Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

There was also a tall young man, who looked about two and twenty, standing in the corner throughout the interview. He had a broad, fresh face, and clever, observant, narrow brown eyes, and was wearing ordinary dress. He was a divinity student, living under the protection of the monastery.	Кроме того, ожидал, стоя в уголку (и все время потом оставался стоя), молодой паренек, лет двадцати двух на вид, в статском сюртуке, семинарист и будущий богослов, покровительствуемый почему-то монастырем и братиею. Он был довольно высокого роста, со свежим лицом, с широкими скулами, с умными и внимательными узенькими карими глазами.
His expression was one of unquestioning, but self-respecting, reverence.	В лице выражалась совершенная почтительность, но приличная, без видимого заискивания.
Being in a subordinate and dependent position, and so not on an equality with the guests, he did not greet them with a bow.	Вошедших гостей он даже и не приветствовал поклоном, как лицо им не равное, а, напротив, подведомственное и зависимое.
Father Zossima was accompanied by a novice, and by Alyosha.	Старец Зосима вышел в сопровождении послушника и Алеши.
The two monks rose and greeted him with a very deep bow, touching the ground with their fingers; then kissed his hand.	Иеромонахи поднялись и приветствовали его глубочайшим поклоном, пальцами касаясь земли, затем, благословившись, поцеловали руку его.
Blessing them, the elder replied with as deep a reverence to them, and asked their blessing.	Благословив их, старец ответил им каждому столь же глубоким поклоном, перстами касаясь земли, и у каждого из них попросил и для себя благословения.
The whole ceremony was performed very seriously and with an appearance of feeling, not like an everyday rite.	Вся церемония произошла весьма серьезно, вовсе не как вседневный обряд какой-нибудь, а почти с каким-то чувством.
But Miusov fancied that it was all done with intentional impressiveness.	Миусову, однако, показалось, что все делается с намеренным внушением.
He stood in front of the other visitors.	Он стоял впереди всех вошедших с ним товарищей.
He ought- he had reflected upon it the evening before- from simple politeness, since it was the custom here, to have gone up to receive the elder's blessing, even if he did not kiss his hand.	Следовало бы, - и он даже обдумывал это еще вчера вечером, - несмотря ни на какие идеи, единственно из простой вежливости (так как уж здесь такие обычаи), подойти и благословиться у старца, по крайней мере хоть благословиться, если уж не целовать руку.
But when he saw all this bowing and kissing on the part of the monks he instantly changed his mind. With dignified gravity he made a rather deep, conventional bow, and moved away to a chair.	Но, увидя теперь все эти поклоны и лобызания иеромонахов, он в одну секунду переменил решение: важно и серьезно отдал он довольно глубокий, по-светскому, поклон и отошел к стулу.
Fyodor Pavlovitch did the same, mimicking Miusov like an ape.	Точно так же поступил и Федор Павлович, на этот раз как обезьяна совершенно передразнив Миусова.
Ivan bowed with great dignity and courtesy, but he too kept his hands at his sides, while Kalganov was so confused that he did not bow at all.	Иван Федорович раскланялся очень важно и вежливо, но тоже держа руки по швам, а Калганов до того сконфузился, что и совсем не поклонился.
The elder let fall the hand raised to bless them, and bowing to them again, asked them all to sit down.	Старец опустил поднявшуюся было для благословения руку и, поклонившись им в другой раз, попросил всех садиться.

The blood rushed to Alyosha's cheeks. He was ashamed.	Кровь залила щеки Алеши; ему стало стыдно.
His forebodings were coming true.	Сбывались его дурные предчувствия.
Father Zossima sat down on a very old-fashioned mahogany sofa, covered with leather, and made his visitors sit down in a row along the opposite wall on four mahogany chairs, covered with shabby black leather.	Старец уселся на кожаный красного дерева диванчик, очень старинной постройки, а гостей, кроме обоих иеромонахов, поместил у противоположной стены, всех четверых рядышком, на четырех красного дерева обитых черною сильно протершеюся кожей стульях.
The monks sat, one at the door and the other at the window.	Иеромонахи уселись по сторонам, один у дверей, другой у окна.
The divinity student, the novice, and Alyosha remained standing.	Семинарист, Алеша и послушник оставались стоя.
The cell was not very large and had a faded look.	Вся келья была очень необширна и какого-то вялого вида.
It contained nothing but the most necessary furniture, of coarse and poor quality.	Вещи и мебель были грубые, бедные и самые лишь необходимые.
There were two pots of flowers in the window, and a number of holy pictures in the corner. Before one huge ancient ikon of the virgin a lamp was burning.	Два горшка цветов на окне, а в углу много икон -одна из них Богородицы, огромного размера и писанная, вероятно, еще задолго до раскола. Пред ней теплилась лампадка.
Near it were two other holy pictures in shining settings, and, next them, carved cherubim, china eggs, a Catholic cross of ivory, with a Mater Dolorosa embracing it, and several foreign engravings from the great Italian artists of past centuries.	Около нее две другие иконы в сияющих ризах, затем около них деланные херувимчики, фарфоровые яички, католический крест из слоновой кости с обнимающею его Mater dolorosa[5 - скорбящей Богоматерью (лат.).] и несколько заграничных гравюр с великих итальянских художников прошлых столетий.
Next to these costly and artistic engravings were several of the roughest Russian prints of saints and martyrs, such as are sold for a few farthings at all the fairs.	Подле этих изящных и дорогих гравюрных изображений красовалось несколько листов самых простонароднейших русских литографий святых, мучеников, святителей и проч., продающихся за копейки на всех ярмарках.
On the other walls were portraits of Russian bishops, past and present.	Было несколько литографических портретов русских современных и прежних архиереев, но уже по другим стенам.
Miusov took a cursory glance at all these "conventional" surroundings and bent an intent look upon the elder.	Миусов бегло окинул всю эту "казенщину" и пристальным взглядом уперся в старца.
He had a high opinion of his own insight a weakness excusable in him as he was fifty, an age at which a clever man of the world of established position can hardly help taking himself rather seriously.	Он уважал свой взгляд, имел эту слабость, во всяком случае в нем простительную, приняв в соображение, что было ему уже пятьдесят лет -возраст, в который умный светский и обеспеченный человек всегда становится к себе почтительнее, иногда даже поневоле.
At the first moment he did not like Zossima.	С первого мгновения старец ему не понравился.

There was, indeed, something in the elder's face which many people besides Miusov might not have liked.	В самом деле, было что-то в лице старца, что многим бы, и кроме Миусова, не понравилось.
He was a short, bent, little man, with very weak legs, and though he was only sixty-five, he looked at least ten years older.	Это был невысокий сгорбленный человечек с очень слабыми ногами, всего только шестидесяти пяти лет, но казавшийся от болезни гораздо старше, по крайней мере лет на десять.
His face was very thin and covered with a network of fine wrinkles, particularly numerous about his eyes, which were small, light-coloured, quick, and shining like two bright points.	Все лицо его, впрочем очень сухенькое, было усеяно мелкими морщинками, особенно было много их около глаз. Глаза же были небольшие, из светлых, быстрые и блестящие, вроде как бы две блестящие точки.
He had a sprinkling of grey hair about his temples. His pointed beard was small and scanty, and his lips, which smiled frequently, were as thin as two threads.	Седенькие волосики сохранились лишь на висках, бородка была крошечная и реденькая, клином, а губы, часто усмехавшиеся, - тоненькие, как две бечевочки.
His nose was not long, but sharp, like a bird's beak.	Нос не то чтобы длинный, а востренький, точно у птички.
"To all appearances a malicious soul, full of petty pride," thought Miusov.	"По всем признакам злобная и мелко-надменная душонка", - пролетело в голове Миусова.
He felt altogether dissatisfied with his position.	Вообще он был очень недоволен собой.
A cheap little clock on the wall struck twelve hurriedly, and served to begin the conversation.	Пробившие часы помогли начать разговор. Ударило скорым боем на дешевых маленьких стенных часах с гирями ровно двенадцать.
"Precisely to our time," cried Fyodor Pavlovitch, "but no sign of my son, Dmitri.	- Ровнешенько настоящий час, - вскричал Федор Павлович, - а сына моего Дмитрия Федоровича все еще нет.
I apologise for him, sacred elder!" (Alyosha shuddered all over at "sacred elder".) "I am always punctual myself, minute for minute, remembering that punctuality is the courtesy of kings....	Извиняюсь за него, священный старец! (Алеша весь так и вздрогнул от "священного старца".) Сам же я всегда аккуратен, минута в минуту, помня, что точность есть вежливость королей...
"But you are not a king, anyway," Miusov muttered, losing his self-restraint at once.	- Но ведь вы по крайней мере не король, -пробормотал, сразу не удержавшись, Миусов.
"Yes; that's true. I'm not a king, and, would you believe it, Pyotr Alexandrovitch, I was aware of that myself. But, there!	- Да, это так, не король. И представьте, Петр Александрович, ведь это я и сам знал, ей-богу!
I always say the wrong thing.	И вот всегда-то я так некстати скажу!
Your reverence," he cried, with sudden pathos, "you behold before you a buffoon in earnest!	Ваше преподобие! - воскликнул он с каким-то мгновенным пафосом. - Вы видите пред собою шута, шута воистину!
I introduce myself as such.	Так и рекомендуюсь.
It's an old habit, alas!	Старая привычка, увы!
And if I sometimes talk nonsense out of place it's with an object, with the object of amusing people and making myself agreeable.	А что некстати иногда вру, так это даже с намерением, с намерением рассмешить и приятным быть.
One must be agreeable, mustn't one?	Надобно же быть приятным, не правда ли?