пред умом которых преклонялся Алеша, сам отец Паисий например, и вот Алеша, не тревожа себя никакими сомнениями, облек и свои мечты в ту же форму, в какую и все облекли.
And so Alyosha, untroubled by doubts, clothed his dreams too in the same form as all the rest. And a whole year of life in the monastery had formed the habit of this expectation in his heart.	Да и давно уже это так устроилось в сердце его, целым годом монастырской жизни его, и сердце его взяло уже привычку так ожидать.
But it was justice, justice, he thirsted for, not simply miracles.	Но справедливости жаждал, справедливости, а не токмо лишь чудес!
And now the man who should, he believed, have been exalted above everyone in the whole world, that man, instead of receiving the glory that was his due, was suddenly degraded and dishonoured!	И вот тот, который должен бы был, по упованиям его, быть вознесен превыше всех в целом мире, -тот самый вместо славы, ему подобавшей, вдруг низвержен и опозорен!