Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

When in the utmost terror he confided this to Father Zossima, the elder had advised continual prayer and rigid fasting.	Когда же он, в величайшем страхе, открыл сие старцу, тот посоветовал ему непрерывную молитву и усиленный пост.
But when that was of no use, he advised him while persisting in prayer and fasting, to take a special medicine.	Но когда и это не помогло, посоветовал, не оставляя поста и молитвы, принять одного лекарства.
Many persons were shocked at the time and wagged their heads as they talked over it- and most of all Father Ferapont, to whom some of the censorious had hastened to report this "extraordinary" counsel on the part of the elder.	О сем многие тогда соблазнялись и говорили меж собой, покивая главами, - пуще же всех отец Ферапонт, которому тотчас же тогда поспешили передать некоторые хулители о сем "необычайном" в таком особливом случае распоряжении старца.
"Go away, Father!" said Father Paissy, in a commanding voice, "it's not for man to judge but for God.	- Изыди, отче! - повелительно произнес отец Паисий, - не человеки судят, а Бог.
Perhaps we see here a 'sign' which neither you, nor I, nor anyone of us is able to comprehend.	Может, здесь "указание" видим такое, коего не в силах понять ни ты, ни я и никто.
Go, Father, and do not trouble the flock!" he repeated impressively.	Изыди, отче, и стадо не возмущай! - повторил он настойчиво.
"He did not keep the fasts according to the rule and therefore the sign has come.	- Постов не содержал по чину схимы своей, потому и указание вышло.
That is clear and it's a sin to hide it," the fanatic, carried away by a zeal that outstripped his reason, would not be quieted. "He was seduced by sweetmeats, ladies brought them to him in their pockets, he sipped tea, he worshipped his belly, filling it with sweet things and his mind with haughty thoughts.... And for this he is put to shame...."	Сие ясно есть, а скрывать грех! - не унимался расходившийся во рвении своем не по разуму изувер. - Конфетою прельщался, барыни ему в карманах привозили, чаем сладобился, чреву жертвовал, сладостями его наполняя, а ум помышлением надменным... Посему и срам потерпел...
"You speak lightly, Father." Father Paissy, too, raised his voice. "I admire your fasting and severities, but you speak lightly like some frivolous youth, fickle and childish.	- Легкомысленны словеса твои, отче! - возвысил голос и отец Паисий, - посту и подвижничеству твоему удивляюсь, но легкомысленны словеса твои, якобы изрек юноша в миру, непостоянный и младоумный.
Go away, Father, I command you!" Father Paissy thundered in conclusion.	Изыди же, отче, повелеваю тебе, - прогремел в заключение отец Паисий.
"I will go," said Ferapont, seeming somewhat taken aback, but still as bitter. "You learned men!	- Я-то изыду! - проговорил отец Ферапонт, как бы несколько и смутившись, но не покидая озлобления своего, - ученые вы!
You are so clever you look down upon my humbleness.	От большого разума вознеслись над моим ничтожеством.
I came hither with little learning and here I have forgotten what I did know; God Himself has preserved me in my weakness from your subtlety."	Притек я сюда малограмотен, а здесь, что и знал, забыл, сам Господь Бог от премудрости вашей меня, маленького, защитил...
Father Paissy stood over him, waiting resolutely.	Отец Паисий стоял над ним и ждал с твердостью.
Father Ferapont paused and, suddenly leaning his cheek on his hand despondently, pronounced in a sing-song, voice, looking at the coffin of the dead elder:	Отец Ферапонт помолчал и вдруг, пригорюнившись и приложив правую ладонь к щеке, произнес нараспев, взирая на гроб усопшего старца:

"To-morrow they will sing over him 'Our Helper and Defender'- a splendid anthem- and over me when I die all they'll sing will be	- Над ним заутра "Помощника и покровителя" станут петь - канон преславный, а надо мною, когда подохну, всего-то лишь
'What Earthly Joy'- a little cantical,"* he added with tearful regret. "You are proud and puffed up, this is a vain place!" he shouted suddenly like a madman, and with a wave of his hand he turned quickly and quickly descended the steps.	"Кая житейская сладость" - стихирчик малый, [24 -При выносе тела (из келии в церковь и после отпевания из церкви на кладбище) монаха и схимонаха поются стихиры "Кая житейская сладость...". Если же почивший был иеросхимонахом, то поют канон "Помощник и покровитель..." - Примеч. автора.] - проговорил он слезно и сожалительно. - Возгордились и вознеслись, пусто место сие! - завопил он вдруг как безумный и, махнув рукой, быстро повернулся и быстро сошел по ступенькам с крылечка вниз.
The crowd awaiting him below wavered; some followed him at once and some lingered, for the cell was still open, and Father Paissy, following Father Ferapont on to the steps, stood watching him. the excited old fanatic was not completely silenced.	Ожидавшая внизу толпа заколебалась; иные пошли за ним тотчас же, но иные замедлили, ибо келья все еще была отперта, а отец Паисий, выйдя вслед за отцом Ферапонтом на крылечко, стоя наблюдал.
Walking twenty steps away, he suddenly turned towards the setting sun, raised both his arms and, as though someone had cut him down, fell to the ground with a loud scream. * When a monk's body is carried out from the cell to the church and from the church to the graveyard, the canticle "What Earthly Joy..." is sung. If the deceased was a priest as well as a monk the canticle "Our Helper and Defender" is sung instead.	Но расходившийся старик еще не окончил всего: отойдя шагов двадцать, он вдруг обратился в сторону заходящего солнца, воздел над собою обе руки и - как бы кто подкосил его - рухнулся на землю с превеликим криком:
"My God has conquered!	- Мой Господь победил!
Christ has conquered the setting sun!" he shouted frantically, stretching up his hands to the sun, and falling face downwards on the ground, he sobbed like a little child, shaken by his tears and spreading out his arms on the ground.	Христос победил заходящу солнцу!- неистово прокричал он, воздевая к солнцу руки, и, пав лицом ниц на землю, зарыдал в голос как малое дитя, весь сотрясаясь от слез своих и распростирая по земле руки.
Then all rushed up to him; there were exclamations and sympathetic sobs... a kind of frenzy seemed to take possession of them all.	Тут уж все бросились к нему, раздались восклицания, ответное рыдание... Исступление какое-то всех обуяло.
"This is the one who is a saint! This is the one who is a holy man!" some cried aloud, losing their fear.	- Вот кто свят! вот кто праведен! - раздавались возгласы уже не боязненно, - вот кому в старцах сидеть, - прибавляли другие уже озлобленно.
"This is he who should be an elder," others added malignantly. "He wouldn't be an elder... he would refuse... he wouldn't serve a cursed innovation... he wouldn't imitate their foolery," other voices chimed in at once. And it is hard to say how far they might have gone, but at that moment the bell rang summoning them to service.	-Не сядет он в старцах... Сам отвергнет... не послужит проклятому новшеству... не станет ихним дурачествам подражать, - тотчас же подхватили другие голоса, и до чего бы это дошло, трудно и представить себе, но как раз ударил в ту минуту колокол, призывая к службе.
All began crossing themselves at once.	Все вдруг стали креститься.

Father Ferapont, too, got up and crossing himself went back to his cell without looking round, still uttering exclamations which were utterly incoherent.	Поднялся и отец Ферапонт и, ограждая себя крестным знамением, пошел к своей келье, не оглядываясь, все еще продолжая восклицать, но уже нечто совсем несвязное.
A few followed him, but the greater number dispersed, hastening to service.	За ним потекли было некоторые, в малом числе, но большинство стало расходиться, поспешая к службе.
Father Paissy let Father Iosif read in his place and went down.	Отец Паисий передал чтение отцу Иосифу и сошел вниз.
The frantic outcries of bigots could not shake him, but his heart was suddenly filled with melancholy for some special reason and he felt that.	Исступленными кликами изуверов он поколебаться не мог, но сердце его вдруг загрустило и затосковало о чем-то особливо, и он почувствовал это.
He stood still and suddenly wondered,	Он остановился и вдруг спросил себя:
"Why am I sad even to dejection?" and immediately grasped with surprise that his sudden sadness was due to a very small and special cause. In the crowd thronging at the entrance to the cell, he had noticed Alyosha and he remembered that he had felt at once a pang at heart on seeing him.	"Отчего сия грусть моя даже до упадка духа?" - и с удивлением постиг тотчас же, что сия внезапная грусть его происходит, по-видимому, от самой малой и особливой причины: дело в том, что в толпе, теснившейся сейчас у входа в келью, заприметил он между прочими волнующимися и Алешу и вспомнил он, что, увидав его, тотчас же почувствовал тогда в сердце своем как бы некую боль.
"Can that boy mean so much to my heart now?" he asked himself, wondering.	"Да неужто же сей младый столь много значит ныне в сердце моем?" - вдруг с удивлением вопросил он себя.
At that moment Alyosha passed him, hurrying away, but not in the direction of the church.	В эту минуту Алеша как раз проходил мимо него, как бы поспешая куда-то, но не в сторону храма.
Their eyes met.	Взоры их встретились.
Alyosha quickly turned away his eyes and dropped them to the ground, and from the boy's look alone, Father Paissy guessed what a great change was taking place in him at that moment.	Алеша быстро отвел свои глаза и опустил их в землю, и уже по одному виду юноши отец Паисий догадался, какая в минуту сию происходит в нем сильная перемена.
"Have you, too, fallen into temptation?" cried Father Paissy. "Can you be with those of little faith?" he added mournfully.	- Или и ты соблазнился? - воскликнул вдруг отец Паисий, - да неужто же и ты с маловерными! -прибавил он горестно.
Alyosha stood still and gazed vaguely at Father Paissy, but quickly turned his eyes away again and again looked on the ground.	Алеша остановился и как-то неопределенно взглянул на отца Паисия, но снова быстро отвел глаза и снова опустил их к земле.
He stood sideways and did not turn his face to Father Paissy, who watched him attentively.	Стоял же боком и не повернулся лицом к вопрошавшему. Отец Паисий наблюдал внимательно.
"Where are you hastening?	- Куда же поспешаешь?
The bell calls to service," he asked again, but again Alyosha gave no answer.	К службе благовестят, - вопросил он вновь, но Алеша опять ответа не дал.
"Are you leaving the hermitage?	- Али из скита уходишь?